Пламя Эгиды. Книга 2 (СИ) - Кронос Александр - Страница 27

В глазах старика блеснуло опасение.

— От кого нам нужно прятаться господин?

Оценив, как сразу потяжелел мой взгляд, он чуть смешался, отступая назад. Я же заговорил.

— Война. С другой фамилией. Когда я закончу с ними, вам дадут сигнал выходить. После этого можете смело возвращаться в усадьбу. Если остались связи с крестьянами, что раньше тут жили — передай им весть. Пусть возвращаются.

Пару мгновений Николай стоял на месте, обуреваемый сомнениями и желающий задать ещё массу вопросов. Но в конце благоразумие одержало верх — дворянин озвучил остальным команду и сам тоже двинулся прочь.

Взгляд оставшейся на месте Даники метался от меня к уходящим родственникам и обратно. Дева была в ярости. А ещё безумно паниковала. Могу поспорить — в себе она ничего особенного не видела. Наверняка предполагая, что моё решение оставить её связано отнюдь не с возможностями Пробуждённой.

Подняв эйдос рыси, я отправил его по следу Корзиных. Поставив задачу отметить их путь до убежища, сразу же оборвал связь, экономя резерв сил призрачного зверя. После чего посмотрел на Родиона.

— Луки на обратной дороге вы же купили?

На секунду тот застыл, растерянно на меня смотря. Потом всё же кивнул. Тогда как я продолжил.

— Тогда выдай их людям. И по три десятка стрел каждому.

Когда юный бог развернулся, двинувшись к лесному лагерю, вид которого ввёл бы в состояние нервного срыва любого легионера, я сместил взгляд к Милославе.

— Помоги ему.

Русала чуть прищурилась, с подозрением на меня смотря. Мельком глянула в сторону Даники. А пойдя следом за Родионом, то и дело оглядывалась назад.

Сама брюнетка, которая наконец убрала в ножны шпагу, вовсе смотрела на меня, как на ворвавшегося в женскую баню центуриона.

Усмехнувшись, я указал взглядом на пригорок, где она сама не так давно стояла.

Вздохнув, дева посмотрела вслед Милославе. Потом глянула в сторону деревьев, за которыми скрылись её родственники. Скрипнула зубами. И наконец пошла в нужном направлении.

Двинувшись следом, я присматривался к её ауре. Оценивая, взвешивая и прикидывая варианты. Таланты, как известно, бывали разными. Но была у них и одна общая черта — в отличии от мощи столпов, определить их извне было невозможно. За одним единственным исключением. Живой образец которого сейчас тихо матерился и взбирался на пригорок.

Когда мы перевалили вершину пригорка и фактически начали спускаться с другой его стороны, Даника остановилась. Развернувшись ко мне, сухо поинтересовалась.

— Достаточно? Или ещё дальше идти? Зачем мы вообще…

В момент, когда я одним движением оказался рядом, дева осеклась. А ощутив, как мои пальцы подняли вверх её рубашку, коснувшись живота, вовсе застыла, широко распахнув глаза. Я же улыбнулся.

— Скажи, кого ты больше всего ненавидела в своей жизни?

Князь Морозов пребывал в состоянии полного душевного раздрая. Такое случалось редко. Но манера поведения у Его Светлости всегда была одинакова.

В этот раз изменять себе он тоже не стал. Заперся в кабинете с парой бутылок вина столетней выдержки и понемногу цедил благородный напиток, пытаясь найти какой-то выход из ситуации.

В империи и так всё было не слишком стабильно. Бюджетный дефицит был высок, денег критически не хватало, а знатные рода вели себя так, как будто они сами себе государство. Теперь же всё стало гораздо хуже.

Естественно, князь и сам был сторонником концепции «император — лишь первый среди равных». Добровольно надевать на себя ошейник он не хотел. Да и не собирался. Тем не менее, с его точки зрения, слово «первый» в этой фразе имело не меньший вес, чем все остальные. Тогда как многие другие князья так не считали.

