Искушение - Дашкова Ольга - Страница 9

Почему нет?

Господи, нет, как представлю, аж тошно становится. Ну да, а сейчас прям у меня праздник тела, но, увы, не души. Тело действительно ноет, между ног саднит.

Можно сейчас сколько угодно сожалеть о том, что случилось, рвать на себе волосы, сдирать кожу, проклинать, даже биться дурной головой о стену. Даю ту самую свою дурную голову на отсечение, что мой пасынок, тот самый, который вырос во всех местах… Да сколько же я могу повторять эту фразу, лишь будет ухмыляться своей идеальной улыбкой мне в глаза и отпускать грязные шуточки.

Но мое самобичевание ничего не даст и не изменит. Все уже свершилось, произошло и случилось. Я всегда рационально смотрела на жизнь, не летала в розовых облаках и позволила себе полюбить лишь раз – отца Макса.

В данной ситуации после своего промаха и слабости я должна быть выше, взрослее, а значит, и мудрее. Надо сделать вид, будто ничего не было. А ведь на самом деле ничего не могло и быть, даже представить то, что могло быть между мачехой и пасынком, пусть даже сыном покойного мужа, мог только больной психически человек.

Это ведь недопустимо. Этому никто не поверит, даже если кому-то рассказать. Позиция была так себе, она не снимала ответственности, несла в себе еще больше угрозы моему спокойному существованию. А уехать опять на филиалы означало показать слабость, я не могу и не должна так поступать, мне не девятнадцать лет.

Боже, ему всего девятнадцать, в декабре перед Новым годом исполнится двадцать лет. Макс всегда, сколько я его знала, не любил свой день рождения, потому что все внимание было приковано не к его празднику, а к предстоящей встрече Нового года. Он даже как-то один раз уже наряженную двухметровую елку уволок на помойку в загородном доме.

Псих.

Был им и остался. Но до чего сексуальный псих.

Прикусила губу, сжала бедра, по телу пронеслась дрожь, стало жарко. Мое сознание все помнит, и даже тело откликается при воспоминаниях о минувшей ночи. Как после душа Макс повел меня на кровать, как снова долго и жадно целовал, я позволила, я хотела больше, я горела, и мне не было стыдно.

Потом он устроился между моих широко разведенных бедер, упираясь коленями в матрас, провел несколько раз головкой члена по половым губам, дразня возбужденный клитор. А потом вошел в меня, растягивая, заполняя полностью. Широкие плечи, сильные руки, резкие толчки, мои крики, его хрип.

На телефон начали приходить новые сообщения, не хочу даже их читать, Маринка почему-то решила, что я должна писать кипятком вокруг Семена, метить свою территорию, указывая на то, что он мне безумно нравится. Потом телефон начал настойчиво вибрировать, говоря о том, что кто-то звонит.

Пришлось выбраться из своего убежища, сесть на кровати, прикрыть грудь одеялом, с опаской смотря на дверь, которая была приоткрыта. На экране телефона высветилось: «Семен, вино и кони», пришлось так его записать, у меня своеобразное чувство юмора.

Поморщилась, но надо ответить. Иначе этот настойчивый мужчина, который, видимо, уже писает кипятком около меня, будет разрывать телефон весь день, не давая покоя, а мысли у меня и так куча дерьма.

Бросила взгляд на настенные часы и удивилась – десять утра, я редко позволяю себе так долго спать. Видимо, вчерашний стресс, а еще секс повлиял на организм благотворительно. Я заснула, провалившись в серую бездну, в которой был туман, перемешанный с мраком, зыбкий и вязкий. Я в нем парила, как в невесомости, и не могла выбраться.

– Алло. Я слушаю.

– Инга, наконец-то, я уже думал, ты не ответишь мне. Наш договор в силе?

Вот было бы здорово, если бы я не ответила, а он расстроился и пустил себе пулю в висок. Какая же я злая.

– Договор? Что за договор? – Я тру виски, прикрыв глаза, даже не хочу вспоминать, о чем мы там договаривались.

Я ведь не могла обещать ничего сверхъестественного после бутылки вина?

– Как же, ты вчера пообещала, что составишь мне компанию. Я покажу тебе своих прекрасных жеребцов.

