Никитич. Дело о потерянном муже - Липницкая Ольга - Страница 4

– Знаешь что? – обернулась уже с порога Мария. – Знаешь, куда иди?! – рывком распахнула двери.

– Оп-ля, – растерянно протянул стоявший на их крыльце молодой парень. – Я, кажется, не вовремя зашел!

.

– Я тут этого… – промямлил Колька, не уходя с порога. – Я того…

– Так, Коля, либо заходи, либо не мешай! – нетерпеливо махнула рукой Марийка. – Мне выходить надо!

– Точно надо? – с абсолютно спокойным лицом уточнил плотник, который им полдома построил.

– Марий, – приобнял за плечи ладонями жену Никитич, – ты пойди чайку попей, пока дома тихо, – он подтолкнул ее назад в дом. – Коля по поводу крыши пришел, – сам шагнул на крыльцо и захлопнул за собой дверь.

Еще ручку придержал!

Думал, вдруг вырываться будет.

Марийка.

Она-то может.

– Че стряслось-то? – просипел Колька, округлив глаза.

Никитич тяжело вздохнул, утерев ладонью пот со лба.

– Да ерунда какая-то, – округлил глаза Андрей. – Не пойму! Я ей вроде… – мотнул головой. – А она!.. Еще Анька Кошка со своим Кирюшей, и… – махнул рукой майор. – И не знаю, что и думать!

– Э-э, ты… голова, – осуждающе протянул молодой, красивый парень. – Тут не думать, тут чувствовать надо!

– В смысле? Я уже почти месяц кроме усталости ничего не чувствую! – потер лицо Андрей.

– Ага! Это ты еще не рожал, грудью не кормил и целый день между тремя не разрываешься! – ехидно фыркнул Колька.

– Слышь? – вскинулся Никитич, даже забыв про шепот. – А ты откуда такой умный?

– С кризисного центра, куда твоя жена мою определила! – очень ехидно, но очень доходчиво ответил Колька. – Вот если сам в кризис не хочешь, слушай, что тебе говорят!

Никитич замер, склонил набок голову, очень внимательно посмотрел на соседа…

– Ну давай! Слушаю!

– Ты это… – вдруг смутился Колька. – Я тебе лучше книжку дам! – и он бодрым шагом направился к своему фургончику. – Вот, держи, – он вернулся, благоговейно держа перед собой тоненькую книжку с символами Марса и Венеры. – Кстати, – вскинул палец вверх Колька, – Кирюхе я ее тоже давал!

– Так, может, эту книжку, наоборот, выкинуть надо? – скептически скривился Никитич. – Киря-то неизвестно куда утек!

– В том-то и дело, что неизвестно куда, – сокрушенно потер шею Колька. – Я его к Аразу отправил на объект, – протянул он. – Араз хороший мужик! В меру честный! – всплеснул руками плотник. – Но что-то там по деньгам у них не сошлось! А я пока с другого объекта доехал, Кота уже и след простыл, – Колян по-детски наморщился. – Но от Аньки он не сбегал! Эт точно! – выпалил вдруг Колька. – Я Кирюху знаю!

Никитич внимательно посмотрел на книженцию в своих руках, перевел взгляд на плотника.

– Не мог, говоришь? – протянул задумчиво майор.

– Не мог, – уверенно тряхнул головой Колян. – Ладно, я на чердак! Если что, в трубу крикну!

– Ага, – вроде как уже и не ему кивнул Никитич.

Колька пошел к лестнице, что уходила к потолку с закрытой веранды, а Андрей вернулся в дом.

Пока они с Колькой болтали, няня строгого режима успела занести малышню…

Двоих.

Те, что спали, решили, что пора подкрепиться, а тот, что улыбался родителям в окошко, наконец уснул.

Марийка, конечно, чай заваривать не стала, уселась на диване, подперев малышей подушками, смешно пристроила их у себя подмышками.

Никитич сел напротив и замер, любуясь…

– Чего смотришь? – недобро спросила его жена.

– Восхищаюсь тобой, – совершенно искренне отозвался майор. – Городские бабы и одного кормить не хотят, сразу же смеси покупают, а ты вон двоих, – на лице майора расплылась широкая улыбка, – одновременно!

– Так я бы и рада не одновременно, да ни один, ни второй ждать не хотят! – фыркнула Марийка, но лицо ее чуть порозовело.

Было видно, что слова мужа ей приятны.

