Царь царей (СИ) - Билик Дмитрий - Страница 3

— Чай черный, — сказал я.

— Еще что-нибудь? — поморщился тот. — У нас сегодня наш фирменный буйабес.

Теперь скривился я. Нет, мы, конечно, и находимся вроде как у моря, но какой буйабес? Тем более фирменный.

— Чай.

Официант хотел сказать еще что-то, но я придавил его хистом. Что за день сегодня такой, все чужане хотят несчастного ведуна довести до белого каления. Или, может, просто у меня с нервишками какая-то беда? Вдруг надо попросту попить пустырника и все такое? Гриша бы предложил более проверенный дедовский способ, среди ингредиентов которого значилось слово, начинающееся на ВОД и заканчивающееся на КА.

— А чего он ушел? — очнулась Ольга. — Я хотя бы панна-котту заказала. Она здесь бомбическая.

— Это которая за восемьсот пятьдесят рублей? — мрачно листал меню Костян. — Еще бы ей быть не бомбической. И часто ты здесь бываешь?

— Изредка, — уклончиво ответила девушка.

Судя по выражению лица Костяна, к нему пришла мысль, посещающая многих миллионеров. Чтобы быть богатым, нужно не до фига зарабатывать, а мало тратить.

— Так, Коротковы, хватит собачиться, будут вам и десерты и все остальное, я заплачу. Но потом. Ольга, дай руку.

— Моть, ты мне предложение собрался делать? Я как бы не свободна.

— Что это еще за как бы? — возмутился Костян.

— Ну, это такая фигура речи.

— И эти люди получали золотые медали.

Вообще, друг был даже более раздражителен, чем обычно. И я догадывался, в чем причина. Говорят, если у мужика долго нет секса, тот начинает лезть на стену. Открою секрет, если от представителя сильного пола постоянно требовать соития, это тоже не приводит к душевному спокойствию.

Без лишних слов я взял руку Ольги и нахмурился. Ее хист был слишком большим для чужанки. И довольно необычным. Темное нечто сплелось множеством невидимых нитей с родным промыслом. Вот тебе и ответ, откуда у Коротковой вдруг появилось повышенное либидо. А мне казалось, что я полностью убил нечисть.

— Что-то не так? — нахмурилась жена Костяна.

— Ну, как бы тебе сказать. Ты вроде как немного лярва.

— Моть, я, конечно, все понимаю, но вообще-то это моя жена, — почти искренне возмутился Костян.

Правда, не дождавшись от нас нужной реакции, он все же решил пораскинуть мозгами. И в этом нелегком деле достиг определенного успеха, потому что спустя пару секунд стал удивленно хлопать глазами. Долго же до него доходило. Ольга вот сразу все поняла, ей даже объяснять не понадобилось.

— Короче, расскажу, как я это вижу. Лярву я вроде выкорчевал, но, видимо, не полностью. Часть ее хиста осталась в тебе и начала влиять на поведение. Именно отсюда повышенная сексуальная активность и сильная привязанность к мужу. Нет, и у нормальных жен такое есть, но у лярв все возводится в абсолют. Они как психопатки с биполяркой.

Правда, Короткова из всего сказанного услышала только одно. Именно это она и выдала мужу с железными нотками в голосе:

— Ты рассказывал Матвею о наших отношениях?

Костян сейчас многое отдал бы, чтобы стать лешим. К примеру, чтобы провалиться сквозь землю или просто зайти за дерево и пропасть. Но кесарю кесарево, а слесарю слесарево.

— Посмотри на него, — вступился я за друга. — От Костика же скоро только глаза останутся. Я не большой специалист в медицине, но на лицо истощение организма.

— Если бы что-то было не так, Костик бы мне сказал, — чуть ли не скрипнула зубами Ольга. — Ведь так?

Коротков, который сейчас готовился на роль партизана времен Великой Отечественной и окончательно вошел в амплуа, не ответил. Разве что отвел глаза в сторону. В мою.

— Для мужчины сказать, что он не хочет близости с любимой женщиной, примерно то же самое, что признаться в собственной импотенции, гомосексуализме и плохом вкусе, — приоткрыл я тайну сущего. — Одновременно.

— Что за чушь⁈ — возмутилась Короткова.

— Меня это все тоже невероятно бесит, но добро пожаловать в наш мужской мир.

