Хитрожопый киборг (ЛП) - Майло Аманда - Страница 9

— Ты хочешь спуститься? — спрашиваю я его, загнанный в тупик. Ненавижу констатировать очевидное, но… — Тогда тебе следует… спуститься.

Он этого не делает.

Странно. Он ведет себя так, как будто не может. Его хвост в волнении хлещет по задним ногам.

— Почему бы не воспользоваться лестницей, которой ты пользовался в первый раз? — с любопытством спрашиваю я его.

— Он НАПУГАН! — взрывается женщина позади меня, заставляя меня подпрыгнуть.

Ее крик заставляет подпрыгнуть и лошадей тоже.

Наморщив лоб, я перевожу испуганный взгляд с нее на Пако.

— Почему?

— Слишком высоко! — говорит женщина с удивительной страстью. — Теперь, когда ты позволил ему подняться туда, ты должен показать ему, как спуститься. И если ты не напугаешь его в процессе — добавляет она, — если потратишь время, чтобы показать ему, как использовать ступеньки, чтобы спуститься с крыльца, он никогда не забудет, как спускаться самостоятельно. Ослы действительно умны. Но если ты будешь грубым, то все испортишь. Он будет бояться спускаться по лестнице всю оставшуюся жизнь.

Переводя озадаченный взгляд с осла на женщину, я чуть не спрашиваю: Что произойдет, если я оставлю его разбираться во всем самостоятельно?

Прежде чем я успеваю что-либо сказать, она качает головой.

— Если ты не поможешь ему и он прыгнет, он может сломать ноги, а это значит, что он умрет. Он инстинктивно знает это. Поскольку он, вероятно, никогда раньше не пользовался лестницей, это пугает его, и он не сможет спуститься. Тебе вообще не следовало позволять ему подниматься по ступенькам.

Ошеломленный количеством слов, которые у нее вырвались, я поворачиваюсь и смотрю на нее, удивленный, когда она еще больше отшатывается от меня. Ее разум подсказывает, что она боится все больше. Я стараюсь говорить очень спокойно. Легко.

— Технически, он не спрашивал моего разрешения. Прошлый опыт подсказывает мне, что, если бы я сказал ему не пытаться, он проигнорировал бы приказ. Как ты думаешь, сколько он весит?

Выпрямляясь, настороженно глядя на меня, женщина скользит взглядом к Пако, который фыркает и топает копытами на крыльце, и высказывает предположение.

— Пятьсот фунтов? Шестьсот? Он самый упитанный осел, которого я когда-либо видела. Если ты не знал, такой толстый гребень на шее — это нехорошо. Тебе не стоит его перекармливать.

— Я не знал, — говорю я ей. — И я не перекармливал его.

Я двигаюсь к Пако, удивляясь, когда он подходит к моей руке. Я не хватаю его за уздечку, как он, очевидно, ожидает, — как раз перед тем, как я подхожу к нему, он откидывает голову в сторону, подальше от моих пальцев.

И это прекрасно. Я опускаю руку и хватаю его под грудину и заднюю часть, готовясь стащить с крыльца.

— Ты не можешь поднимать его! Ты заработаешь себе грыжу… — женщина начинает кричать, но я уже поднял животное и осторожно опускаю на землю, прежде чем она успевает высказать свое мнение.

Я поднимаю на нее глаза, отпускаю внезапно замершее животное и встаю во весь рост, отряхивая руки.

— Что ж, я еще раз благодарю вас за гостеприимство. Я подумал, не предложить ли мне помочь вам похоронить мертвых мужчин, но мне действительно пора идти. Мне нужно найти жилье на ночь, если только вы не сдадите мне комнату?

Что-то в моих словах, кажется, расстраивает ее: из глаз снова начинают течь слезы. И это позор. Она причиняет мне меньше дискомфорта, когда держит себя под контролем.

— Тебе нужно где-нибудь остановиться?

— Да, — подтверждаю я, обходя Пако, который прижался мордой к моему ботинку, и я чувствую, как его плоские зубы проверяют ширину моей ступни. — Прекрати, — предупреждаю я.

Голова женщины резко откидывается назад.

— Что ты сказал?

— Я сказал ему, чтобы он перестал пробовать мой ботинок, — я указываю на осла. — Познакомься с Пако. Он хитрожопый осел.

Словно в доказательство, он двигается вперед, следуя носом за ботинком, и сжимает его зубами, пока сенсоры на пальцах ног не посылают предупреждающие сигналы в мой мозг.

