Барон Дубов 6 (СИ) - Капелькин Михаил - Страница 3

В столовую валом повалили студенты, возвращающиеся с экзаменов. Сразу несколько контрольных в один день не всем дались легко. Многие ночами зубрили и писали шпаргалки, так что уже явились на экзамен уставшими и измождёнными. А уж после на них вообще стало страшно смотреть. В столовую словно зомби пробирались.

— Как экзамены, Ваша Светлость? — учтиво спросила Вероника.

— Девочки, давайте на «ты», — улыбнулась Василиса. — Я и так по вам успела соскучиться, а вы ещё этикетом от меня будто отгораживаетесь.

— Замётано, Вася! — с готовностью кивнула Агнес, отчего её очки упали на глаза.

Княжна засмеялась, прикрыв рот рукой, затем произнесла:

— А я уже сдала все экзамены.

Вот почему я её не видел на занятиях! Но… как? Когда?

— Как? Когда? — словно эхо повторила мои мысли поражённая Лакросса, не донёсшая ложку с супом до рта.

— Ну, я хорошо подготовилась, пока гостила у родителей в Якутске. Они настоящие тираны! — надулась Онежская. — Заставляли постоянно учиться, чтобы я не отставала от программы. А я ещё и тренировалась каждый день. Спала всего по десять часов!

Я, который в Питере вообще спал, если получится, а сегодня спавший всего пять часов, опять подавился чаем. Проходивший рядом зомби-студент, услышав княжну, обернулся к нам, но его уставшее тело такого манёвра не выдержало, и он плашмя рухнул на пол, сбив чей-то поднос со стола.

— Невозможно… — простонал он.

Понимаю, братишка, понимаю.

Я так и не узнал, что хотела спросить Онежская, потому что дальше разговор быстро перетёк в обычное девчачье русло. Подруги делились впечатлениями от поездки в столицу. Василиса то хмурилась, то хохотала вместе со всеми, но по глазам было видно, что она по-доброму завидует.

Я же вернулся мыслями к аресту Билибина, но это быстро заметила Агнес.

— Коля, а ты чего такой сидишь, будто тебя гигантским маятником шандарахнуло? — спросила она, хитро прищурившись.

И я вкратце им рассказал о событиях воскресенья. К чему скрывать то, что и так скоро станет достоянием общественности? Девушки знали герцога как человека, который спас их… от меня. Во время нападения на академию.

— Мы должны срочно спасти его! — воскликнула зелёная мелочь.

— Всем сидеть на попе ровно! — рыкнул я грозно. Девушки рефлекторно выпрямились на стульях. — Я сам разберусь с этим делом. И никому ни слова.

— Всем сидеть на попе ровно! — тут же повторила за мной Агнес. — Коля знает, что делает.

Конечно, блин, знаю. Почти.

После обеда разбрелись по своим факультетам — сдавать оставшиеся три экзамена. К вечеру всё закончилось, и я вернулся в комнату, выжатый, как лимон.

Кстати, комнату я теперь занимал другую, побольше. Раз уж волчонок остался со мной, то я в субботу обратился к директору с просьбой выделить мне апартаменты побольше. Имею право, раз уж помог спасти его академию от полного разрушения. Директор с радостью согласился, если я дам ему с этим Лютоволком поиграть. Не знал, что Степан Степаныч так любит животных. Особенно волков. Пообещал ему, что предоставлю эту возможность несколько позже.

Новая комната находилась на пятом этаже. Здесь жили самые привилегированные студенты, родители которых не скупились на пожертвования в пользу академии. Комната была просторной и светлой, и сейчас её заливали оранжевые лучи закатного солнца. Светило уже задевало острую вершину горы на горизонте. По левую руку во всю длину, которая была больше трёх метров, растянулся Альфачик.

Я сварил крепкий кофе и залпом его выпил. Обжёг язык, зато взбодрился. Не мог позволить себе спать, зная, что моего друга подставили.

Хм, даже странно, что я назвал Билибина другом.

Когда солнце опустилось за горизонт, я подождал ещё пару часов, затем переоделся в охотничью одежду. Она была достаточно тёмной и неприметной для того, что я задумал. Позвал с собой волчонка и подошёл к двери. Открыл её и чуть не толкнул Василису, завёрнутую в одеяло и замершую с поднятой для стука рукой.

