Тобольский схрон (СИ) - "Alex O`Timm" - Страница 7

До берега Бергамака, оставалось от силы шагов сорок, когда до меня донеслись звуки выстрелов, а следом за ними пулеметная очередь, причем стреляли от реки, и явно в мою сторону. Одна из пуль пролетела совсем рядом сбив какую-то ветку на дереве. Я тут же рухнул на землю, и замер не понимая, что происходит. По большому счету было в общем понятно то, что кто-то с кем-то воюет. Учитывая, что в то время был самый разгар гражданской войны, и порой было не понятно, кто в данный момент находится у власти. А уж подобные стычки случались постоянно, и не только в лесу, но и в деревнях.

Хуже всего было, когда власть брали красные. В этом случае, вся молодежь мужского пола, старалась исчезнуть из деревни, потому что те, кто в ней оставались, чаще всего оказывались в рядах Красной армии, и что хуже всего, из всех насильно влившихся в ряды этой самой армии, вернулось от силы пара человек. Сам подумай, ну какой прок от пацана, которому дали винтовку и заставили воевать, ничему не научив. Потому и гибли они первыми, кто от пули, кто от недоедания, или болезни. И было совершенно непонятно кто, за что воюет. А простому деревенскому мужику, приходилось кормить и тех, и других, и треитьих, а еще получать упреки, за то, что кормил, не тех, кого следует. Помнишь кино: «Свадьба в Малиновке»? — Красные приходят — грабят, белые приходят- грабят, куда простому мужику податься? Так и было. Правда белые все же иногда платили пусть их деньги ничего и не стоили, но соблюдался, хоть какой-то порядок. И получалось, что вроде как не грабят, а покупают. Красные, те не заморачивались. Выйдет такой комиссар, на деревенскую площадь, толкнет речь, мы мол за народ, за советскую власть, чтобы всем жилось хорошо и сытно. А после требует фуража и продовольствия, а попробуй откажи, так сразу тебя объявляют саботажником и холуем богатеев. А там уже разговор короткий к стенке и пуля. И хорошо если только пуля, раз и нет тебя, а то бывало и на штыки брали, боеприпасы экономя. А то, что селянам самим жрать нечего, никого не волнует, да и по большому счету, никто и не спрашивал, что останется деревенскому жителю. Выгребали все подчистую. А уж всякие там — зеленые, коричневые и серобурмалиновые в крапинку, выгребали вообще все, что оставались до последней крошки и тряпочки. Уже безо всяких Керенок и лозунгов, а просто потому, что они сильнее. Хорошо хоть ружье было да тайга рядом, а иначе хоть помирай.

Так вот упал я на землю присыпанную первым снежком, полежал минутку, подождал пока все стихло ну и пополз осторожно вперед, интересно все же, что там происходит. Да и потом, если друг друга перестреляли, есть надежда разжиться винтовкой и патронами, а в то время иметь то и другое, все равно, что отыскать старый клад с золотом. Прополз я значит шагов двадцать до ближайших кустиков, и осторожно приподнял нижние веточки, и смотрю что происходит.

А картинка вырисовывалась очень интересная. В те годы у реки русло было куда шире, чем сейчас. А чуть ниже сторожки, вон за тем мыском — дед приподнял руку показывая направление, — Имелась довольно широкая заводь. После она заболотилась, да и воды убавилось, а тогда здесь было куда просторнее. И вот вижу я, у левого бережка стоит небольшой колесный пароходик, а на кожухе колеса, полукругом темными буквами «Тюмень» значится. Пароходик очень уж знакомый, потому как, довольно часто он по Таре мотался начальство развозил. А сейчас вдруг у бережка, а на палубе пара человек, по виду чистые офицеры. Почему офицеры, так один из них в черной форме с серебристыми пагонами, вроде как к флоту отношение имеет, другой же в серо-зеленой и опять же с погонами. Какое-там у них обоих звание я не разглядел, зато разглядел, как они освобождают палубу пароходика от трупов. Берут значит за руки за ноги и в воду.

Испугался я до дрожи в коленях. Уж если они с солдатиками так, то на меня и смотреть не станут. Замер, лежу, и стараюсь даже не дышать. Потом один из них поднялся на берег, до избушки и минут пять возился возле нее. Потом резко сбежал вниз к пароходику, и тот, тотчас отчалил от пристани. Вначале пятился до мыса задом, а после в заводи, кое-как развернулся и уже прямым ходом направился к устью реки. И когда пароходик скрылся за излучиной, на берегу, там, где стояла заимка, вдруг раздался сильный взрыв и избушку, прямо на моих глазах разметало вдребезги и раскатало по бревнышку, которые тут же занялись пламенем. Причем так споро, что о том, чтобы потушить даже то, что оставалось, не было и речи. Да и я то на другом берегу, а туда еще добраться надо.

