Песнь Надежд (СИ) - Злобин Михаил - Страница 18

— Родственную душу? — наобум предположил я.

— Да-да! Очень крас-сиво звучит. Наверное, родс-ственную душу. Он спускался ко мне каждый день, даже когда зажила нога, и подолгу рассказывал ис-стории из ваш-шего детства.

— Но ты объяснила ему, что кьерр и человек не совместимы, как день и ночь, и никакая сила не благословит их союз на продолжение рода?

— Раз-зумеется! Я с-сказала об этом сразу, — почти обиженно отозвалась альбиноска.

— Это хорошо… это правильно. Теперь мне бы еще с братцем поговорить, дабы убедиться, что он отдаёт отчёт своим поступкам, — хмыкнул я.

Насшафа отстранилась и заглянула в мои глаза. Словно бы пыталась понять не разыгрываю ли я её.

— Так ты не прогонишь меня, Риз? — спросила она.

— Глупостей не говори. Я вообще считаю, что из вас с Велайдом получится красивая пара. Противоестественная, но красивая. Однако если я узнаю, что он не был с тобой искренен и заморочил голову, то никогда больше к тебе его не подпущу. Таково моё слово.

— Спасибо, Риз-з… — абиссалийка снова устроилась на моём плече. — Я боялась тебе признатьс-ся. Но не волнуйс-ся, Велайд не такой. Я знаю.

Грустно усмехнувшись, я покрепче обнял Насшафу и положил подбородок ей на макушку. Ну что за странные у нас с ней отношения? Я уже давно перестал понимать, кто мы друг для друга. Вон и остальные Безликие удивлённо поглядывают на нас. Наверняка изо всех сил напрягают извилины, пытаясь понять, что связывает меня и дочь жестоких пустошей. Но я и сам не знал ответа. Единственное, что я мог сказать уверенно — белокожая демоница стала для меня кем-то важным. Просто в человеческом языке не существовало слова, способного описать нашу ненормальную связь. Поэтому я искренне желал Насшафе обрести счастье. Хотя бы такое, которое пусть и частично сможет заместить дыру в её сердце, оставшуюся после изгнания из родного улья.

Так мы и сидели с ней в обнимку, притягивая изучающие взгляды магистров, пока ночь не опустилась на землю. Мне было хорошо и спокойно, как ранее бывало только в объятиях Гесперии. Тоже, кстати, ещё одна загадка моей новой жизни. Но солнце опустилось за горизонт, и это значило, что пора встряхнуться. Мягкосердечный и сентиментальный Ризант нор Адамастро, на короткий миг вырвавшийся откуда-то из недр сознания, вернулся обратно в темницу разума. А на смену ему пришел Маэстро. Тот, для кого лить кровь так же естественно, как и дышать.

Грохот и скрип металлических засовов нарушил тревожный сон Велайда. Он вскочил с грубой деревянной койки, застеленной куском засаленной рогожи и с недобрым предчувствием уставился на дверь. За всё время, что он провёл в одиночном заточении, к нему ещё никто не приходил. Если не считать безмолвных стражей в чёрных доспехах, которые приносили кусок хлеба с миской жидкой похлёбки. Но сейчас, насколько молодой аристократ мог судить, время для кормёжки ещё не наступило…

Наконец скрипнули петли и в небольшое узилище заглянул высоченный воин, которому приходилось аж пригибаться, чтобы не задевать верхний косяк.

— Виходит, — коротко распорядился молдегар, потешно коверкая буквы.

Подозрительно поглядывая на алавийскую шавку, Велайд осторожно двинулся к двери. Уж не решили же захватчики его отпустить? Нет, это даже звучит слишком невероятно. Тогда что же от него хотят?

В коридоре дворянина поджидали еще три бойца, габаритами ничуть не уступающие первому. А потому молодой Адамастро отложил попытки совершить побег. Одолеть этих вооруженных громил без кольца нечего и думать.

Окружив со всех сторон, молдегары повели Велайда куда-то по коридорам цитадели. В целом, с пленником обращались достаточно тактично. Не хватали, не толкали и не били. Это даже было немного удивительно. Юный нор Адамастро успел наслушаться на войне от старших товарищей о нравах солдат Капитулата. А потому не понимал, чем вызвано такое особое отношение к нему.

