Специалист по кадрам (СИ) - Парсиев Дмитрий - Страница 18

— Я требую немедленного ответа, стажёр Каратоси. Имейте ввиду, за ложь будете строго наказы.

Я пожал плечами, заложил руки за спину и подошел к окну, таким образом перестав стоять лицом к хозяину кабинета. Понимаю, что снова нарушаю местный, весьма сложный этикет, но разглядывать его самоварную харю надоело.

— Звучит как угроза, коллега, — небрежно бросил я через плечо, — Отвечая на ваш вопрос, позволю себе процитировать статью, если мне не изменяет память, двадцать первую конституции Японии — «тайна сообщений не должна нарушаться», — мысленно я поклонился тетё Еве, потому что её магия японского языка засунула в меня основы местного законодательства. Жаль что с местными церемониями так не получилось, — У нас в гайдзинской юриспруденции это называется неприкосновенность личной жизни…

— В здании корпорации нет и не может быть никакой личной жизни, — в возбуждении Сайто вскочил с кресла.

— … а поскольку разговор это обмен сообщениями, — я проигнорировал его реплику, — То ссылаюсь на конституцию и с прискорбием сообщаю, что лишен возможности разгласить смысл и содержание разговора с господином Накамура. Но вы, безусловно, вправе отправить ему запрос.

Несколько секунд Сайто стоял и вращал глазами.

Безусловно я понимал, что жестил и откровенно шел на конфронтацию. Но эти ощипанные самураи путают берега. Я всего лишь стажёр. Чего мне бояться? Потерять должность «холопа»? Это они держатся за свои кресла маленькими ручонками. А я, если копнуть глубже, целый граф Кротовский, а не поросячий хвост.

Должен ли я поддаваться на их насупленные брови и крикливые интонации? Черта с два. И вообще я несколько лет прожил в Питере — родине трех революций. Я и сам могу показать кузькину мать пролетариев всех стран!

— Стажер Каратоси, делаю вам устное замечание, что вы плохо владеете служебным этикетом и, работая уже второй день, не ознакомились с внутренними регламентами. Они официально направлены вам на почту. Сегодня до конца дня подтвердите подписанием электронной формы. Проверка в отношении вас будет продолжена. Вы у нас на контроле. Всё, идите, вы отнимаете моё время, стажёр.

…

Только когда я дошёл до своего рабочего места и плюхнулся на кресло, позволил себе выдохнуть накопившиеся эмоции. Кто сказал, что всё это даётся мне легко?

— Вот ведь стручок от морской игуаны, — пробурчал себе под нос.

— Он на вас кричал, Каратоси-сан? — с печальным сочувствием спросила Есико.

Я позволил себе слабо улыбнуться. Женская поддержка, тем более со стороны такой милой и славной девушки, дорогого стоит.

— Нормально всё, поговорили, вопросы позадавал. Ничего такого.

— А что за вопросы?

— Да как обычно, — беззаботно ответил я, — Состоял ли я в банде, есть ли у меня лагерные татуировки.

— У вас есть татуировки? — ужаснулась Есико.

Её можно понять, в Японии татуировки делают только члены якудза. Ну ещё, как я видел, моряки.

— Нет, конечно. Татуировок нет.

— Правда-правда?

— Если хотите, можете проверить.

— Нет, что вы, Каратоси-сан, — Есико испугалась, подумав, что я прямо сейчас начну перед ней раздеваться, — Я вам верю.

— Вот и чудно… а вот теперь я предлагаю испить кофейку.

Коллеги, многоликие, но чем-то неуловимо похожие друг на друга, как выращенные на одной фабрике клонов… этот многоголовый офисный планктон смотрел неодобрительно на наши брожения, причём Есико делала извиняющееся выражение, а я нет.

Если что, пусть списывают на то, что я северянин и гайдзин. А вообще пошли все бамбуковым лесом, не до них сейчас.

В комнате лаундж-зоны мягко отодвинул Есико от кофейного аппарата.

— Я сам.

— Каратоси-сан, я хочу сказать… У нас в Японии девушки ухаживают за мужчинами.

— Даже за коллегами? — удивился я.

— Да. И среди начальников почти никогда не бывает женщин. Потому что… Простите мои слова, вас наверное именно поэтому наняли. Японец не станет подчиняться женщине.

— Ишь ты, принципиальные какие, — я усмехнулся.

