Таверна «Хитрая свинья», или Котлета для генерала - Лерн Анна - Страница 2

Нет, это не сон. Но тогда я точно в аду…

Мужчина стал подниматься по лестнице, не глядя на меня. А я пыталась взять себя в руки, часто моргая, чтобы разогнать красные круги, плавающие перед глазами.

– Чего ты замерла?! – прошипела Онтария, толкая меня в плечо. – Глупая, ни к чему не приспособленная дрянь! Безумица! Пошла!

Если бы все это происходило в моем мире, эта кубышка уже бы огребла по полной программе вместе с муженьком. Но сейчас я должна была понять, что вообще происходит со мной! Остальное подождет.

Я стала подниматься следом за мужчиной и услышала, как его жена говорит:

– И собери волосы! Бегаешь с этой косой, будто крестьянка! Смотреть на тебя не могу уже!

Косой? У меня никогда не было косы. И только в этот момент я почувствовала тяжесть волос, лежащих на спине. Да уж, видимо, меня ждет много открытий.

Хозяин сей каменной крепости вел меня все выше и выше, пока мы не оказались возле узкой винтовой лестницы.

– Иди к себе. Скоро твоя жизнь полностью изменится, – он окинул меня насмешливым взглядом. – Ты должна быть благодарна мне, сестрица. А теперь иди и не выходи из своей комнаты, пока тебя не позовут. Поняла, дурочка?

Мужчина быстро пошел вниз, а я повернулась к лестнице. Наверное, нужно подняться по ней. Осторожно, чтобы не задеть лохмотья паутины, свисающие с низкого потолка, я отсчитывала каменные ступени. Двадцать…

Передо мной появилась тяжелая дубовая дверь, украшенная коваными пластинами с заклепками. Я взялась за прохладную ручку и потянула ее на себя. Матерь Божья…

В комнате, открывшейся моему взору, время словно остановилось. Здесь, как и в остальном замке, царила атмосфера заброшенности. И это жилое помещение? Но почему его хозяйка не навела чистоту?

Сквозь щели в ставнях просачивался теплый свет, создавая волшебные узоры на потемневших от времени полах. С высоких балок свисала паутина, похожая на заколдованную сеть, а старую мебель покрывал слой пыли. Мое внимание сразу привлекло круглое зеркало в облезлой раме. Оно стояло на каминной полке и выглядело таким же древним, как и все, что было в этой комнате. С гулко бьющимся сердцем я подошла к камину, из дымохода которого слышался свист ветра. Дрожащей рукой сняла зеркало и поднесла к лицу. Из груди вырвался сдавленный крик. Нет! Это невозможно! Кто это?!

Я принялась лихорадочно ощупывать лицо незнакомки, понимая, что по ту сторону находится именно мое отражение. Но разум отказывался верить в это.

Девушка, которая смотрела на меня из зеркала испуганными глазами, выглядела совсем молоденькой. Лет восемнадцать, не больше. У нее были темно-рыжие, почти медные волосы, голубые глаза с темным ободком по краю, чуть вздернутый нос и тонкая, почти прозрачная кожа с россыпью веснушек. Несмотря на привлекательность, незнакомка выглядела изможденной. Темные круги под глазами, запавшие щеки, заострившиеся черты лица… И этот неприятный запах, исходящий от одежды. Я все явственнее чувствовала его. Может, в платье впиталась вонь свинарника?

Я поставила зеркало на место и прижалась лбом к холодному камню камина. Что произошло? Как я из стокилограммовой шашлычницы придорожного кафе пятидесяти лет от роду превратилась в сие воздушное существо? Нереальность происходящего или, вернее сказать, чересчур реальный чужой мир сводил меня с ума. Я открыла глаза и увидела черного жука, ползущего по краю каминной полки. Он останавливался, шевелил усиками, а потом продолжал свой путь, не обращая на меня никакого внимания. И в этот момент я отчетливо поняла, что я действительно нахожусь где-то в параллельной реальности. Трудно было оспаривать ее существование, видя перед собой такие мелочи.

Я подошла к окну, открыла его и распахнула ставни. От великолепия природы замерло сердце. Перед моим взором огромным полотном простирались луга, усыпанные разноцветными цветами. Над ними возвышались величественные горы, окрашенные в розовые и оранжевые оттенки заката. Их заснеженные вершины, окутанные легким покровом облаков, тянулись к небу и были похожи на гордых стражей. Внизу зеленели лесистые склоны, и ветер доносил до меня аромат разогретой на солнце сосновой смолы.

