Шпионские игры (СИ) - Март Артём - Страница 31

Его отвели обратно в подвал.

Подвал мечети был достаточно просторен. Каменные стены и сводчатый потолок покрывали остатки глиняной штукатурки. На полу лежало какое-то тряпье, осколки и крошки все той же штукатурки.

Единственным источником относительно нормального света служила маленькая коптилка, сделанная русскими из банки с найденным тут же жиром и тряпки. Тени от ее тускловатого света дрожали на стенах, открывая взгляду немногочисленные все еще сохранившиеся на них надписи на арабском языке.

Под потолком, конечно, было еще маленькое решетчатое окно, но его сложно было назвать источником света. Свет, что сквозь него пробивался, оказался тусклым и пыльным под влиянием бушующей за стенами пылевой бури. Он падал на пол, к ногам Абади, и казался пакистанскому шпиону похожим на жуткий кровавый след.

Да и свежего воздуха из окна поступало мало. В подвале воняло затхлостью. Запах этот перемешивался с каким-то другим, сладковатым, и не менее мерзким. Абади решил, что возможно где-то сдохла крыса. Этот сумасшедший коктейль разбавлял едва уловимый аромат тмина. Вероятно, когда-то здесь хранили специи.

Абади сидел под стеной на каких-то гнилых тряпках. К его ноге крепко привязали веревку, противоположный конец которой приладили к железному кольцу в стене.

Абади мог бы попробовать развязать веревку. Возможно даже перетереть ее каким-то образом. Но зачем? Идти было некуда. Помощи ждать тоже неоткуда. В нынешнем состоянии он вряд ли сможет добраться до своих. Скорее всего его просто убьют русские. А Абади никогда не склонен был к безрассудным, связанным с риском для жизни поступкам.

А его состояние при этом все ухудшалось. Это беспокоило шпиона не на шутку. Его живот болел настолько, что иной раз сложно было просто поменять положение, не говоря уже о том, чтобы встать и подняться.

Боли эти начались у Абади уже давно, еще после перестрелки у старой пастушьей хижины, где его схватили советские спецназовцы. Он знал причину боли. А еще знал, что то, что находилось у него в желудке, не должно было доставлять боль.

Что ж. Мало того, что им не удалось заполучить советского шпиона, так еще другая его миссия, не менее важная чем первая, была под угрозой. О том, что Саид был не только лидером группы пакистанских спецназовцев в этой миссии, но еще и курьером, не знал никто из окружающих. Никто кроме него самого, специального агента Стоуна и доверенных людей из ЦРУ и ISI, что ждали Абади на пакистанской границе.

Теперь уже ничего не имело значения. Ничего, за исключением простой истины — то, что хранил желудок Саида Абади, не должно было достаться советам. Риск был слишком велик.

Боль стала острой далеко не сразу. Кроме того, Абади боялся сообщать о своем плохом самочувствии советским спецназовцам. Опасался, что это вызовет какие-то подозрения.

У Абади была идея вызвать у себя рвоту, чтобы избавиться от содержимого своего желудка. А потом уничтожить его. Навсегда оставить в стенах мечети, чтобы уберечь от русских.

Однако подходящего случая не подворачивалось. Его постоянно окружали советские солдаты или кто-нибудь из бывших пленников. Рисковать раскрыть себя Абади не мог.

Когда он остался один, то все же попытался вырвать «посылку». Но не смог. Каждый позыв приносил жуткую боль, которую просто невозможно было терпеть.

«Дело может пойти лучше, если у меня будет больше воды», — думал Абади.

Свою он уже использовал. Вот если бы получилось убедить кого-нибудь из его надзирателей принести ему еще…

Тяжелая дубовая дверь вдруг скрипнула.

Абади выпрямился. Снял руку с живота. Несмотря на то, что от резкого движения новый спазм сковал все его нутро болью, шпион не выдал своих ощущений. Его лицо осталось бесстрастным.

Когда дверь отворилась, в комнату вошел большой пес немецкой породы. За ним, по всей видимости, его хозяин — молодой, высокий и поджарый солдат.

В полумраке подвала Абади смог рассмотреть его лицо. Правильные черты его все еще оставались по-юношески тонковатыми, но челюсть и подбородок уже можно было назвать мужественными. А взгляд — суровым.