Да и не только они. В Боярской Думе заседали главы фамилий, которые никаких титулов не имели. Даже баронских. Но когда-то получили статус бояр. Такие либо пытались пробиться наверх самостоятельно, либо примыкали к одной из групп князей. Но даже среди вторых, которых было подавляющее большинство, Годуновы обычно находили поддержку.

Теперь же иметь дело с Боярской Думой становилось всё сложнее. Даже простые решения выходило провести с большим трудом. Не говоря уже о том, чтобы приступить к действительно серьёзным реформам. Например, отменить хотя бы часть налоговых послаблений, на которые оказался так щедр предыдущий император.

Именно это и стало основной причиной бюджетных проблем. А нехватка средств в свою очередь вела к массе иных последствий. Например, к необходимости займов. Казна уже была должна немало денег. Если же ситуация не изменится, всё станет гораздо хуже.

Причиной, по которой князь отправился к дяде императора, были те самые налоги. Вернее, освобождения от них, которые раздавал прошлый правитель. Стоило запрыгнуть в его постель очередной фаворитке, как на фамилию девушки принимались сыпаться милости. Кому-то право беспошлинного провоза товаров, другим возможность сто лет не платить подати с земель, где сейчас выстроен целый промышленный кластер. Третьим — что-то ещё. Вариаций было столько, что Морозов с трудом мог удержать их в голове.

Часть из них он хотел отменить. Рассчитывая получить поддержку Олега Годунова. Уговорить его помириться с племянником. Продемонстрировать знати, что династия едина. И если понадобится — ударит разом. Как когда-то в старину.

К тому же, у дяди нынешнего монарха были неплохие личные связи со многими из князей. Скажи он своё слово — те прислушались бы. Понятное дело, не все, но это уже было бы неплохо.

И самое главное — он ведь его уговорил! Справился. Вернулся в Тверь, предвкушая победу. Первую среди многочисленных провалов последнего времени.

Вспомнив о заговоре среди мертвоборцев, подозреваемые в котором растворились на просторах империи, а информатор был обнаружён повесившимся в камере, князь тяжело вздохнул и сделал ещё глоток вина. Кто же мог знать, что они окажутся настолько ловкими. И так отлично подчистят концы. Доказать эксперименты он мог. Как и выдвинуть обвинения отдельным персонам. Но вот обосновать существование внутри Чрезвычайного Приказа целой подпольной группы — нет. А без такого, император крайние меры никак не дозволит.

Князь был почти уверен, что к гибели Олега Годунова эти заговорщики отношение тоже имели. Что значило — они ещё и могли быть связаны с некоторыми из князей. Знать бы ещё, с какими? Да уликами располагать, которые можно перед очи императора выложить.

Аристократ вздохнул. Потянулся к бутылке, намереваясь наполнить бокал. И замер, услышав, как звонит телефон.

На линию, которая вела в этот кабинет, могли позвонить немногие. Так что, поднимая трубку, Морозов держал перед глазами список людей, которых может услышать.

Тем не менее, уловив голос Веретина, изрядно удивился. Один из новых фаворитов императора с князем обычно общался холодно. Всячески подчёркивая, что верен исключительно правителю.

Пока они обменивались приветствиями, Морозов пустил в ход специализированное плетение, очищая кровь от алкоголя. После чего поинтересовался.

— С Его Императорским Величеством всё в порядке?

Сформулировать вопрос ему хотелось совсем иначе. Например в формате «Какого пса Перуна, ты мне звонишь?». Но статус обоих собеседников, вбитое в голове воспитание и давняя привычка к придворному этикету свободно выражаться не позволяли.

Офицер лейб-гвардии, который с недавнего времени отвечал за личную охрану правителя, какое-то время помолчал. Потом всё же решился и начал говорить.

— Сейчас мне звонил однокашник по академии. Самоедов, который сейчас мертвоборцами в Омске командует.

В голове Морозова моментально защёлкали шестерёнки — случай в Омске по своей форме во многом совпадал с атакой на Олега Годунова. Отличаясь в основном масштабом.

Мужчина замер, ожидая продолжения. А в трубке снова послышался голос Веретина.

— Тут такое дело… Он, вроде бы, напал на след. Правда, не тех, кто организовал нападение, а…