Маша попала (СИ) - Гольдман Сима - Страница 2

На полочках кроме книг и фолиантов, находились разные колбочки с экзотическими ингредиентами азиатской кухни, вроде сушеных тараканов, заспиртованных пиявок, чудо-корешков, лапок лягушек (хотя от этого, по-моему, французы балдеют) и прочей гадости.

Колбочки, баночки, скляночки стояли аккуратными рядочками, порядок среди них — заслуга бабулиной любви к перфекционизму.

Меня всё это мало заботило. Здесь я была как дома.

Жили поживали, да добра наживали, пока бабушка однажды не вызвала на ковер.

— Машенька, ты у меня девочка уже взрослая, третий десяток пошел, поэтому пришло время браться за голову и начинать учиться ведовству.

Проще было остановить фуру голыми руками, чем остановить ее в намерениях.

Я кивнула. Выбора то все равно нет.

— Мария, звезда моя, неужели ты ко мне засобиралась? Жду тебя здесь почти полвека, всё никак не дождусь, — жалился дедуля Тимофей с подоконника.

— Сплюнь, костлявый! Просто девочке пора начинать постигать наше семейное ремесло. И если Людку твою я не смогла уму разуму научить, то хоть из Марьи толк будет. Так вот, девочка моя…

Монолог, под который можно только кивать затянулся до полуночи, глаза наливались свинцом от пламенного рассказа бабуси, но я держалась из последних сил.

Что-что, а ведовство меня не прельщало ни на чуть. Толку от сил и возможностей, если их нет. Обделила меня матушка природа врожденными способностями. Из умений только задушевные беседы с Тимошкой и разговоры с соседской и приблудной животиной. Так себе арсенальчик. Странно, возможно, но я не жаловалась.

По прошествию года, когда ба отчаялась меня уже хоть чему-то научить покойный дед подал ей скверную идею:

— А поехали в отпуск, как тогда в семидесятые, когда Людку заделали, оторвемся, а Марья пусть сама постигает науку, когда соседи прибегут за помощью. Это у тебя всё ладно получается, а ей хочешь не хочешь, а крутиться придется.

Мария Федоровна призадумалась.

А на утро у порога стоял чемодан и были куплены билеты на электричку до Москвы.

— Ба, ты куда?

— В отпуск.

— Но как? А как же я?

— Ты девочка большая уже, справишься. А мне нужно отдохнуть немного. Привести здоровье в порядок, чай не молодуха. Купила себе билет на Алтай. Буду оздоравливаться, — и прихватив багаж почти вприпрыжку села в машину к таксующему Илью Никитичу.

И это ей-то нужно в санаторий⁈

— А меня то, меня-то забыла! — кричал вдогонку Тимофей Степанович.

Придется трудно, но шансы пережить столь внезапный отъезд бабушки были.

Бабушка отчалила неделю назад, а у меня уже голова пухнет. Приходят соседи, всё выспрашивают куда и надолго ли? А я знаю? Мне самой интересно.

Алтай он, знаете ли, не маленький, куда там ее занесло — неизвестно.

— Эта старая карга меня бросила, — завывал Тимоша, постукивая зубами чечётку.

И так всё это время. Голова просто пухнет.

— Деда, ну не скучай, вернется, зато молодой и прекрасной.

— Ха! Насмешила! Она то и в молодости не отличалась добрым нравом, а красота, знаешь ли от чистоты души идёт.

Вот только недавно ты для него «звезда очей», а сейчас уже и «карга» и «старая». Поэтому я и не завожу отношений с мужчинами — больше хлопот, чем толку.

Дел по дому было немало. Подмети, за водой сходи, приготовь, убери, кур во дворе накорми… А был бы мужик, то дел бы прибавилось…

Поглощенная своими неутешительными мыслями, я задремала на маленькой софе около окошка. Дед всё продолжал бурчать и вспоминать всю нашу женскую линию до пра…семь раз еще «пра» бабки, что породила истинное зло, которое он в пылу юности и страсти не разглядел в бабуле.

Вдруг раздался какой-то шорох. Я опасливо приоткрыла глаза и заозиралась. Никогда ничего не боялась, но здесь среди лапок и усиков таракашек нервишки пошаливали.

— Кто здесь? — спросила я полумрак.

— Дед Пыхто! — ответила мне темнота из угла.