Укусив меня за сапог, он замер, поэтому я позволяю ему покусывать мою ногу через кожу, а сам тянусь к седельным сумкам на боку и начинаю вытаскивать мои немногочисленные пожитки. Запасные патроны к пистолету, который я ношу в набедренной кобуре, запасную рубашку, джинсы, носки и то, что осталось от моих денег.

К сожалению, покупка Пако обошлась мне в половину того, что у меня было. Я бросаю на животное кислый взгляд и отдергиваю ботинок от его сжатых губ и кусающих зубов. Борясь с желанием зарычать на него, я отступаю назад.

Я направляюсь к гнедой лошади, бросая последний взгляд на палевую, оценивая ее нежно-кремовый цвет. Поскольку женщина не сказала, могу ли я взять ее, предполагаю, что в ее ответ отрицательный. Приближаясь к крупу животного, я провожу рукой по его бедру. Здесь, на левом боку, выжжено клеймо: 6 = 6.

Бренд «Scab». Точнее, «Scab Six».

Мои первоначальные исследования об этой планете углубились в изучение клейм ранчо. Клейма со знаком равенства известны как клейма бренда «Scab», потому что две выжженные линии часто заживают вместе, образуя толстый единый шрам.

Хотя клейма по определению должны быть узнаваемыми, клеймо «Scab» выделяется. Размышляя об этом, я открываю седельную сумку каштановой лошади, собираясь положить свои вещи внутрь… и останавливаюсь.

— Что случилось? — спрашивает женщина, стоя у меня за локтем.

— Здесь лежит местная валюта, — отвечаю я. — Довольно много, кажется.

Резкое движение привлекает мое внимание, и я бросаю взгляд на неё. Но, когда я поворачиваюсь, она замирает. Она смотрит на меня, и на её лице читается неуверенность.

— Я предполагаю, вы можете точно посчитать местную валюту? — спрашиваю я.

Мое заявление или вопрос останавливают ее слезы, что немного успокаивает меня.

— Местная валюта? — переспрашивает она.

Я наклоняю голову в сторону седельной сумки, держа свои вещи в руках.

— Местные деньги. Ты можешь их пересчитать? Я провел обширное изучение, но, боюсь, так и не разобрался, — я бросаю хмурый взгляд на Пако. — Конюх пытался мне помочь, но я ушел оттуда в еще большем замешательстве, чем раньше.

Что-то пробегает по лицу женщины.

— Ты просил конюха помочь тебе с деньгами?

Я киваю.

— Когда я платил за него, — я киваю в сторону Пако. — Я сказал конюху, обслуживающему конюшни, что не уверен в своих навыках, и попросил его подтвердить, правильно ли я подсчитал валюту. Он сообщил мне, что я ошибся, и внес коррективы, но когда я попросил его объяснить мне, я ушел в еще большем замешательстве, чем когда-либо.

К моему удивлению, женщина делает шаг в мою сторону. Когда она опускает взгляд на свои ноги, становится ясно, что она сама удивлена этому. Она поднимает голову и смотрит мне прямо в глаза.

— Отойди, я посмотрю.

Я делаю, как она говорит.

Медленно, настороженно наблюдая, она обходит меня и заглядывает в седельную сумку.

То, что она видит, заставляет ее руки опуститься.

— О БОЖЕ!

— Все так, как я думал? — спрашиваю я, думая, что угадал правильно, но нуждаясь в подтверждении.

— Должно быть… — она замолкает и оборачивается, чтобы посмотреть на меня оценивающим взглядом.

Я киваю гнедому.

— Вторая седельная сумка пуста? Я бы хотел убрать свои вещи.

— Ммм, — говорит она, глядя на меня. — Дай я проверю.

Пока она это делает, лошадь переносит вес тела на другое бедро, приподнимая одно из задних копыт и опираясь на носок. Мне нравится её явное спокойствие.

У меня на боку сильно дергается кобура.

Лохматая голова Пако прижимается к моему бедру, а его рот крепко сжимает рукоятку оружия в кобуре. Он пытается вырвать его.

— Пако, прекрати, — когда это его не останавливает, я пытаюсь рассуждать логически. — Если ты случайно активируешь его, ты навредишь себе или кому-то еще. Это не самый мудрый поступок.

Он снова дергает за рукоять, и я заглядываю внутрь его биокаркаса, видя, что происходит внутри мозга. Область, отвечающая за шалости и любопытство, светится, как будто горит огнем.