Развод. Искусство слать всех на... (СИ) - Шевцова Каролина - Страница 7

Я уже улыбаюсь, когда достаю из машинки вещи. После пытки режимом, свитер можно разве что на куклу натянуть, да и брюки лучше выкинуть. И я легко расстаюсь и с этой частью себя.

Не страдаю, не рыдаю, не проверяю телефон.

Специально не смотрю количество пропущенных, а сразу захожу в приложение, чтобы заказать продукты. И когда приезжает курьер, включаю музыку, чтобы под приятный фон приготовить обед.

Старое платье, старая посуда, даже выбранный рецепт и тот старый. Когда мы с Волковым только поженились, и денег не хватало ни на что, я изгалялась, чтобы готовить вкусно, но дешево. Вот и сейчас вспоминаю молодость, пока тушу минтай на морковно-луковой подушке. Потом залью все это томатным соусом и подам с картошечкой пюре и солеными огурцами.

В какой-то момент все тревоги, вся боль отпускают меня. Я больше не Рита Волкова, взрослая, обиженная жизнью женщина. Нет, я красавица Риточка, мне двадцать восемь, у меня прекрасная семья и работа, которую я обожаю. Мы только переехали в этот новый дом и вместе с мужем, смеясь и ругаясь, положили на этой кухне плитку. В квартире одурманивающе пахнет едой и семейным теплом. Сейчас из школы примчит Колька, и сразу, не помыв рук, схватит с тарелки соленый огурец. А потом, когда я проверю уроки, и накрою стол, в дверь, как обычно, постучат три раза. Это вернется с работы Стас. Он будет уставший, но очень довольный собой, и я сразу побегу его обнимать. Поцелую, уткнусь носом в рыжую макушку, чтобы еще раз вдохнуть любимый запах.

Вот так все и будет. И, наверное, я так сильно замечталась, что пропустила реальный стук в дверь.

Первый.

Второй.

Третий.

У Стаса есть ключи от квартиры, я помню об этом, так как сама предлагала снять их с брелока. Тяжелой, «дедовской» связки, которую муж всегда носит с собой. И сейчас он может сам зайти в дом, но вместо этого ждет на пороге.

Тяжело вздохнув, выключаю кастрюльку с рыбой и иду в коридор. Толкаю дверь в подъезд:

- Ты с пистолетом, Стас? Просто сейчас я настолько не в духе, что уже не против выстрелить.

Лицо мужа сереет еще сильнее, да и сам он выглядит так, что в гроб краше кладут.

- Без пистолета, и без цветов. Приехал, чтобы забрать тебя домой и извиниться за тот цирк, который устроил ночью.

- Не нужно, цирк я люблю, особенно часть с клоунами. Домой не поеду, я и так дома, а цветы мог бы и купить, или пожадничал?

- Ты бы выкинула их в урну через секунду после того, как увидела у меня в руках букет, - с неудовольствием констатирует муж, и я мысленно с ним соглашаюсь.

Не тот масштаб проблемы, чтобы ее могли решить пионы. Да и моя любимая орхидея в горшке тут тоже бессильна. Как и поход к психологу. Как и бурная ссора. Как и такое же бурное примирение.

Сейчас кажется, что вообще нет такого средства, которое могло бы нам помочь.

Разве, что амнезия? Вот только на память я, увы, не жалуюсь.

- Дома вкусно пахнет, - Стас старается улыбнуться, но тухнет, когда видит, насколько меня не трогают его слова. Входит вслед за мной, разувается и обувь ставит ровно, как по линейке.

Никогда раньше он себя так не вел, а сейчас в каждом слове, в каждом жесте читается боль обоссавшего все углы и разодравшего обои кобеля.

Типа, я очень виноват, хозяйка, прости-прости-прости! Только что мне с тех извинений?

Стас заходит на кухню и с недоверием тянет ноздрями воздух. Смотрит на кастрюльки на плите, будто видит восьмое чудо света.

- Рит, я очень голодный, покормишь?

- Нет.

Кадык на его шее дергается, взгляд становится злым и колючим:

- Понятно. То есть я даже миски еды в собственном доме не заслужил? Дальше что, запретишь мне дышать одним с тобой воздухом?

Равнодушно машу рукой. Несмотря на сон, я не восстановилась настолько, чтобы продолжать этот глупый около философский разговор. Заслужил – не заслужил, казуистика какая-то. Мы ведь сейчас не об этом? А со стороны выглядит так, что на меня снова пытаются навесить вину.

