Таверна «Хитрая свинья», или Котлета для генерала - Лерн Анна - Страница 9

По обеим сторонам главной улицы стояли аккуратные домики, выкрашенные в нежные пастельные тона. Их крыши были покрыты глиняной черепицей красного цвета. В воздухе витали ароматы свежих булочек и цветущих яблонь, от которых, как в детстве, кружилась голова. В небольшом водоеме плавали утки, рядом поскрипывало колесо старой мельницы.

Когда мы подъехали к рыночной площади, Рон повернулся к нам и предупредил:

– Сейчас я найду сторожку, и пойдем!

– Какую еще сторожку? – не поняла я, но Дези мне объяснила:

– Сторожками называют местных парнишек, которые за пару монет станут охранять телегу. Они напоят лошадей, дадут им овса.

– А-а-а-а! Понятно! – я огляделась и только сейчас заметила, что вокруг действительно много телег, в которых сидят мальчишки лет пятнадцати и чуть старше. Эдакая платная стоянка!

Через несколько минут Рон вернулся с крепким темноглазым парнем в узких пыльных бриджах и серой рубахе с широкими рукавами.

– Вот наша телега! Присматривай за ней хорошенько! – приказал ему слуга. – Как вернемся, расплатимся с тобой!

– Ла-адно, – парень заинтересованно взглянул на меня и, сплюнув сквозь зубы, спросил: – Тебя еще не посватали, малышка? Если нет, то я готов отдать за тебя четыре овцы и одного барашка. Мой отец больше не даст, но я могу добавить десять тир. У меня есть собственные сбережения!

– Чего-о? – я еле сдержала улыбку. Вот так подкат.

– Ты чего губы развесил, а?! – грозно рявкнула Дези, наступая на «жениха». – Делом займись, а не заглядывайся на барышень!

– Она, что ли, барышня? – насмешливо протянул парень, кивая на меня. – На локтях заплаты! Вот так барышня! Вы бы, мамаша, из себя господ не корчили! Отдавайте девку, пока хорошую цену дают! Скоро за нее даже облезлого кролика не получите! Я бы тоже не позарился, уж больно костлявая. Да вот мордашка милая! Откормлю за год и можно людям показывать!

– Ах ты ж балабол! – я схватила его за ухо и скрутила его точно так же, как это делал батя в моем детстве. Помню, во время этой процедуры у меня градом текли слезы, а ухо становилось похожим на мамину подушечку-игольницу красного цвета. – Я тебе сейчас покажу кролика!

Парень взвыл, наклоняя голову за моей рукой. И когда она склонилась достаточно низко, я прошептала ему в другое ухо:

– В следующий раз сверну что-то другое. Да так, что краник работать перестанет. Понял?

– Понял! – пропищал он. – Отпусти, чокнутая!

Я отпустила «жениха», и он запрыгнул в телегу.

– За ухо на монету больше дадите!

– Хорошо, – засмеялась я. – Сторожи на совесть, женишок!

Дези с Роном тоже хохотали, глядя на раздосадованного парня. Остальные мальчишки удивленно таращились на нас. Наверное, я была первой девушкой, которая отчебучила такое.

Мы направились к рыночной площади. Перестав смеяться, Дези спросила:

– На барахолку сначала? А, Пенни?

– Конечно! Продукты купим в последнюю очередь, – сразу же согласилась я. – Мне не терпится посмотреть, чем там торгуют!

Торговцы уже расставили свои палатки, украшенные яркими тканями. Запахи выпечки, пряностей, меда наполняли воздух, создавая непередаваемую палитру ароматов. Чуть дальше уже пахло рыбой и копчеными окороками. А еще дальше начинались лавки с тканями, украшениями и посудой.

Рыночная площадь раскинулась перед замеченной мною издалека каменной церковью. Сейчас же я увидела, что вокруг нее росли роскошные жасминовые кусты. Наверняка, во время цветения здесь стоял умопомрачительный аромат.

Завернув за здание церкви, я ахнула. Вот оно!

Барахолка – это ведь не просто рынок! Это целый мир, где каждый предмет был порталом в другую эпоху! Боже, мне хотелось купить и то и это. Но, во-первых, мы экономили, а во-вторых, все увезти на телеге не удастся. Поэтому я обошлась только самыми необходимыми вещами: пузатой тумбочкой на изогнутых ножках, двумя потемневшими подсвечниками и таким же канделябром, шторами с рисунком летящих птиц, сервизом без нескольких предметов и ковром с чернильным пятном. Он так мне понравился, что я сразу решила: положу его в своей комнате. А пятно прикрою тумбочкой.

