"Святые" 90-е Пионер – Том II (СИ) - Ветров Клим - Страница 3

— Как живете-кочуете? — спросила я главу семейного бизнеса цыгана Артура, чей «пост» — возле станции метро «Рижская».

— Да нет, прошли те времена. Маленький был — кочевал с родителями. Сейчас мне 27, уже 5 лет живу своим домом с женой и, четырьмя детьми под Астраханью. А вообще — семья наша большая. Нас, детей, у отца с матерью 12, у каждого теперь — свои дети. Так что близких родственников человек 50, я точно не подсчитывал. Зачем в Москву приехали? Чтобы заработать хорошо: кто торгует, кто гадает, кто так деньги просит.

— А просить не стыдно?

— Нет. Когда люди сами подают, что же здесь плохого?

— Разве ваша семья бедная?

— Ну нет! Какой же я бедный: дом есть, машина есть. В Москву из семьи нас только несколько человек приехало, а имеем в день по 500 рублей. Одно плохо: если рэкетир подойдет, надо платить по пятерке с человека в день. Я честно деньги зарабатываю, сигареты продаю.

— Где же вы их берете?

— Мне их приносят, по рублю за пачку «Явы», а я вам по два продаю.

— И это называется «честно»?

— А то нет? Я тут целый день стою, и когда холодно, и когда дождик. Все деньги потом отдам родителям — у нас старших почитают. Это у нас традиция.

— А еще какие у вас традиции?

— Мы все друг другу помогаем, цыган цыгана в беде не бросит. Нас мало, и вот, чтобы сохранить свои обычаи, в мужья и жены берем только цыган. Бывает, конечно, что вступают в брак с русскими, но от таких отрекается весь род. Еще какие традиции? Да вот, хотя бы юбка цыганская, — какую моя жена носит, такую и ее бабка и прабабка носили.

— Значит, вам ваша жизнь нравится?

— Жить можно. Гитару вот только хорошую нигде не купишь.'

Вопреки моим опасениям, менты не пошли по домам, не вызывали людей к себе, и вообще повели себя так, словно массовое убийство обычное в наших краях дело.

Зато во дворе только и говорили что народном мстителе, причем по три раза за день выдавая диаметрально противоречивые варианты.

«Милиционер у которого цыгане дочку на наркотики подсадили»

«Вор в законе, цыгане его сына зарезали»

«Киллер из КГБ мстит за своего брата»

«Военный в карты им проигрался, денег задолжал, вот и устроил расправу.»

«Сумасшедший афганец объявил войну наркотрафику»

И таких версий за последние дни я выслушал вагон и маленькую тележку, но что удивительно, про стрелу никто не упоминал. Может капот машины снегом засыпало и не заметили? Вариант с секретностью отпадал сразу, при таком количестве правоохранителей это просто нереально, если начальствующий состав ещё как-то блюдет, то у чинов пожиже такие новости как вода в одном месте держатся, то есть никак.

Когда вышел на работу в мастерскую, там тоже версии выдвигались, отец больше молчал, а вот Борисыч с помощником во всю упражнялись.

— Да бросьте, Николай Борисыч, какие менты, вы чего? Наркота же там, не поделили меж собой, вот и пострелялись. — возражал новый работник, невзрачного вида паренёк лет двадцати, со странным именем Вилен, сокращением от Владимир Ильич Ленин. Странность для меня была не в самом имени, а в том что так всё ещё продолжали называть детей.

— Нет, цыгане стрелять не станут, тем более так. Нож по горлу, или из обреза, поверю, а чтобы таким образом, быть не может! — в ответ возмущался Борисыч.

— Хорош болтать, следствие разберется, а нам до завтра надо новую партию сдать! — прервал дискус отец.

Партия гробов в количестве сорока штук была заказана ещё до нового года, но я был уверен что последуют ещё заказы. Трест где работает Виталик, не один такой, в городе их несколько, как и кладбищ, а поставщики «хромают» повсюду. Узнают кто делает хорошо и недорого, обязательно придут договариваться. Хоронить-то людей нужно, тут уж как ни крути.

