Измена. Шепот желаний (СИ) - Ош Элен - Страница 12

Он замолкает. Слова отца звучат как пустой звук. Что значит "всегда буду рядом"? Как он может быть рядом, когда между нами пропасть, вырытая его же руками? Как я могу доверять ему после всего, что узнала? Боль сдавливает грудь, не давая дышать. Я чувствую себя маленькой девочкой, потерявшейся в огромном, чужом городе.

— Мне нужно время, пап. Много времени.

Я отключаю звонок, не дожидаясь ответа. Телефон выпадает из руки и глухо шлепается об пол. Мне все равно. Я сползаю по стене на пол, обнимая колени. Слезы льются ручьем, и я не пытаюсь их остановить. Пусть текут. Пусть вымоют всю боль, всю обиду, всю горечь.

В комнате тихо. Только всхлипы нарушают тишину. Я закрываю глаза и пытаюсь представить себе дом. Мамин смех, запах пирогов, ее куклы в кринолинах. Но вместо этого вижу лишь лицо Светланы Герасимовой. Молодое, довольное, торжествующее. И лицо отца, полное вины и раскаяния.

Я должна быть сильной. Я должна справиться. Я – будущий следователь. Я должна найти правду, даже если она причиняет боль. И я найду ее. Я разберусь во всем этом. И тогда я решу, что делать дальше. С собой, с отцом, с мамой.

Но поток моих мыслей обрывает входящий вызов. Не успев отдышаться от собственных дум, хватаю мобильный. На экране высвечивается знакомое имя: Игорь Соколов, однокурсник. Не медля, прикладываю телефон к уху:

— Слушаю.

— Ариш, держись крепче! У меня тут такое на Герасимову откопалось… Помнишь, ты просила? Челюсть отвиснет, отвечаю…

(Леша)

Она ушла. Снова. Захлопнула за собой дверь, оставив лишь пепелище воспоминаний. Стою, словно оплеванный, в этой проклятой квартире, глядя на затихшую дверь, за которой скрылась Есения. Черт побери! Что я творю? Все летит в бездну. Идиот… Ее последние слова эхом отдаются в голове, назойливой сиреной разрывая тишину. Виноват, знаю. Но сейчас, когда она исчезла, вина давит так, что впору задохнуться.

Есения… Ведь я люблю ее. Всегда любил.

Поворачиваюсь. В дверях стоит Света. В одной из моих рубашек, смотрит исподлобья, прожигая взглядом, полным обиды, ревности и… страха?

Да, я сорвался, накричал на Свету, когда попросил принести воды Есении, почувствовавшей себя плохо. Но… Как же я ненавижу себя сейчас.

Света молчит, и это молчание режет острее бритвы.

"Ну что, герой-любовник? Доигрался в многостаночника?" – так и читается в ее глазах. И ведь правда, доигрался! Цирк уехал, клоуны остались. И главный из них – я, собственной персоной.

Делаю глубокий вдох, поворачиваюсь к бару. Наливаю виски – двойную порцию, чтобы наверняка. Нужно же как-то заглушить этот адский коктейль из вины, злости и… черт, да, любви.

— Будешь? – киваю в сторону Светы, зная заранее ответ. Опрокидываю стакан залпом.

— Леш, ты… ты все еще любишь ее, да? Тебе всегда будет нужна только она, да? – Света нарушает тишину тихим вопросом, и в ее голосе слышится дрожь.

Ее слова словно лезвие, вонзившееся в сердце. Молчу. Что тут скажешь? Да, наверное. Часть меня навсегда останется с Есенией. Это как шрам на сердце, который ничем не вывести. Пытаюсь подойти к ней, но Света отступает.

— Свет, ну что ты такое говоришь?

— Я все понимаю, Леш. Я для тебя просто развлечение, да? Молодая кровь, чтобы почувствовать себя снова мачо. А Есения… Она – настоящая. Ты ее любишь, а меня… Меня просто используешь.

— Это неправда! – возражаю я, чувствуя, как в горле пересыхает. Наливаю еще…

— Правда, Леш. Самая настоящая правда. Я видела, как ты на нее смотрел. Ты был готов броситься к ней не только на помощь, но и вслед, ведь так? А я? Что я для тебя значу?

— Света, ты мне дорога. Я… Я действительно к тебе привязался.

— Привязался? Как к собачке? Как к новой игрушке? Я ведь тоже человек, Леш! У меня тоже есть чувства.

