Развод. Искусство слать всех на... (СИ) - Шевцова Каролина - Страница 11

- В смысле?

- Ну как, одного кастрировали, а у остальных по инерции кокушки сжались. Ты проходи, если хочешь, но лучше не надо. Мужики уже датые, мой из морозилки вторую бутылку понес, такую херню городят, ты бы слышала.

Голоса из комнаты и впрямь звучат слишком возбужденно, как на спортивном стадионе. В такой компании мне нет места и потому я решаюсь сбежать и отсюда, но не успеваю сделать даже шаг, как дверь комнаты открывается и в коридор выходит большой, раскрасневшийся от алкоголя Владлен:

- Ритка! - Он таращит на меня мутные глаза. - Какая встреча! Ну, проходи, проходи, чего стоишь, как не родная! Мужики, Риточка пришла! – И уже в сторону: - Карина, кошечка моя, еще одну тарелку организуй? И рюмку, главное рюмку нам принеси!

Пока Ким бурчит себе что-то под нос, Владлен вталкивает меня в душную, непроветриваемую комнату. Здесь пахнет алкоголем, носками и соленьями – дикая смесь. Мужики замолкают. Юра пытается рукой разогнать сигаретный дым, а Геворг зачем-то выключает телевизор, хотя тот и так стоит на паузе.

- Риточка, - справившись с телеком, Саргсян пьяно улыбается мне: - это тебя Каришка привела?

- Это ее ангел хранитель привел, - у Владлена язык заплетается не меньше. Он кладет руки мне на плечи и давит вниз, пока я не падаю на стул. Муж Карины человек больших достоинств и не малого веса, так что сопротивляться глупо.

Я молча беру из рук Карины тарелку, подруга грозно вращает глазами, но я только улыбаюсь в ответ. Зная друзей мужа, можно не рыпаться. Найдут и приведут обратно. А так, посижу тихонько, пока эти вспоминают лихие студенческие годы, может меня и не заметят.

Геворг, воспользовавшись паузой за столом, наливает в запотевшую рюмку беленькую. Щедро наливает, до краев. Но стоит ему убрать руку, как другая рука, на этот раз Юркина меняет мою рюмку с водкой на стакан с соком.

Ловлю его взгляд, на удивление трезвый, и одними губами произношу: «Спасибо».

Пить я не умею. Но уже через секунду очень жалею об этом, потому что Владлен радует меня новостями:

«Стасона твоего вызвонил, Рита. Уже мчит к нам. Ты давай, закусывай, а то дело не простое. Мирить вас будем!».

Я пытаюсь встать, но Владлен снова впечатывают меня попой в стул. Мягко, но крайне убедительно.

Вот гад! Зря его Карина на квашеной капусте откормила, он же до нее доходягой был, а теперь поперек себя шире! И беззастенчиво пользуется весовым преимуществом.

Смотрю на ребят, и понимаю, что сейчас никто не придет мне на помощь. Они играют за другую команду в поддержку моего мужа. Благородные войны света против нас, меркантильных бабенок, которые только и думают, как затащить их бедных под венец. И каждый из них несет свой крест в виде обручального кольца, Юрка вон, аж три креста, скоро пальцев свободных не останется.

Как же мне от всех них тошно! А ведь это самые близкие нашей семье люди, и они сейчас вон так. Что говорить о посторонних? О тех, кто не будет вникать во всю историю, а сразу сделает выводы?

Типа такого: у всей беды одно начало, сидела женщина скучала.

Так же они любят говорить?

Я злюсь так, что у меня светлеют глаза. Радужка из обычной, коричневой превращается в янтарную, с тонкими желтыми прожилками вокруг зрачка. Старый фокус, благодаря которому и Стас, и Коля понимали, что маму сейчас лучше не трогать.

А вот мужики видят меня такой впервые. И шалеют.

- Ведьма, - почему-то улыбается Юра, и смотрит на меня, не отрываясь.

Поворачиваюсь в его сторону, прожигаю взглядом, отчего приятель тотчас замолкает, а вот улыбка на его скуластом лице становится еще шире.

Смешно? Смешно ему? А если я сейчас на его голову вон тот таз с капустой надену? Чтоб прям по дурацким усам потекло!

Шмелев, которому посчастливилось знать меня дольше других, предусмотрительно отъезжает на стуле назад и поднимает руки в примирительном жесте. Мол, сдаюсь, только не бей.

Да и Владлен прекращает свой бубнеж и молча опускает лицо в тарелку, обратно к любимой капусте. Этот вообще с Кариной живет, и привык к матриархату в доме.