Абади много слышал об этом бойце. Кажется, по фамилии его звали Селиховым. Другие русские долго обсуждали, как сегодня он поспособствовал победе над «Аистами». Абади удивляло это обстоятельство. Тем не менее, он никак не проявлял своего удивления.

— Наливкин попросил меня проверить, — начал боец, — твое самочувствие. Наш санитар упоминал, что ты выглядишь болезненно. А через час, если вертолет не прилетит, мы выдвигаемся к границе.

Боец по фамилии Селихов стоял неподвижно. Отсвет огонька коптилки плясал в его внимательном, неожиданно глубоком для такого молодого парня взгляде.

Абади заметил за армейским поясом солдата кинжал в черных ножнах. Он знал, что кинжал принадлежал Нафтали. Значит, предводитель «Чохатлора» мертв. Это значило — надежды на спасенье нет. По крайней мере пока.

Большой пес у ног Селихова насторожился. Видимо, почувствовал, что Саид слишком внимательно разглядывает его хозяина. Пес гулял свободно — без поводка.

Вид этого мощного, а главное свободного овчара заставил Абади внутренне поежиться. Конечно же, шпион не выдал и этого своего чувства.

— Добрый вечер. Не ожидал увидеть именно вас в моей скорбной темнице, — сказал Абади добродушно и мягко.

Селихов ему не ответил.

— Вы талантливо сыграли на местных обычаях, товарищ Селихов, — продолжил Абади несколько заискивающим тоном. — Отлично обратили их против самих «Аистов». Но, признаюсь, вы не похожи на того, кто хорошо бы разбирался в подобном.

— Это не твое дело, — отрезал Селихов.

Голос его звучал беззлобно, но твердо. Тон пресекал любые подобные разговоры на корню.

Абади подчинился.

— Твое дело сообщить мне свое самочувствие.

Абади поджал губы.

— Небольшое обезвоживание и всего-то. Мне бы не помешало побольше воды. Желательно кипятка.

— Кипятка не будет, — тут же ответил Селихов.

— Тогда можно обычной, — пожал плечами Абади. — Но побольше. Боюсь, без достаточного количества воды мне будет сложновато осилить путь.

— Тебе давали флягу.

Абади потянулся за пустой фляжкой. Воду он давно израсходовал, стараясь вызвать рвоту. Когда достал, показал ее Селихову.

— Кончилась, — сказал Саид, перевернув фляжку вверх дном.

— Это была твоя норма на сутки.

— Мне нужно всего лишь еще воды, товарищ Селихов. Боюсь, в моей ситуации это жизненно необходимо.

Селихов сузил глаза. Казалось, он разглядывал Саида не менее внимательно, чем Абади его самого. Смотрел он так, будто подмечал малейшие детали во внешности и поведении Саида. Детали, которые сам Саид видеть не мог… Но догадывался об их наличии.

Шпиону стало не по себе.

— Слишком ты настойчиво просишь, — сказал Селихов вдруг. — Тебе будут давать воду. Но теперь порционно. Выпивать будешь сразу, при нас. Понял?

Абади почувствовал укол страха. Однако заставил лицо остаться спокойным, словно бы каменным, и безымянным. Вместо ответа — смиренно и медленно кивнул.

— Вот и хорошо, — ответил Селихов. — Значит, готовься выходить.

Он обернулся и пошел к двери. Пес застыл, все так же не сводя своих желто-ореховых глаз с Абади.

— Ко мне, Булат, — бросил Селихов, а потом открыл дверь и вместе с псом они вышли из подвала.

Абади расслабился. Сгорбился. Потом покривился от боли, положив руку на вновь прихвативший живот.

«Кажется, это будет непросто, — подумал Абади, стараясь перетерпеть новый укол спазма, — нужно избавиться от этой штуки раньше, чем меня заберут на допрос».

Абади закрыл глаза. Пытаясь отвлечься от боли, что доставлял ему очередной спазм, он ушел в собственные мысли.

В подвале стояла тишина. Почти. Если напрячь слух, можно было различить едва уловимые шарканья. Где-то в темноте скреблась крыса.

К закату ветер немного поутих. Пыль осела. Мир из грязно-коричневого превратился в предсумеречный, закатно-красный.