Да, точно, у Семена своя конюшня за городом, и он обещал похвастаться ее обитателями. Мне вчера хватило одного жеребца во всех смыслах этого слова. И он вспахивал мою целину.

– Слушай, Семен, я даже не знаю. Как-то столько дел навалилось. Может быть…

Не успела договорить, со стороны кухни стали слышны шумы, там кто-то ходил, звенел чашками, включилась микроволновка, загудела кофемашина. Значит, Максим никуда не ушел, он дома. Был все это время здесь, может быть, даже спал рядом со мной за несколько минут до моего пробуждения. А сейчас что-то делает на кухне, и значит, валить надо мне.

– Ну как же, Инга? Я тебя умоляю. Уже готово все. Я практически стою на коленях около твоего подъезда.

– Ты знаешь, а это прекрасно, это замечательно – выбраться за город, на свежий воздух. Я согласна, ты, как поедешь, напиши или позвони, а я собираться начну. Будем смотреть твоих лошадок.

– О, как же я счастлив и рад, обещаю, Инга, тебе понравится, еще будет прекрасный обед на свежем воздухе и несколько сюрпризов.

– Договорились.

О да, как же без сюрпризов? Я люблю сюрпризы, особенно негаданные и нежданные. Последняя фраза была произнесена про себя, я отключилась и решила сделать вид, будто ничего не было. Что между мной и Максом этой ночью ровным счетом ничего не происходило.

Именно так поступают гордые, независимые, успешные, а главное, взрослые женщины, которой я себя, естественно, считала. Надо было быстро принять душ, одеться, а кофе я уже выпью по дороге на смотрины лошадок.

Глава 10

– О, я смотрю, наш друг сегодня снова не в духе? Что на этот раз? О мой бог, да ты, Макс, реально по морде получил? А я говорил, не доведут тебя до добра твои спарринги, ой не доведут, будешь воробушков считать и фигушки им показывать.

Не обращаю никакого внимания на шутки Шульца, они у него каждый раз одинаковые, ничего нового, даже отвечать не хочу, веду головой, чувствую, как болит правая скула. Мой пропущенный удар, первый за несколько месяцев. А все потому, что не мог сосредоточиться на тренировке.

– Да хоть ты ему скажи, Арни, Макс такая бука который день, ничего понять не могу. Орет, злится на меня, а я ведь ничего не делала, совсем ничего.

В баре гремит музыка, звон посуды, дым кальянов, смех, полумрак. Машка уже пьяненькая, пять коктейлей влила в себя, липнет ко мне, гладит по бедрам, поднимаясь выше, улыбается. А я возбуждаюсь. Нет, не от прикосновений Вербиной, не от ее максимально короткого платья и длинных ног, не от полных блестящих губ и похоти в глазах.

Меня возбуждает другая картинка, которая то и дело вспыхивает в сознании. Она искушает, манит, толкает на новый грех.

Я вижу Ингу, свою сексуальную мачеху, в тот момент, когда она кончала на моем члене, потом на моих губах, а потом еще несколько раз уже в ее кровати. Стройное тело, отзывчивая, откровенная до такой степени, что мне башню сносило. Никогда такого не было.

Не мог от нее оторваться и насытиться, входил то медленно, то наращивал темп, меняя позы. А Инга принимала меня, отвечала на поцелуи, царапала, стонала, кричала. Даже сейчас кажется, что я слышу ее.

– О, Макс, да ты такой огромный. Может быть, поедем к тебе? Покажу тебе, как я соскучилась. – Машка шепчет на ухо, трется грудью, она без лифчика, я чувствую ее соски, облизывает мочку уха.

– Эй, давайте не здесь, это общественное место. Смотреть противно.

– А порно смотреть не противно?

– Порно – это искусство, а ваша самодеятельность не вдохновляет. Эй, принеси пива хорошего и мяса, стейк с кровью.

– У нас нет горячего, только закуски, гамбургеры, острые крылышки, готовые салаты.

Официант, который старше Арни лет на десять точно, говорит уверенно, но вот в его взгляде этой уверенности мало, Шульц может кого угодно довести до истерики и нервного срыва, его здесь все знают.

– Так, послушай меня, на кухне должен быть кусок мяса, вот скажи повару, что нужно взять его и пожарить до состояния «медиум ред». Ты меня понял?