А вот Геворг не проникается. Не понимает, что сейчас лучше всего замолчать, чтобы не оказаться крайним. Видимо до того как я пришла, мужики мне кости не только перемыли, но и обсмоктали, так что Саргсян выдает что-то бессвязное, будто продолжает старый, начатый давно разговор.

- А вообще Ритка, злиться на Стасона в такой ситуации последнее дело, - шепелявит он.

Удивленно поднимаю брови. Перестаю уничтожать взглядом Юру, потому что нашла себе более подходящую цель. Не злиться на Стаса? А что тогда? В ноги поклониться и расстелить нашу кровать на троих: меня, его и Эммочки? Мне даже не приходится задавать свой вопрос, потому что у Геворга наболело.

Он звонко опускает рюмку на стол, вытирает свободной рукой блестящую бороду и выдает:

- Он у тебя вообще герой!

Даже так? Герой? Где служил? Старший лейтенант в шлюшьих войсках? Чуть не пал в великой стринговой битве, задушенный силиконовыми грудями?

- Ты же у него одна единственная, жееена. Он же тебя вот так любит, вот таааак, - Саргсян неловко стукает вилкой о нож, изображая поцелуй. – Он же с тобой и нищету прошел, и ребенка растил, и бизнес с нуля поднимал. Все вместе, да? Ну, неужели не думала, что мужику за тридцать лет не захочется чего-то другого?

- Геворг, давай я тебе такси вызову, ты, кажется, уже хороший, - привстает со своего места Юрка, но я успокаивающе кладу руку на его кулак.

- Нет-нет, не надо, Юр. Все хорошо. Геворгушка, говори раз начал.

Если раньше хотелось сбежать, то теперь я решила высидеть, чтобы досмотреть шоу до самого финала. Лишь бы Владлен все не испортил, а то вон он какой красный сидит. Свалится чего доброго с инфарктом и испортит мне все представление.

- А что говорить, - Саргсян кое-как поддевает шампиньон вилкой и раза с пятого доносит закуску до рта. Я уже жду, что он упадет лицом в салат, так и не рассказав мне о мучениях бедных мужиков, но старый приятель не подводит: - ты сама все знаешь, Рита. Стас тебе изменил, да, говнюк. Но вот злость эта твоя, обида, ну разве оно тебе надо? Ну типа, поступил не по понятиям, осуждаем. Но и понять должны! И вообще, другой изменил бы раньше…

- Гева, - шипит Юрка на друга, отчего я еще крепче сжимаю его ладонь. Пусть не мешает, я хочу услышать все.

- Ну а че? Ты б не изменил? Он же с Риткой как с вазой этой… ночной носился. Пеленки поменяй, денег врачам занеси, с ложечки покорми. Еще половой покой этот. И слово такое мерзкое: покой. Еще б сказали «половое упокоение». – Геворг сцепил руки накрест и вывалил язык. Однако остальные не поддержали хохмы, не рассмеялись, наоборот, в комнате сейчас стояла нездоровая тишина. – И таблетки для климакса. То ж все, хана теперь, да, Рит? Типа, ты не женщина, или как оно там все устроено? – Слишком поздно Саргсян понимает, что никто не подхватывает его пламенную речь. Оглядывается по сторонам, видит насупленные, озлобленные лица друзей, и сам скалится: - Да че не так то? Ну, извините, если что не так сказал, мы университетов не кончали! Климакс – шмимакс, я в этом разбираться не должен! Просто Стасика по-человечески жалко, устал мужик, вот и сорвался!

Я замираю. Потому что… потому что каждое слово Геворга попадает точно в цель, каждое оно правда, и каждое тайна, о которой мы с Волковым договорились молчать.

Не могу сказать, что здесь вообще есть повод для разговоров, что это касается кого-то кроме меня, моего мужа и моего гинеколога. Даже Коле я тогда решила не говорить, чтобы не нагружать сына. У него Оля не сегодня-завтра родит, а тут я с глупой, почти рядовой операцией.

Незачем такое знать другим. Да и по-женски как-то неприятно объяснять все это.

Ничего особенного, просто плохие анализы. Много плохих анализов, где красных показателей оказалось почти столько же, сколько синих. Еще и генетика, моя мамочка перенесла онкологию, как и ее мама, моя бабушка. Та, к сожалению, проиграла болезни и дни ее угасания, когда ты ничем не можешь помочь любимому человеку, я не могу забыть до сих пор. Это было ужасно трудно для всех нас.