Посидев еще на бережке, я вдруг спохватился, добежал до своих санок, и впрягшись в них, дотащил до берега. Лодочку в камышах, слава богу не обнаружили, поэтому перевалив тушку на лодку, я перетащил поклажу на другой берег, и поднявшись наверх, некоторое время смотрел на догорающую избу. Пришлось на ночь располагаться подле пожарища. Пусть не под крышей, но хоть в тепле. Да и зверье в таких местах предпочитает не появляться. Ночь провел, пусть и без удобств, но относительно неплохо. А поутру, спустившись к берегу, обнаружил двух мертвых солдатиков, которых прибило к пристани.

Сейчас бы меня за это назвали мародером, да по сути так оно и было, но тогда, я больше заботился о том, чтобы выжила моя семья, а не то, как меня назовут. И потому не задумываясь о высоком, раздел оба трупа до исподнего. Им уже было все равно, а мне пара шинелей, портков и гимнастерок, плюс прочные кожаные сапоги, оказались, как нельзя кстати. А одни из них, еще и впору, и их после года два носил, и хоть бы что. Натуральная свиная кожа их еще юфтевыми называли. Оружия у них к моему огорчению не оказалось, а вот в кармане одного из них, я обнаружил несколько золотых монет и толстую золотую цепочку. И одно это, заставило меня временно забыть обо всем на свете, сев в лодочку, срочно пуститься на поиски остальных солдатиков. И кстати говоря, еще троих я довольно скоро обнаружил. Правда золота у них не нашлось, зато у одного из них сохранился подсумок с двумя десятками патронов от винтовки Мосина. А уж об одежде и вспоминать не стоит.

В деревню, я возвращался богачом. Еще бы, три папахи пять шинелей, портки, гимнастерки, сапоги, ремни и целая косуля, убитая мною несколько раньше, в общем считай не зря сходил на охоту. Благодаря всему этому считай половину зимы, ни в чем не нуждались. Да и одежки всем пошили теплой. Следующий раз, я появился в этих краях в середине зимы. Кушать-то хотелось, вот охота и спасала, да и ближе к середине зимы двадцатого года, все более или менее успокоилось. Конечно беречься нужно было и тогда, чтобы не загреметь под ружье, но в общем-то бог миловал. Да и хоть мне и было почти восемнадцать, но с виду и пятнадцати не дашь, потому, наверное, и считали молодым для армии. Здесь почти ничего не изменилось, все те же обгорелые развалины, а рядом с ними упавшая ель с выворотнем. Набрал побольше лапника, услал себе лежанку прикрыл ее ветвями дерева и заночевал.

А на утро, уже собирался отправиться дальше, как вдруг вспомнил, что под заимкой был довольно большой погреб, который в свое время использовали для хранения продуктов. Земля на месте избушки, осталась в общем-то нетронутой, и мне вдруг подумалось, что наверняка и погреб должен остаться целым. Вряд ли его нашли, а там хоть и были-то несколько связок грибов, да заготовленные на сдачу шкурки, но по сегодняшним временам, это ведь целое богатство. Тем более, что в деревне прочно обосновались большевики, и хоть ломят цены на пушнину, но тем не менее за нее можно выменять хоть той же аржаной муки, или пшеницы. Охота была временно забыта, и я полез искать вход в погреб.

Извазюкался так, что похож был на черта, вылезшего из преисподней. Как оказалось, дом взорвали так, что большая часть завала, оказалась именно над крышкой люка и добраться до нее стоило таких трудов что описать невозможно. Чуть спину себе не надорвал, завалы разгребая. Но я все же добрался до нее. И едва оказался внизу, как тут же обомлел.

Весь погреб был заставлен армейскими патронными ящиками, с пола, до самого потолка. Причем далеко не пустыми. Я попытался приподнять один из них, и едва не развязал пуп, до того он был тяжел. Причем судя по весу, это были отнюдь не патроны, хотя чуть позже обнаружились, и они, вместе с ящиком трехлинеек, десятком наганов и ручным пулеметом с толстой трубой, как у Максима. А вот когда я откинул крышку одного из ящиков, понял, что попал. И если кто-то случайно узнает о том, что здесь в погребе скрывается такое богатство, тюрьмой я точно не отделаюсь, прикончат на месте, как тех солдатиков, и скажут, что все так и было.