Она подходит ближе, и я вижу слезы в ее глазах. Господи, я причиняю ей боль. Зачем я это делаю?

— Я боялась тебе это сказать, – шепчет она, – боялась, что ты меня бросишь…

— Брошу? Почему ты так думаешь?

— Потому что я знаю, что ты все еще любишь Есению. А я… Я всего лишь замена, временное увлечение. А ведь я люблю тебя, Леш. Полюбила пухленького, еще до похудения, но преуспевающего, умного, интересного мужчину. Да, я была счастлива, что ты худеешь для меня, что стараешься. А теперь… Плевать мне на твой пресс и бицепсы! Я полюбила тебя за то, какой ты есть! А теперь… Теперь я вижу, что ты неискренний со мной. Что она для тебя важнее.

Света замолкает, опустив голову. Я не знаю, что сказать. Она права. Я все еще люблю Есению. Но это не значит, что Света для меня ничего не значит. Я запутался.

— Я… Я не знаю, что тебе сказать, – признаюсь я.

Она поднимает на меня глаза, полные слез.

— Ты меня бросишь, да? – тихо спрашивает она.

— Нет…

— Я боюсь, Леш. Очень боюсь. Я… я думала, что у нас все серьезно. Но…

Она смотрит прямо в глаза, и я вижу в них ее боль и страх. И замечаю что-то еще… Неуверенность. Надежду. Не успеваю ответить, как Света делает глубокий вдох и выдыхает:

— Если ты бросишь меня, то оставишь на улице и своего ребенка. Леш… Я… я беременна.

Солнце пробивается сквозь неплотно задернутые шторы, рисуя золотистые полосы на наших телах. Я просыпаюсь в объятиях Саши, чувствуя тепло его кожи, ровное дыхание, щекочущее мои волосы. Саша спит, его лицо расслаблено и умиротворенно. В груди разливается волна нежности, смешанная с робкой надеждой. Это утро – словно чистый лист, начало новой главы моей жизни.

Боже, он так красив. Сильный, надежный… мой Саша.

Странное ощущение – просыпаться в объятиях мужчины, к которому испытываешь не просто симпатию. Это что-то большее. Ком в горле от осознания, что я позволила себе быть счастливой. После всего… После всей боли и разочарования.

Тихонько выбираюсь из его объятий, стараясь не разбудить. Кажется, получилось. Сажусь на край кровати, обхватываю себя руками, пытаясь унять дрожь. Неужели это все происходит со мной? Неужели я достойна этого счастья? После всего, что случилось… А как Саша отнесется к тому, что произошло между нами? Не пожалеет ли? Не разочаруется ли? Глупые мысли, знаю. Но я ничего не могу с собой поделать.

В голове мелькают вчерашние обрывки воспоминаний: его нежный взгляд, страстные поцелуи, ощущение полной безопасности в его объятиях. Я почувствовала себя живой, желанной, настоящей. Но вместе с тем – страх. Страх снова довериться, снова открыться.

Саша ворочается, сонно мычит и приоткрывает глаза.

– Доброе утро, – хрипло шепчет он, и на его лице расцветает теплая улыбка.

– Доброе, – отвечаю я, и голос предательски дрожит.

Он притягивает меня обратно в кровать, крепко обнимает и целует в макушку.

– Как спалось? – спрашивает Саша, нежно перебирая мои волосы.

– Прекрасно, – тихо признаюсь я, пряча лицо у него на груди.

Несколько минут мы просто лежим в тишине, наслаждаясь близостью друг друга. А потом Саша вдруг отстраняется и смотрит на меня с любопытством.

– Знаешь, мне тут вот что интересно… – начинает он, и я чувствую, как щеки начинают предательски гореть. – Как там Ариадна Вернон? Творческий кризис не настиг?

Я смущаюсь, отвожу взгляд. Зачем он об этом? Зачем сейчас?

– Да ну… ничего особенного, – бормочу я, пытаясь уйти от ответа.

– Есения, – Саша берет мое лицо в ладони, заставляя смотреть ему в глаза. – Пожалуйста, не прячься от меня. Я хочу знать все. Все, что тебя волнует, все твои мечты и страхи.

Он говорит это так искренне, так тепло, что я не могу больше сопротивляться.

– Я… я хотела попробовать себя в эротической литературе, – выдавливаю я, словно признаваясь в страшном преступлении.

Саша вскидывает бровь, удивленный, но не осуждающий.