Дарт Лонгботтом (СИ) - "Добрый Волдеморт" - Страница 6

— Невилла отнеси в его спальню, а Энид в гостиную на диван, — холодно приказал Палпатин. — Элджи оттащи в подвал, в пыточную. Нам предстоит долгий разговор с любимым кузеном.

Эльфийка преданно поклонилась, и через несколько секунд Шив остался один. Он потянулся за булочкой и вернулся к еде. Палпатин со вкусом пообедал, решив, что спешить некуда, после чего направился в подвал. Накапав Элджи антидот к подлитому домовушкой напитку «Живой смерти», Шив дождался, пока кузен придёт в чувство.

Тот обнаружил себя распятым на стене в родовой темнице правящей семьи. Напротив него сидел Фрэнк и с отеческой улыбкой смотрел так понимающе, так снисходительно, что Элджи не выдержал и обмочился.

Шив брезгливо взмахнул палочкой, глядя на жёлтую струйку, бегущую по жирным ляжкам кузена, и скастовал «Эскуро», очищая испачканную тушу жертвы.

— Зачем ты меня заковал? — завопил родственник, обильно потея от страха. — Ты сошёл с ума, Фрэнк!

«Давно хотел попробовать это местное изобретение», — подумал про себя Палпатин, после чего вновь направил палочку на кузена и произнёс:

— Круцио!

Элджи завизжал, будто свинья на бойне, и стал извиваться в магических путах, словно пытаясь ползти вверх по стене. Шив с любопытством отслеживал изменения энергетического поля. Заклинание выкачивало силу из ауры жертвы и несло её к нему. Вот только энергия была грязной, если так можно выразиться. Вместе с силой в энергетический контур Палпатина пыталась проникнуть целая палитра разных примесей.

Шив следил за тем, как боль и страдание Элджи преобразуются в извращённое удовольствие, подчиняясь заклинанию. После чего этот мутный поток пытается внедриться в его энергетику. В конструктах, которые формировались под воздействием заклинания, было много любопытных моментов. Оно вызывало привыкание у человека, который использовал «Круциатус», дарило наслаждение, сходное с сексуальным, придавало сил. Однако в то же время Шив чувствовал, что «Круциатус» способен разрушить разум человека, который будет применять эти чары постоянно.

«Как интересно, — подумал Палпатин, блокируя ауру от проникновения чужеродной энергии. — Странно. Для чего на самом деле нужно это силовое воздействие? Вряд ли для того, чтобы качать из жертвы энергию столь низкого пошиба. Извращение какое-то. Но надо отдать должное, по крайней мере, от него немного грязи».

В этот момент Элджи завизжал особенно громко, чем отвлёк Палпатина от размышлений. Сосуды в глазах кузена полопались, кровь текла из прокушенной губы, пачкая потное тело. Палпатин вновь произнёс очищающее заклинание, спустил тело кузена на пол и поместил того возле стены на солому.

— Ты сумасшедший, Фрэнк, — прохрипел Элджи, немного придя в себя и с ужасом глядя на Палпатина. — За применение «Круциатуса» тебя упекут в Азкабан.

— Если уж за попытки убить моего сына тебя никто не тронул, — холодно усмехнулся Шив, — то, думаю, аврорату тем более нет никакого дела до того, что происходит за закрытыми дверями мэноров в благородных семействах. А сейчас, Элджи, я хочу услышать правдивую историю твоей жизни.

Кузен понимал, что Палпатин не отступится, и поэтому стал рассказывать. Поначалу он пытался лгать, но после первого же такого случая вновь нарвался на пытки. Через пять минут, сняв «Круциатус», Палпатин с доброй улыбкой объяснил, что он ещё на аврорской службе научился чувствовать правду, и если тот попытается его ещё раз обмануть, то Азкабан покажется кузену курортом. Элджи внял и больше увиливать не пытался. Однако Шив, конечно же, продолжал контролировать ход допроса, используя легилименцию. В прошлом Палпатин никому не доверял, и не собирался менять свои привычки.

Когда Элджи замолчал, Палпатин взмахом палочки переместил его тело на стол. Затем он достал из кармана зачарованный пакетик с небольшим растением. Надев перчатки из драконьей кожи, Шив осторожно вытащил кустик и поставил его на живот кузену. Тот недоумённо скосил глаза, а затем дико завизжал, потому что кустик пошевелил усиками и как-то резко стал вкручиваться внутрь человеческого тела, доставляя жертве немалую боль. Через несколько секунд на животе Элджи ничего не было. Ни крови, ни следов непонятного растения.