Нам же, для того чтобы нормально с этим работать, надо обеспечить бесперебойное производство. Времена впереди лихие, ещё совсем чуть чуть, и рубль в свободное плавание отправится, поэтому доски, гвозди, ткань — это тот минимум которым должны быть завалены склады. Жаль что понимаю это только я, ни отец, ни Борисыч не чувствуют куда двигаться надо. Гробы для них хоть и заработок, но серьёзно они пока не относятся. Так, перебиться чуток. Всё о мебели мечтают, мнят себя великими мебельщиками.

В тот день пришлось хорошо задержаться, домой мы попали уже заполночь, но партию сдать успели, причем, как я и предсказывал, сразу же получили заказ на новую от другого треста. Плюс от Витплика дополнение пришло, требовалось сделать несколько крестов для затравки.

— Если так дальше пойдет, людей надо нанимать, сами не успеем. — следующим утром записывая заказы в журнал, сказал отец.

— Наймем, а ритуальщики откажутся? Тогда что? — скептически скривившись, отозвался Борисыч.

— Не откажутся, спрос сейчас только расти будет. — высказался я.

— Ага, ты-то почём знаешь? Сиди уж, прогнозист… — отмахнулся Борисыч.

— Книжки умные читаю, лекции в институте внимательно слушаю. Экономика, слыхал про такое? — сделав максимально умное лицо, выдал я.

— А чего ж не слыхать, слыхал конечно. Муть редкая, никому не нужная. — не оценив моих стараний, отмахнулся Борисыч, а вот отец заинтересовался,

— И что ты там вычитал? — спросил он.

— То что цены будут расти, покупательская способность падать, возникнет дефицит, и в итоге всё обернется крахом.

— Вообще?

— Угу. Полным.

— И что делать?

— Закупить побольше леса, запастись тканью, гвоздями, лаком и краской. В общем, всем тем, что потребуется для беспрерывного производства хотя бы на несколько месяцев. — озвучил свой план я.

— Так ты ж говоришь покупать не будут, зачем тогда запасы делать? Мы так ДСП на запасались уже, знаем чем дело пахнет. — ехидно возразил Борисыч.

— Мойки покупать не будут, люстры не будут, мясо не будут, а гробы будут.

— Чё это?

— Так когда жизнь хуже становится, люди больше умирают чем когда хорошо, закон такой. — добавил я.

— Ну не знаю. — покачал головой отец, — Вроде дело говоришь, но у нас закупать всё равно не на что…

— А я не верю ни в какой рост цен! Сейчас умные люди там — выразительно ткнул пальцем в небо Борисыч, — подумают, посчитают, и разберутся с этой проблемой. Не раз так уж было.

— Забьемся? — предложил я ему.

— Спор предлагаешь?

— Ага. Если я прав окажусь, ты, Борисыч, залезешь на стол, и трижды прокукарекав, пообещаешь больше не спорить, и в делах бизнеса слушаться меня, а если выиграешь, то же самое сделаю я. Годится?

Борисыч прищурился недовольно, посмотрел на отца, потом на меня, и решительно махнув рукой, рявкнул,

— Годится!

Спор спором, а из мастерской мы опять ушли заполночь, доделав лишь третью часть нового заказа. И вроде ничего сложного, подумаешь, ящик сколотить, но времени отнимает прилично. С крестами тоже оказалось не просто. Образцов никаких нет, в интернете не посмотришь, а то что удалось «слепить» в итоге, не выдерживало никакой критики. Нет, так-то серьёзное изделие получилось; крепкое такое, массивное, но вот с точки зрения эстетики, совсем неудобоваримое.

— У тебя же фотоаппарат есть? — спросил отец, забраковав получившийся крест.

— Есть, только фотографии печатать не на чем, увеличитель нужен, ну и ещё всякого…

— Пленку-то проявить сможешь?

— Смогу.

— Ну и славно, у Борисыча диафильм есть, так прокрутим, если что-то понравится, перерисуем. Сделаешь?

В общем, на следующий день поехал я на кладбище, выбрав самое дальнее, в поселке «Майка», потому что оно самое большое, и там много новых, «современных» могил.

Времени дорога заняла много. Сначала трамваем до площади «Гагарина», потом автобусом до «Майки», а там пешком почти полтора километра.

Зашел не с центрального входа, до которого надо было ещё дотопать, а через дырку в заборе со стороны поселка.