- Стас, говори, зачем пришел и иди.

Волков вздрагивает. С удивлением смотрит на меня, будто вообще впервые видит. Проходится пятерней по косматой макушке, мнется, тянет время.

- Стас, быстрее, я опаздываю, - поддеваю мужа. Тот еще больше округляет глаза и непонимающе спрашивает:

- Куда?

- Как куда, к Эмме. Драться с твоей любовницей за право стирать твои семейные трусы в клеточку. Ну и заодно узнаю, чем таким она тебя прельстила, раз ты мне не говоришь.

На мужа в этот момент больно смотреть. Он то сереет, то зеленеет, выглядит потерянным, как марсианин, которого случайно прибило на Землю… и сразу куда-нибудь в Геленжик… в разгар пляжного сезона… прямо в очередь на банан. Неужели его так проняло? Настолько, что он от стыда на меня смотреть не может, а тупо косится куда-нибудь в угол. Обычно мой муж не такой чувствительным, а тут реально как побитая собака. На секунду мне даже стало его жалко, настолько, что я достала с полки тарелку и положила в нее пюре и побольше подливы, как он любит.

Поворачиваюсь в сторону, чтобы позвать к столу и чувствую знакомый запах перегара.

Господи, какая я дура!

Идиотка!

Он не страдает. Точнее страдает, но не по мне, а с перепоя!

Не думал, что будет так хреново стоять перед Ритой и виниться. Как ее ученик, который по дурости разбил окно мячом. Нет, как нассавший в тапки кот Васька, был у нас такой. Ссался пока не кастрировали. Рита вот, и смотрит на меня так же как на нашего кота – с жалостью.

Ну конечно, давай и меня кастрируй тоже, я ж тут самый виноватый. Никто больше, только я!

- Ты пил? – Она недовольно поджимает губы.

Что за вопрос. Нет, бл*дь, ничего кроме Буратино или как она себе это представляет?

Конечно же я пил! Иначе не повел бы Эмму трахаться в кладовку ресторана. Мачо себя возомнил, идиот старый! А все чертово шампанское перед ужином, вот знаю же, что нельзя мне это бабье пойло, а туда же. Потом, когда уже все завертелось, пришлось хлопнуть пару стопок байцзю, чтобы как-то умаслить китайцев. И уже когда Рита уехала, накатил армянского коньяка для храбрости.

Не помогло.

В смысле храбрость, конечно, пришла, но дурость ее опередила. Что же я вчера творил… За это было почти так же стыдно как за то, что меня застукала Ритка.

Небось, она и сама не рада, что вот так зашла, не постучавшись. А все ее перфекционизм сраный! Если бы не это, жили бы себе и дальше, тем более что со дня на день я планировал разойтись с Эммой. Нда…

Рита что-то спрашивает у меня, резко трясет за рукав, отчего все тело простреливает острой болью. Вашу ж матушку… Не надо было мешать алкоголь вчера – не пришлось бы страдать сегодня. Стараюсь не думать, скольких бед удалось бы избежать, если бы не шампанское. И не гребаное красное платье Эммы, глупая бабенка как знала, на что меня цеплять.

Ладно, с ней я поговорю завтра, а пока нужно решить проблему поважнее.

- Рит, голова болит, просто пиз*ец. Дай, пожалуйста, таблетку.

- Возьми сам.

Она делает шаг в сторону и скрещивает руки на груди, точно училка. Хотя, она ж училка и есть, пускай на пенсии, но 25 лет стажа пальцем не сотрешь. А я снова под ее взглядом чувствую себя нашкодившим пацаном, которого ждет ремень по мягкому месту. На меня даже в Кремле министры так не смотрели как моя жена на моей же кухне.

Лишь бы отделаться от цепкого взгляда, поворачиваюсь в сторону шкафчиков, куда указала Рита. Открываю ящик, достаю с верхней полки коробку. Огромную прозрачную торбу, в которой напихано все, включая набора юного реаниматолога. Стараюсь не скрипеть зубами, пока ищу нужное. И только спустя пару минут понимаю, что я понятия не имею, как называется лекарство от головой боли.

- Аспирин растворимый, - читает мои мысли Рита. Ну, ведьма же! Кошусь в ее сторону, всерьез опасаясь, что жена все это время летает по кухне на метле. Нет, стоит за спиной, все так же скрестив руки. Ну-ну, поза сильной и независимой. Как только у меня пройдет башка, превращу свою независимую обратно в нежную и домашнюю.