– Ты моя героическая жена, – прошептал майор, сел на диван рядом с Марийкой. – Что, карапуз, – улыбнулся он тому пацану, который был с его стороны, – вкусно тебе? – малыш нахмурился, глядя на отца, и сосредоточенно заработал щеками. – Кормись! – майор аккуратно тронул кончик носика. – Я пока вам свое место уступлю!

Тут уж Марийка не выдержала! Все ее попытки изобразить возмущение или обиду пошли прахом. Она весело засмеялась, стараясь не стряхнуть сосунков, обернулась к мужу…

– Чего это ты вернулся такой ласковый? – посмотрела на него строго.

– Да вот думаю, – вздохнул Никитич.

– О чем думаешь? – вскинула бровь Марийка.

Никитич помолчал, пожевал губы.

– Тебе чаю сделать? – повернулся к жене. – С молоком?

– Вот только не говори мне, что ты с таким лицом о чае думаешь! – всплеснула руками Мария, все же стряхнув с себя одного из сыновей.

Пацан скривился, икнул, но к груди больше не потянулся. Наелся, видимо.

– Давай, – подхватил сына майор, поднимая его столбиком. – Да не о чае, – он снова замолчал. – Я про Кирюху думаю…

– И что ты про Кирюху думаешь? – в голосе Марийки звучало возмущение.

Очень уж свеж в памяти был разговор про бардак, крик и четверых детей, от которых любой сбежит.

– Думаю, что ты вот Аньку знаешь, – начал рассуждать майор, – и говоришь, что не мог Киря сбежать, – он кивнул своим мыслям, не глядя на Марию. – Колька самого Кирю знает и тоже говорит, что не мог тот сбежать, – майор поджал губы. – Ерунда получается, – тут он наконец посмотрел в глаза Марие. – Человек пропал, выходит.

– Ну наконец-то! – выдохнула Марийка, как учитель, который растолковал нерадивому ученику сложный урок.

– Да, – поджал губы Андрей. – Ну… Сегодня уже поздно, а завтра зайду к Аньке потолковать, – он качнул головой. – Что-то странное…

– Зайди, – согласилась Мария, – дело нужное.

– Да, Марусь, – обернулся к жене майор. – Я подумал, раз ты не хочешь няню, давай я с Михалычем договорюсь, чтобы я вроде как в отпуск длинный ушел… Ну буду там пару раз в неделю выезжать…

– Ой, да бог с тобой! – выдохнула Марийка. – Куда ж тебя, сыщика моего, в четырех стенах закрывать! – улыбнулась она. – Ты ж сам с ума сойдешь и меня сведешь! – тут она отвела глаза, поджала губы. – Пусть няня, – вздохнула. – Не так уж и плоха эта домомучительница.

И в этот момент кто-то откашлялся в дверном проеме.

– Время ужинать! – Дарья Сергеевна протягивала Марие третьего, проснувшегося малыша, всем своим видом давая понять, что последнюю фразу она точно слышала.

.

– Завтрак на семью я буду готовить сама, – твердо, но очень аккуратно проговаривала свои требования Марийка.

Она себя чувствовала так, словно ходила по минному полю. На каблуках. Пьяная. Одно неверное движение и смерть! Причем, скорее всего, ее, Марийкина…

– Я буду вам благодарна, если вы возьмете на себя стирку и глажку, но раскладывать белье не надо! – вскинула кверху указательный палец деревенская знахарка. – Я ненавижу, когда роются в моих шкафах.

Дарья Сергеевна молча приподняла бровь. Правую. На два миллиметра.

– В купании мне, конечно, ваша помощь нужна, – кивнула Марийка, словно соглашаясь с чьими-то беззвучными, но бурными возражениями, – только вот спать укладывать я лучше буду их сама, – она поджала губы, показывая свою решительность, – мне нравится, когда они засыпают со мной.

– Это все? – совершенно невозмутимо уточнила Дарья Сергеевна Дашкова – ударение строго на первую “а”.

– Пока да, – нахмурила брови Марийка, – пока мне в голову больше ничего не приходит.

– Если позволите, я добавлю, – домомучительница многозначительно замолчала.

– Да, конечно, – кивнула удивленная Марийка.

– Предлагаю оставить прогулки полностью мне, – отчеканила Фрекен Бок. – Я склонна к лишнему весу, и мне жизненно необходимо проходить минимум десять тысяч шагов в день. Профилактика остеохондроза, опять-таки. А для вас это возможность побыть в тишине и одиночестве. Хотя бы час. Полтора, если повезет, – няня очень многозначительно посмотрела на Марию. – Снабжение, как я понимаю, у вас в основном натуральное?