Несколько раз конвой проходил мимо окон, и парень по одному взгляду на улицы родного города понял, где находится. Значит, его заточили в цитадели Гарда? Что ж, это уже небольшой, но прогресс. До сегодняшнего дня дворянин даже понятия не имел, где его держат.

Поднявшись по винтовой лестнице, процессия остановилась возле окованной стальными полосами двери. Один из стражей гулко бухнул кулаком в косяк, сунул голову внутрь, что-то спросил на алавийском, а затем посторонился, впуская Велайда. Адамастро вошёл в небольшой кабинет, где царила педантичная чистота. Каждый листок идеально обрезан по размеру. Каждая стопка безупречно выровнена. Фолианты выставлены корешок к корешку. Тубы со свитками уложены в симметричные ряды, словно ожидающие приказа солдаты. А возглавляла это царство строжайшего порядка взрослая алавийка, чей цвет кожи был ничуть не светлее лакированного дубового стола за которым она восседала.

— Входите, молодой человек. Присесть не предлагаю, ибо не на что, — на безукоризненном наречии людских государств обратилась темноликая к аристократу. — Давайте с вами познакомимся. Меня зовут Ане-Раанея и в своём лице я представляю на этих землях Инспекцию воли Высшего Капитулата. Как мне обращаться к вам?

— Я Вэл, — коротко буркнул аристократ.

— Просто Вэл? — с нажимом поинтересовалась алавийка.

— Вэл нор Лайде третий, — соврал молодой магистр.

Велайд понимал, что представляться настоящим именем опасно. Но не придумал ничего лучше, чем назвать девичью фамилию матери.

— Что ж, рада знакомству, Вэл нор Лайде, — сухо кивнула темноликая. — Скажите, это ваш перстень?

На стол легло недешевое кольцо с кристально чистым аквамарином. В братстве Безликих подобные награды доставались лишь тем, кто умением и храбростью отличился в бою. И свой перстень молодой дворянин получил в подарок от Риза после их схватки с алавийским кардиналом. Но сказать об этом вслух значило подписать себе смертный приговор…

— Да, — не стал отпираться магистр.

— В нашей культуре принято добавлять «веил’ди», чтобы выказать собеседнику уважение, — весьма прозрачно намекнула Раанея.

— Я учту это. Веил’ди, — принял правила игры Велайд.

— Хорошо. Мне нравится ваша сговорчивость, — холодно улыбнулась женщина. — Теперь поведайте мне, Вэл, о своём боевом опыте. Вы участвовали в боях против Капитулата?

— Нет, Веил’ди, я пробыл на войне всего год, обороняя Горный Предел от армии прибрежных государств.

Вообще, каждый ребёнок знал, что так называемые прибрежные государства — это колонии альвэ. Темноликие их снабжают не только продовольствием, товарами и оружием, но нередко и людьми, чтобы безостановочно оказывать давление на континентальные области. Сам же Капитулат на дипломатическом уровне отрицал своё участие, дабы беспрепятственно продолжать торговую экспансию южных стран. В частности Патриархии, Медеса и Равнинного Княжества. И только после резкой смены направления политики Леорана гран Блейсин темноликие прибегли к прямому военному вмешательству.

Да что говорить, Велайд лично бился с двухметровыми верзилами, подозрительно похожими на выкормышей алавийских тренировочных лагерей. Они точно так же не бельмеса не понимали человеческий язык, но зато были облачены в цвета прибрежных государств. Однако в нынешнем положении для младшего нор Адамастро лучше бы прикинуться дураком, который видит только нож, но не замечает руку, что его держит.

Раанея испытующе посмотрела на парня, но тот изобразил на своём лице самое наивное и бесстрастное выражение, на которое только был способен.

— А как вы смотрите на перспективу сотрудничать с временной администрацией Клесдена, Вэл? — вкрадчиво заговорила алавийка, вроде бы вполне удовлетворённая ответами дворянина.

— То есть… сотрудничать? — напрягся Велайд.

— Не переживайте, Вэл нор Лайде. От вас никто не требует предавать свою страну. Наше присутствие в Клесдене — лишь недоразумение, возникшее вследствие недопонимания между правителями наших стран. Скоро всё наладится, уверяю вас. И, осознавая это, временная администрация стремиться формировать прочные связи с местными жителями уже сейчас.