Первый среди равных. Книга X (СИ) - Бор Жорж - Страница 34

Мужчине от этого стало крайне неловко. Он резко покраснел, но отступать не стал, возможно, по-прежнему считая всю ситуацию своим звездным часом. Ведь на него обратили внимание столько высших аристократов и дворян.

— Я могу! — прозвучал с другого конца зала знакомый голос, и я с трудом сдержал улыбку. Поднявшийся со своего кресла барон Бестужев спокойно оглядел зал своими мертвыми белыми глазами. — Меня зовут Егор Алексеевич Бестужев. Я был вчера в этом рейде вместе с князем Разумовским и могу подтвердить, что князь работал с чудовищным количеством энергии аспекта смерти, который действительно мог оставить подобный след. Слово дворянина.

— Что ж… — кашлянул смущенно в кулак красный, как рак, мужчина. — Тогда никаких вопросов у меня больше нет.

Авторитет Бестужева буквально накрыл зал холодной волной. Если учесть, что Егор Алексеевич был единственным адептом смерти из тех, кто присутствовал на церемонии, у многих тут же возникли обоснованные вопросы о том, почему командир егерей все еще оставался в сознании. Но задать их никто не решился.

— Что ж, приступим, господа, — возвращаясь к изначальной теме мероприятия, произнес хранитель чаши. — Ярослав Константинович, положите руки на чашу и сосредоточьтесь. Вам нужно позволить артефакту сделать свою работу.

Я выполнил требования и тут же ощутил теплые металлические бока артефакта, покрытые искусной резьбой. Соединение с реликвией Романовых было больше похоже на встречу со старым другом.

Я невольно опустил взгляд и увидел, как на дне чаши возник крохотный вихрь изумрудного тумана. Он крутнулся один раз, другой, постепенно набирая обороты. И я увидел, как тончайший хвост крохотного урагана рисует на поверхности чаши руну. И я просто не мог поверить своим глазам. Потому что руна эта в далеком прошлом означала мое имя.

И в тот момент, когда руна была завершена, цвет вихря сменился. Сияние внутри чаши начало резко увеличиваться в объеме. В потолок, демонстрируя всем успешное завершение ритуала и возвращение рода Разумовских в ряды дворян Российской Империи, ударил искрящийся и почти материальный поток золотой энергии.

— Что происходит⁈ — первым опомнился светлейший князь Пожарский.

Сквозь золотой поток я видел сидящих на первом ряду высших аристократов. Вернее, многие из них к этому моменту уже вскочили со своих мест и потрясённо смотрели на меня. По всему залу поднялся шум.

Гости пытались разобраться в случившемся, потому что никто не ожидал ничего подобного. Никто — кроме, возможно, моих союзников. Я видел, как откровенно улыбается барон Костров, видел восхищение в глазах князя Антипова, которое тот даже не думал скрывать. А вот все остальные присутствовавшие представители высшего света скорее старались скрыть свою панику и страх, столкнувшись с чем-то неизвестным и непонятным.

— Что ж… — наконец взял себя в руки хранитель чаши. — Я ощущаю, что артефакт принял род Разумовских. Считаю, что мой долг — та обязанность, которую возложил на меня император Алексей Александрович — полностью выполнен. В связи с чем церемонию можно признать завершённой.

— Но… извините, — как-то совсем неуверенно произнёс граф Кривошеев. — А что вы скажете по поводу того, как прошла сама церемония?

— Дело в том, что мои полномочия не включают расшифровку и интерпретацию тех сигналов, которые передаёт реликвия рода Романовых, — спокойно ответил хранитель.

При этом он стрельнул в мою сторону взглядом, и я понял — нечто подобное этот человек уже видел, а может быть, даже не раз. Потом сознание царапнуло какое-то несоответствие. Что-то было не так в окружающем пространстве. Мне пришлось потратить несколько мгновений, чтобы понять, в чём дело.

Среди начавшегося хаоса, среди множества взбудораженных, испуганных и взволнованных лиц, среди радостных улыбок и нервных смешков выделялось удивлённое, спокойное и очень заинтересованное лицо светлейшего князя Муравьёва. Его светлость неотрывно смотрел на меня, будто видел впервые.