— Извините, если эти слова обидели, или я позволила себе перейти границы дозволенного.

— Отнюдь. Ямасаки-сан, я вам благодарен за то, что посвящаете меня в тонкости японской культуры и корпоративной этики.

— Мои слова могли бы ранить вас, — с сожалением в голосе сказала девушка.

— Ерунда. У каждого первого, кто видит меня на улице, над головой словно табло с бегущей строкой «гайдзин».

— Сейчас не принято говорить такое слово.

В ответ я просто хмыкнул.

Неожиданно от откровенности девушки моё настроение улучшилось, и я стал с ещё большим энтузиазмом промывать фильтр, чтобы насыпать молотого кофе.

Есико сидела в напряженной позе, готовая по моему мужицкому окрику занять «своё место на кухне»

— Что касается подчинения женщине, Ямасаки-сан. У нас в истории был период, когда у власти стояла императрица. Более того, она была чужестранка, женщина-гайдзин, Екатерина Великая. И вот мы, мужики, ей подчинялись. И ничего, не переломились. Она основала по меньшей мере сто русских городов, под её началом мы раздали люлей османам, отжали Крым, дали чертей полякам, шведам и персам.

— Я думала, ваша история это балы, дуэли и крестьянский труд. Так написано у Достоевского и Толстого.

— Кхе. Ну, не всё так просто. Однако ваши слова, Ямасаки-сан, натолкнули меня на любопытную мысль.

— Про Достоевского?

— Про отношения мужчин и женщин, про местных и гайдзинов. Я решил, что не буду строить из себя японца.

— Вы и так не строите из себя японца, Каратоси-сан, — Есико рассмеялась, — Вы самый неяпонец из всех неяпонцев, какие мне встречались.

Первая чашка кофе наполнилась, и я передал ее девушке.

— Вот и я о том же. Быть гайдзином — это моя сильная сторона, мое, так сказать, конкурентное преимущество.

— О, да, — радостно закивала Есико, — Можно хорошо заработать в модельном бизнесе, сниматься в рекламе, даже попробовать себя в шоубизнесе!

— Уважаемая Ямасаки-сан, я определённо не собираюсь в модельный бизнес. Ни в какой форме.

Мы пили кофе и болтали о гайдзинах в шоу-бизнесе. Есико заверяла меня, что станет первой фанаткой моих шоу. Я вежливо отказывался. Она смеялась и пыталась настаивать.

— Раз вы так настырны, Ямасаки-сан, то я собираюсь сделать вам предложение на глазах у зрителей, собравшихся в нашей студии и смотрящих наше шоу с телеэкрана, — загадочно произнёс я, подражая шоумену.

— Какое предложение? — Есико перестала смеяться и смущенно зарделась.

— Это будет истинно гайдзинское предложение, способное повергнуть в шок любую японскую девушку.

— Вы меня заинтриговали, Каратоси-сан.

— Я предлагаю выпить на брудершафт. После этого мы должны называть друг друга не по фамилиям, а по именам. Вы для меня отныне будете Есико-сан, а я для вас Максим-сан.

— Я согласна, Масима-сан. Давайте выпьем ваш брудершафт.

— Брудершафт — это не напиток. Этот особый способ пития. А пить можно, что угодно, даже кофе.

Я показал, как нужно скрестить руки с напитком, и мы выпили на брудершафт. А затем еще скрепили новый статус взаимоотношений рукопожатием. На рабочее место вернулись в приподнятом настроении, однако поработать толком не успели. В офис вошла наша ослепительная директриса Мэй Нагата.

Есико сразу вскочила и начала кланяться. Я тоже поднялся с места, но кланяться не стал. Раз уж решил оставаться гайдзином, буду гайдзином во всем. К тому же Мэй Нагата улыбнулась вполне благосклонно. Она женщина с пониманием, от меня большего и не требует.

— Здравствуйте, Каратоси-сан. Здравствуй, Есико. Как прошёл день?

— О, господин Каратоси почти закрыл нам ту заявку по позиции «начальник отдела логистики» — с энтузиазмом выпалила Есико.

Нагата перевела взгляд на меня.

— Отличная новость. Где вы раздобыли подходящего кандидата? Пришла новая анкета?

— Не новая. Среди тех, кто подавал заявку раньше, нашелся кандидат с отменным послужным списком и навыками.