Нагрузив покупками Дези с Роном, я тащила ковер, вдыхая его пыльный, чуть затхлый запах. Нужно будет его хорошенько выбить, а потом постирать с мылом… Высушить можно будет на траве под солнышком…

В этот момент я уперлась во что-то и чуть не завалилась назад. Господи… неужели врезалась в какой-нибудь столб или чей-то лоток с товаром? Выглянув из-за ковра, я изумленно уставилась на блестящие пуговицы, идущие в два ряда по черному мундиру. Мой взгляд сначала опустился вниз: рукоятка меча, торчащая из ножен, выглядела угрожающе. Высокие начищенные сапоги, на одном из которых я стояла своим старым башмаком, даже блестели как-то укоризненно… Медленно подняв глаза, я снова спряталась за ковер. Какого черта он на меня так смотрит? Ладно… не дева стеснительная…

Я сместила свой пыльный рулон в сторону, убрала ногу с сапога и проговорила:

– Извините, я не хотела.

Передо мной стоял мужчина под два метра ростом в идеально сидящем на его фигуре мундире. Он был перетянут на талии кожаным ремнем, а воротник-стойка украшала вышивка золотой канителью. Черты узкого лица были строгими и выразительными: резкий подбородок, благородный нос и холодные голубые глаза. Темные, чуть вьющиеся волосы слегка касались плеч, придавая ему непокорный и в то же время элегантный вид.

– Ты чья, девица? – спросил он глубоким сильным голосом, который, видимо, натренировал, раздавая команды.

– Своя. Собственная, – я удивленно приподняла брови. В смысле «чья»? Но потом до меня дошло, что он имеет в виду мою семью.

Мужчина нахмурился.

– Дитя, ответь его светлости, кто твои родители, – тихо сказал стоящий рядом с «мундиром» священник. Это был приятный молодой мужчина с добрыми глазами.

Я интуитивно понимала, что никоим образом нельзя себя как-то причислять к семье Карлайл. Мужчина по виду имеет какой-то военный чин, причем немаленький. Его светлость… Тоже, небось, барон какой-то? Но тогда что я должна ответить?

– Мо…мо-о-о… мо-о… – затянула я, подкатывая глаза. Потом глубоко вдохнула и продолжила: – Мо…мо… я… Сеее-се-сеее…сееее…мья… Бу-бууу…бу…

– Довольно, – светлость поднял руку, прерывая мое «моканье» и «буканье». – Ты только что говорила нормально, а теперь заикаешься?

– Во-во-воооо…л…ну-ну-нууу… – я не собиралась сдаваться и старательно вытягивала губы, чувствуя, как болят глаза где-то в районе лба. На секунду мне даже стало страшно. Если так продолжать дальше, то они там и останутся.

– Бедняжка хочет сказать, что когда волнуется, то начинает заикаться. Правильно, дитя? – помог мне священник, и я истово закивала. Мои глаза вернулись на место, и из них полились слезы. Так подкатывать «шары» еще поучиться надо!

– Поди прочь, – губы «мундира» слегка скривились.

Вот пижон! Я терпеть не могла таких высокомерных мужиков!

Поклонившись, я задела его ковром раз, другой, а на третий он развернул меня и подтолкнул вперед, придавая ускорение. Ну, спасибо, что хоть не наподдали напоследок.

– Пенни! – из толпы показалась Дези с испуганным лицом. – Что случилось?!

– Ничего, нечаянно ударила ковром какого-то военного, – пожала я плечами.

– Какого-то военного?! – повариха схватила меня за руку и потащила подальше от места, где мы стояли. – Да ведь это герцог Эджертон! Генерал армии Его Величества!

– Да? – удивилась я. – А что он делает на деревенской рыночной площади?

– Его светлость навещает отца Буллита! Его ребёнком взяли на воспитание родители герцога. И мальчики выросли, как братья! – рассказала мне повариха. – Давай уже уйдем отсюда! Я все расскажу тебе потом!

Мы загрузили купленные вещи в телегу, которую охранял несостоявшийся женишок, и вернулись на рынок. Пришла очередь продуктов, которые были нам так необходимы.

Естественно, первым делом мы купили овощи. Морковь, лук, капусту, свеклу, репу и, конечно же, картофель. Также Дези поторговалась за фасоль, горох и чечевицу. А такие крупы, как овсянка и гречиха, стоили совсем дешево. Потом пришла очередь муки, масла, соли и меда. Также мы не поскупились и на головку сыра с копчёным окороком. Погреб в охотничьем доме имелся, но по понятным причинам в нем отсутствовал лед. Поэтому хранить там свежее мясо и рыбу не представлялось возможным. На рынке был огромный выбор соленого и вяленого мяса, и за неимением лучшего пришлось довольствоваться этим.