– Обалдеть… – протянула я. – Обалдеть…

В мозгу начали крутиться шестеренки. Если я сейчас зациклюсь на том, как оказалась здесь, ни к чему хорошему это не приведет. В первую очередь нужно подумать о своем существовании среди недружелюбных людей. Они, скорее всего, являлись родственниками девушки, тело которой заняла моя душа. Мужик назвал меня «сестрица». Онтария являлась его супругой, значит мне она невестка. Я вспомнила слова «брата», что меня прижил какой-то барон со второй женой.

– Господи… я реально думаю над этим? – растерянно прошептала я. – Бароны, замки… Бр-р-р…

Но тогда получалось, что я дочь барона. Почему же ко мне такое отношение? Тут же в голову пришло вполне логичное объяснение. Замок находится в критическом состоянии, из чего не сложно было сделать вывод: его хозяева нуждались в средствах. Сестра – это бремя, лишний рот.

В первый раз в жизни мне захотелось плакать. Зачем со мной так поступили? Почему выдернули из привычного мира? За что?

В дверь тихо постучали, и я настороженно посмотрела на нее. Кого еще принесло?

– Пенни, детка, это я, старый Гудвин! – раздался ласковый мужской голос. – Я кое-что принес.

Я отошла от окна и открыла дверь. Тот, кто находился за ней, точно не был злым человеком.

– Ах, ты ж моя красавица… – в комнату шагнул сухонький старик в потрепанной одежде. Его седые волосы были собраны в низкий хвост и перетянуты старой лентой. Выцветшие глаза излучали доброту, на губах играла ласковая улыбка. – А ну-ка посмотри, кто у меня тут? Я нашел Энн в свинарнике.

Старик выудил из-за спины какой-то серый комок и протянул его мне. Я осторожно взяла его, не представляя, что это может быть. Да это же кукла! У нее была деревянная голова с остатками краски на лице, вместо волос – грязное мочало, одежда давно потеряла вид и стала похожа на лохмотья.

– Ты, наверное, переживала? Думала, что Энн уже не вернется? – Гудвин взял меня под локоть и повел к кровати. – Присядь, я посмотрю, что у тебя с головой.

Его ласковые пальцы раздвинули волосы, где оставалась отметина от удара ключами. Кожа саднила, но это было меньшим из зол.

Странно… Хозяйка этого тела играла в куклы? Вроде бы не ребенок. И мягкий успокаивающий тон старика… Так разговаривают с душевнобольными. Возможно, настоящая Пенелопа отставала в развитии?

– Я сейчас принесу воды, чтобы смыть кровь, – сказал Гудвин, гладя меня по голове. – Иначе она засохнет, и придется отрезать пряди. Ведь леди Онтария позволяет тебе мыть голову только раз в месяц.

Что? Вот откуда этот неприятный запах… Это тело не видело воды и мыла долгое время!

Старик ушел, а я задумалась. Картинка начинала потихоньку складываться. Девочка действительно была больна, а эти изверги издевались над ней! Во мне поднялась волна протеста. Нет, если я уже попала сюда, то нужно с этим что-то делать! Никто больше не посмеет обижать меня. Отсидеться все равно не получится.

– Ничего… человек приспосабливается ко всему, – прошептала я, глядя на куклу, лежащую на коленях. – И мы приспособимся. Правда?

Вернулся Гудвин с кувшином и льняной тряпкой. Он осторожно промыл мне рану, а потом со вздохом сказал:

– Завтра поутру барон уезжает в Торнтвэйн, чтобы увидеться со своим племянником Лэри. Решили они с супругой выдать тебя замуж, моя птичка… Загубят тебя. Загубят бедняжку… И я помочь ничем не смогу… Если бы знал покойный ваш батюшка, какую судьбу тебе уготовили, наверное, из могилы бы поднялся!

Я подняла голову и увидела полные слез глаза старика. Он искренне переживал. Заметив мой взгляд, он быстро отвернулся, вытер слезы, после чего с улыбкой сказал:

– Ты сегодня не укачиваешь Энн? Или она не хочет спать?

Я молчала, не зная, как вести себя. Ладно, дождусь, когда уедет братец, и начну осматриваться. У меня до утра есть время подумать и составить план действий.