— Котик, но в последнее время нас друг для друга действительно стало слишком много, — наконец нашел нужные слова Костян.

Я же говорю, он может кому угодно на уши присесть. Костян в этом был большой мастер. Вон какие слова красивые подобрал. Вместо «я уже не вывожу» — «нас стало слишком много друг для друга». Почти поэт.

— Ну можно же сесть и нормально поговорить, — фыркнула Ольга.

— Ох, если бы все было так просто, — ответил я. — Но проблема не только в этом. Ты не можешь сказать себе, что теперь все будет по-другому.

— Это еще с чего? Я вообще-то взрослый человек!

— Дело не во взрослости, а в хисте. Он у тебя теперь спаянный, один часть другого. И ты можешь убеждать себя в чем угодно, но скрытые желания все равно останутся.

— И чего делать?

— Сс… сухари сушить, — лаконично заметила Лихо.

Какой у нее все-таки стал отвратительный юмор. Вот у меня шутки совсем другие, добрые и веселые. После них людям становится значительно легче.

— Попытаться его выплеснуть. Как рубежнику. Проблема в том, что я не совсем понимаю, как это сделать обычному человеку. Но давай рассуждать логически. У лярвы все желание сводится к тому, чтобы понравиться мужчинам. Может, попробовать поработать в этом направлении?

— Ты вообще что ей сейчас предлагаешь? — возмутился Костян. — Я это, чего, куколдом стану?

— Я даже не буду спрашивать, откуда ты таких слов набрался, — ответил я. — Могу лишь пожелать перестать заходить на разные нехорошие сайты. Никто не говорит, что твоя жена будет тебе изменять. Она и не хочет.

— Конечно не хочу, — вмешалась Короткова.

— Вопрос лишь в том, чтобы тратить свой хист на попытку понравиться. Может, у нее вообще ничего не получится.

— Все равно мне это не нравится, — заметил друг.

— Тогда оставляем все как есть, — замолчал я, глядя, как официант расставляет чайник и чашки.

— Ладно, ладно, но я все равно остаюсь при своем мнении, — добавил Костян, когда мы опять официант ушел.

— Красава, снял с себя всю ответственность, если что — виноват Матвей. Ладно, вернемся к нашим баранам. Ольга, попробуй кому-нибудь понравиться. Костик не подходит, он и так от тебя без ума. На меня не подействует. Поэтому…

Я осмотрел зал, остановившись на двух серьезных мужиках. Ольга перехватила мой взгляд.

— И чего делать?

— Не знаю, сосредоточься. Заставь их посмотреть на себя.

Сам я легонько дотронулся руки Ольги, потому что творящееся внутри ее оболочки было гораздо интереснее, чем происходящее снаружи. Хоть кандидатскую пиши на тему «Взаимодействие хистов нечисти и чужан».

Но что любопытнее всего, у Ольги получилось. Черные пятна, облепившие ее родной промысел, стали масляными кляксами вытягиваться наверх. И хист, пусть невероятно скудный, наверное, для кощеев и вовсе неразличимый, стал выплескиваться.

Все происходило жутко медленно, я даже едва удержался, чтобы не приложить свой промысел для ускорения процесса. Но нельзя. Ольга должна все сделать сама.

У бедняжки даже запульсировала вена на лбу, так та напряглась. Однако результат дал о себе знать. Мужики почти одновременно повернулись, уставившись на Ольгу. А ведь та даже сейчас не смотрела на них.

Я же вместе с этим «просматривал», сколько хиста израсходовалось. Чуть больше половины.

— На первый раз достаточно, — сказал я.

— Щас, — не послушалась меня Короткова.

Впрочем, упертость и невозможность соизмерять собственные силы — это у них семейное. Мне оставалось только следить за состоянием Ольги. Если что, я могу в любой момент оборвать ее выплеск.

Однако случилось неожиданное. Один из «серьезных» поднялся на ноги, подтянул галстук, застегнул пиджак на пуговицу в районе живота и направился к нам.

— Добрый день, не могу себе простить, если не узнаю ваше имя, — обратился он к Ольге.

Что самое забавное, полностью проигнорировав нас. Нет, возможно, мы с Костяном выглядели, как два несерьезных поца. Однако лично в нашем районе это являлось хорошим поводом для драки. Правда, я тут же махнул закипающему другу, и ответил сам. Пока еще без всякого хиста.