Простым «ой» в этот раз я не отделалась.

— Ааааа-аааа! Мааамааа!

— Тише, малышка, не ори, оглохну! — отозвался нежданный пришелец.

Глаза мои были полны ужаса. Но это спросони. Мало кто ожидает в пустом доме, Тимошка не в счет, проснуться от шороха.

— Дык пусть проорётся, говорят полезно для развития легких, а то дышат не пойми, чем в своих столицах молодежь, — поддержал беседу покойный дедуля с подоконника.

Это немного привело меня в чувство.

Маменька говорила, что присутствие родного человека всегда успокаивает. И таки была права.

— Ну, молодец, детка. Дыши глубоко и полной грудью. А грудь то у нас…

— Не при ребенке! — осёк его череп, угрожающе клацнув зубами.

Из темного угла вышел… чёрт.

— Так ты мелкий!

— Мал клоп, да вонюч, — парировал он.

Его черная короткая шёрстка, местами с проплешинами и колтунами в других местах, делала его почти незаметным в ночи. Небольшие кокетливые рожки торчали из-за ушек. Также образ дополняли копытца, которыми заканчивались тоненькие ножки, а на ручках были словно обезьяньи ладошки с острыми коготками.

— Мыться чаще нужно, чтобы не вонять. А то мух потом выводить, — пробурчала я, а гость принюхался к подмышкам, демонстрируя кустики на оных. Гадость-то какая.

— Где хозяйка? Некогда мне тут с невоспитанными девчонками разговоры водить.

Мы с дедом притихли. Еще один на наши головы свалился.

— Нет её. В отпуске.

— А хто за нее?

А вот и правда, «хто»?

— Я за нее, — гордо сообщила я незваному ночному визитёру.

— Шо выросло то, выросло, — печально вторил Тимоша.

Обидненько стало. Четверть века прожила, а доверия ко мне как к самостоятельной единице на нуле. Нужно исправлять ситуацию. Не зря же ба оставила меня за старшую. Чтобы «уму» и «разуму» научилась, постигла «дзен»…

Значит пора браться за дело. А когда лучше всего это начинать делать? Так как до Вальпургиевой ночи как до китайской Пасхи, то будем довольствоваться Хэллоуином, до которого ровно неделя. Пусть праздник не наш, но чем богаты — тому и рады.

— Итак, — я села, выпрямив спину и сделав наиболее солидное выражение лица, если такое вообще возможно, — Излагайте, чем могу помочь?

— Ты? Мне? Это меня прислали сюда помогать ведьме Марье. Теперь то я понимаю, что к чему тут!

Это он сейчас к чему?

— А могу ли я узнать в чем причина?

— Там говорят, что народ жалуется, — где это «там» я решила не уточнять, надеясь, что рано или поздно мне пояснят, или дед сжалится и расскажет. — Нехорошие вещи творятся у вас. Надо бы узнать, что ды как.

Угу. Значит помощничка прислали к бабке, а ее и нет.

— Значит сейчас всем спать, а с утра будем разбираться с вашими проблемами.

А я-то все голову ломала, чего это деревенские ко мне пачками таскаются. А у них оказывается проблем вагон и маленькая тележка. Так чего же молчали тогда? Не пойму я их.

В целом жилось мне здесь хорошо, чего не понимали родичи. Как и не понимали, как я уживаюсь с бабусей. А точнее с ее скверным характером.

Алтай Алтаем, а дел по горло.

Природа. Свежий воздух. Огород… А теперь еще аборигены будут помогать вливаться в сельский колорит.

Говорила мне мама, чтобы я меньше с тяпкой у бабули бегала по палисадникам, а больше книжек читала — не верила. Ну что же, получите — распишитесь.

Ну я же говорю, что Маша, попала ты.

С трудом разомкнув сонные глаза, я вслушивалась в речи Тимоши.

— Маша, все пропало! Все пропало! Машааа! — Зудел дед на подоконнике, постукивая зубами.

— У нас пожар? — запаха дыма и гари не почувствовала, но на всякий случай уточнила, мало ли коронованные вирусы никто не отменял.

Чёртика нигде видно не было. Ну слава Яге, ускакал. Скатертью дорожка — барабан на шею.

— Манюня, ты погляди в окно. Деревенские с самой заутренней собрались у ворот.