— Мой дорогой кузен, — Палпатин пригладил родственнику Фрэнка его торчащие дыбом волосы. — Ты же не думал, что после того, как всё мне расскажешь, мы обнимемся, поплачем друг у друга на плече и забудем прошлое как страшный сон?

Элджи выпученными глазами смотрел на своего палача и тяжело дышал. Он уже сто раз проклял тот день, когда впервые решил, что правящая семья Лонгботтомов должна умереть. Кто бы мог подумать, что безобидный Фрэнк окажется таким ужасным человеком?

— Поведаю тебе, мой дорогой, — продолжил Палпатин, похлопав Элджи по животу. — Это замечательное растение — один из маленьких секретов правящей семьи рода. Оно позволяет контролировать рабов, их мысли, поступки, желания. Да, кузен. Ты теперь мой преданный раб, как в скором времени и твоя супруга.

— За что? — гневно завопил Элджи, но тут же почувствовал, как в животе что-то недовольно заворочалось. Тварь внутри тела продолжала проращивать усики во все органы и ткани.

— А ты считаешь, неоднократные попытки убийства Невилла, разграбление сокровищницы рода, желание извести правящую семью — всего этого недостаточно, чтобы я захотел твоей крови? — хмыкнул такой наивности кузена Палпатин и жёстко продолжил. — Ты останешься управляющим в наших теплицах, у тебя это хорошо получается, Элджи. Только теперь всё золото будешь переводить в Гринготтс, в сейфы рода. После того как вернёшь всё награбленное, естественно. Да и перед Невиллом тебе стоит извиниться. Оплатишь его обучение в Хогвартсе за все семь лет и купишь ему какую-нибудь уникальную магическую зверушку, полезную для гербологов.

— У меня же ничего не останется! — заскулил Элджи. — На что мы с Энид будем жить? Я ведь только-только купил поместье на Лазурном берегу!

— Продашь всё. Снимешь небольшую квартирку в Лондоне, поближе к Дырявому Котлу. Там и будете жить, — отрезал Палпатин. — Будешь стараться работать на благо рода, в будущем я, возможно, тебя прощу.

Родственник подавленно молчал, ощущая в животе болезненные шевеления.

— Хинки! — позвал домовушку Палпатин. — Отнеси его в комнату на втором этаже. Пусть приведёт себя в порядок и убирается.

Эльфийка поклонилась и щёлкнула пальцами, исчезая вместе с Элджи. Шив же поднялся в гостиную и подсадил ещё одно контролирующее растение жене кузена. Являлась ли она соучастницей вероломного родственника или ничего не знала, Палпатину было неважно. Он хладнокровно прикрывал все возможные пути предательства со стороны этих людей. Пусть теперь поработают на благо семьи.

Невилл проснулся через пару часов, когда неприятных гостей уже не было. «И чего это я решил поспать?» — немного удивился мальчик. «Ладно, пойду в сад и посмотрю, как там молодые паффоподы растут». Его несказанно радовало всё, что происходило этим летом. Казалось даже солнце стало светить ярче.

«Папа пришёл в себя, а значит, и мама тоже сможет очнуться», — решил мальчик и улыбнулся.

Отец оказался хорошим человеком, не лез с нежностями и пообещал в конце лета сводить его за покупками на Косую аллею.

«У меня будет собственная палочка, и я наконец-то смогу колдовать!» — беззаботным весёлым колобком Невилл прогрохотал по лестницам и выбежал в любимый сад.

Тайная библиотека в мэноре Лонгботтомов никогда не видела дневного света, потому что находилась глубоко в подземельях. Палпатин нашёл её случайно. В записях одного из предков Фрэнка он обнаружил намёки, что некие уникальные знания спрятаны в подземельях и будут найдены лишь тогда, когда в роду появится действительно могущественный волшебник. А на следующее утро Шив проснулся с чётким пониманием, как попасть в хранилище. Лонгботтомы были старинным родом шотландских волшебников. Предки происходили из кельтских племён и поголовно были друидами. Как выяснил Палпатин, интуитивное умение работать с живой природой появилось не на пустом месте, а культивировалось целенаправленно. Впрочем, в те времена многие старались развивать в потомках уникальные качества. Лонгботтомы не растворились в веках и по праву числились в списке священных двадцати восьми чистокровных фамилий, в то время как многие другие волшебные семьи и кланы исчезли. Это свидетельствовало о том, что эти, на первый взгляд, безобидные тюфяки вовсе не были беззащитными пацифистами.