Если гора не идёт к Магомеду, то Магомед идёт к горе. Древняя поговорка, которую часто повторял мой отец. Да и мама её любила: говорила, что знание старых поговорок и разных древних премудростей укрепляет связь с предками.

Она означает, что если что-то не случается само собой, то следует приложить собственные усилия, чтобы это что-то случилось. Именно ею я руководствовался, собираясь наведаться в полицейское управление ночью и выкрасть дело Билибина, пока его не передали в суд (на это, по всей видимости, намекал и Никитич). И именно этим же, по всей видимости, руководствовалась княжна Онежская, собираясь постучаться в мою дверь посреди ночи.

— Ваша Светлость? — удивился я, чуть не сшибив Василису, завёрнутую в одеяло, словно гусеница.

— Ой! — попятившись, чуть не упала на задницу княжна. — А я… я хотела…

Девушка замялась. Да что с ней такое?

— Постучаться в мою дверь? — подсказал я.

— Да! — обрадовалась голубоглазка. — И нет… Ну, то есть…

Я вздохнул и пригласил её внутрь. На пороге новой комнаты разговор как-то не клеился.

Она благодарно кивнула и просеменила мимо меня, а я выглянул в коридор. Странно, няньки княжны, Тамары Петровны, не видно. Обычно она везде ходит со своей подопечной и раздаёт тяжёлой сумкой любому, кто косо взглянет на дочку Светлейшего князя. Видимо, Василиса опять от неё сбежала.

— Ого, твоя комната почти такая же большая, как моя, — улыбнулась Василиса, обведя взглядом апартаменты.

Затем заметила свернувшегося в клубок спящего волка. Вечером он как следует набегался в лесу при академии и теперь сладко посапывал во сне. Княжна с радостным визгом бросилась на него.

Шмяк!

Распахнув пухлое одеяло, словно крылья огромного лебедя, княжна спикировала на Альфачика. Надеюсь, она там хоть не голая?

От такой наглости Лютоволк протяжно заскулил, умоляюще глядя на меня. А княжна тем временем обняла его, утопая в сером мехе.

— Такой мягкий! И тёплый! — смеялась Василиса.

А волк не знал, что ему делать. Он чувствовал, какой мощью обладала маленькая девушка, и опасался делать резкие движение, не разобравшись в том, кто она: друг или враг.

— Кха-кха… — прочистил я горло, и княжна вскочила, снова заворачиваясь в одеяло.

Успела сверкнуть голыми ножками. Но вроде там же мелькнули и трусики, так что хоть не совсем голая.

— Ой, прости, Коля, я должна была спросить разрешение.

— Ага, — кивнул я, присаживаясь в кресло возле окна.

На западе, над Пятигорском, поднималось сияние — в городе кипела ночная жизнь.

Княжна, семеня ножками в пушистых тапочках, прошла и села в кресло напротив. Альфачик вытянул вперёд лапы и положил голову на них, с любопытством глядя на нас.

— Так что вы хотели, Ваша Светлость? — спросил я.

Василиса слабо улыбнулась.

— От тебя сейчас холодом веет, как… как от меня раньше, — робко сказала она.

Странно, быть с ней холодным я вроде и не пытался, просто торопился. Мне нужно ещё до Пятигорска добраться, осуществить задуманное, вернуться и успеть хоть немного поспать. А лишние разговоры всё больше уменьшают время будущего сна.

— Давай снова на «ты», хорошо? — подняла девушка на меня глаза с пышными ресницами.

Я пожал плечами и улыбнулся.

— Хорошо, Василиса. И всё-таки, чем обязан ночному визиту?

— Ты сменил комнату, — зашла издалека девушка. — От старой у меня были ключи, а теперь нету…

— Ты за ключами пришла?

Онежская дёрнулась от этого вопроса. К такому повороту событий княжна явно оказалась не готова. Рассчитывала, что я сразу начну стелиться и пытаться угадать, чего же она хочет? Да как же. Это она заявилась ко мне посреди ночи, а не я к ней.

— И да, и нет, — взяла себя в руки княжна. — Я сожалею, что не поехала с вами в Петербург, Коль. Особенно после рассказов девчонок. Можно… можно я снова буду твоим другом?

Ну всё, пошла в лоб. С другой стороны, она — княжна, привыкшая к тому, что её желания сразу исполняются. А тут её натура, привыкшая к подобострастному отношению, налетела на грубый булыжник в виде меня. Так что подобный вопрос потребовал от неё определённых усилий над собой.