Честно говоря, мне казалось, что Павел Александрович, даже если и придёт на сегодняшнее мероприятие, то только чтобы выказать мне своё истинное отношение. Но сейчас я видел на переднем ряду главного зала Московской Академии многоопытного и очень сильного духом человека, который пытался всерьёз разобраться в ситуации, а не гоняться за мнимыми врагами с надуманными обидами.

Позади светлейшего князя сидел его верный слуга Степан. Оборотень, в чём теперь не было никаких сомнений, с интересом смотрел на Бетюжина. Новое лицо в моей свите явно заинтересовало слугу Муравьёва. Возможно, в будущем это могло означать для меня непредвиденные сложности.

— Что ж, — разлетелся по залу многократно усиленный магией голос Евгения Александровича Пожарского. — Раз проверенный сотнями лет артефакт династии Романовых признал князя Разумовского достойным возвращения в лоно Империи, то я считаю, что мы можем завершить это мероприятие. Пожалуй, это было интересное начало дня.

Глава рода Пожарских поднялся со своего места и уверенной походкой направился к выходу из зала. Проходя мимо меня, он светски кивнул и покинул помещение. Следом то же самое проделал князь Воронцов. И это толкнуло всю публику к выходу.

Все же, высшие аристократы были вершиной общества Российской Империи, и многие дворяне — осознанно или нет — пытались им подражать. А уж спорить или противиться воле самых могущественных людей страны никто из них даже не думал.

Буквально через пятнадцать минут в зале никого не осталось, кроме моей группы поддержки, ректора МАМИ и хранителя чаши. Последний, к моему удивлению, никуда не торопился уходить, несмотря на то что первым заявил об окончании церемонии.

— Ярослав Константинович, — обратился ко мне хранитель Чаши, но я практически не обратил внимания на его слова. Все мои мысли были заняты странным итогом прошедшего ритуала. Ни в одном источнике, не было никакой информации о золотом сиянии, которое так шокировало всех гостей. И я очень сильно сомневался, что где-то можно найти информацию о том, что человеческий артефакт мог оперировать рунами Вершителей.

— Алексей Александрович не сомневался в том, что вы благополучно пройдёте сегодняшнюю церемонию. И не стал откладывать следующий этап, — так и не дождавшись реакции с моей стороны, продолжил доверенный человек правителя страны. — Император просил лично передать вам вот это.

Хранитель чаши достал из отделанного дорогой кожей небольшого ларца деревянную шкатулку. От неё веяло магией так, будто внутри хранилась ещё одна реликвия правящей династии. Но всё оказалось гораздо интереснее.

Я осторожно открыл шкатулку и потрясённо замер. Внутри лежали четыре перстня рода Разумовских. И при этом только один из них был новоделом.

— Алексей Александрович просил передать свои сожаления по поводу ситуации с вашими старшими родичами, — негромко и так, чтобы слышал только я, произнёс хранитель.

Я только кивнул в ответ, потому что просто не знал, что можно сказать. Мой взгляд будто прикипел к содержимому шкатулки, которую передал мне доверенный человек императора. Сам хранитель, выполнив свой долг, принялся упаковывать реликвию правящей династии в особый контейнер для транспортировки обратно в Кремль.

Три перстня. Два — немного потрёпанные, один — достаточно сильно изношенный. Самый старый носил прежний глава рода, а два других принадлежали моим старшим братьям.

Что мог означать подобный подарок правителя Империи, я сказать сейчас бы не взялся. После всего, что произошло с моим родом за последние несколько лет, мне сложно было поверить, что император резко сменил свою политику.

Но подарок, переданный мне как бы походя и уже тогда, когда в зале не осталось никого постороннего, говорил о многом. Например, о том, что правитель отошёл от своих железных правил в случае с моими родственниками.

— Поздравляю вас с успешным завершением ритуала, ваша светлость, — откуда-то сбоку послышался голос ректора МАМИ.