Замерзшее мгновение - Седер Камилла - Страница 2

«Совсем не обязательно, что эта автомастерская по-прежнему существует», — подумал он и пожалел о своем спонтанном решении. Машина тем временем преодолела еще один изгиб дороги, и фары осветили старый, разваливающийся сарай. Вилла напротив него тоже выглядела не лучшим образом, а во дворе между ними стояло большое количество сломанных машин. Самая настоящая забытая Богом дыра, но железная вывеска с надписью «Томас Эделль. Мастерская и утилизация» по-прежнему висела. Приблизительно так он и запомнил это место.

Он с облегчением припарковал гремящую машину во дворе, между двумя древними пикапами. Стояла мертвая тишина. Он вылез из машины, размял ноги, несколько раз глубоко вдохнул сырой и холодный утренний воздух и пошел к серо-белому деревянному дому. Ни одно окно не светилось. Сильный электрический свет лился из плоской пристройки, сделанной вдоль короткой стены сарая: гараж с открытыми воротами.

Было уже больше семи часов, и его не удивило, что в мастерской горит свет. Настоящие трудяги начинают рано — это он знал точно. Однако немного странно, что никто не обратил внимания на его шумное появление. Вокруг по-прежнему было тихо как в могиле. Он попытался заявить о своем присутствии — громко откашлялся и прокричал приветствие, идя по газону.

В мастерской не было ни души, но на полу валялись инструменты. Висящий на подъемнике «ниссан-микра» закрывал обзор, и Оке сделал несколько шагов внутрь помещения.

— Добрый день.

В том месте, где пристройка переходила в старый сарай, был устроен закуток из покрашенных белой краской листов оргалита, выполнявший функцию временного офиса. Он также был пуст, но плохо настроенное радио едва слышно шипело. Через мгновение он различил канал «Спокойные фавориты». Потом обнаружил, что опаздывает на работу, на свой собственный прощальный праздник, и в этом месте никого нет, несмотря на явные признаки чьего-то присутствия. Он снова вышел на улицу и решил обойти вокруг дома, проверяя, не упустил ли кого-то способного ему помочь. Очень уж не хотелось далеко-ехать на громыхающей колымаге.

Потом он вспоминал, что в душу закралось тревожное ощущение. Возможно, это были мысли об опоздании на работу или призрак директора Энглунда, но и что-то еще, неопределенное. Он чуть не получил инфаркт, когда черно-белая кошка с жалобным мяуканьем выскочила из открытого подвального окна. Через секунду он увидел мужчину, распростертого на площадке за углом сарая. Не нужно было подходить ближе, чтобы увидеть, что мужчину переехали, возможно даже, несколько раз. Вся нижняя часть тела была практически… уничтожена.

«От него осталась только половина», — подумал Оке Мелькерссон, истерически, испуганно хихикнув.

Плоский обрубок, смешанный с гравием. Он вспомнил комиксы из детства, в которых героев всегда переезжали катки и они после этого становились плоскими, как блины. В комиксах никогда не было крови, но здесь она собралась в просевшем вокруг головы мужчины гравии, как кровавый нимб.

Оке сделал то, что всегда делали в комиксах, — попятился, и его стошнило; он вытерся рукавом куртки, и тут его стошнило еще раз, теперь на брюки. «В таком виде я не могу пойти на работу», — успел подумать он, прежде чем броситься к неисправной машине. Он рванул с места так резко, что выхлопная труба с грохотом отвалилась и волочилась по земле до самого шоссе.

Только добравшись до места, которое, хоть и с некоторой натяжкой, можно было назвать цивилизованным, он наконец-то решился остановиться на автобусной остановке и дрожащей рукой набрал номер полиции 112.

Потом Оке сидел в остывшей машине — он ехал с открытым окном, чтобы холодный воздух не дал ему потерять сознание — и чувствовал, как жизненные силы постепенно возвращаются. Женщина-полицейский, с которой он говорил, была вполне реальной и просила дать больше информации. Это помогло ему успокоиться и вернуло способность соображать, так что он не стал называть свой адрес и номер телефона, а сообщил, что поедет обратно к месту преступления, чтобы дождаться полицейских, которые смогут допросить его на месте. Он не хотел беспокоить Кристину, когда полиция придет к ним позже, — в особенности по такому поводу.

Дорожное движение, становившееся все более плотным, поскольку время приближалось к восьми, также действовало на него успокаивающе. Он включил печку на максимум и снова взялся за мобильный телефон.

Андреас Карлберг сидел за своим столом в полицейском управлении и наблюдал за сорокой, которая, очевидно, заблудилась и села на его окно. Коготки выбивали по отливу приглушенную дробь. Маленькие черные глазки смотрели на него через щель от приоткрытой рамы; встретившись с его взглядом, птица испугалась и взлетела.

Карлберг, погруженный в свои мысли, не думал о неожиданном контакте. Он размышлял, становится ли он настоящим мужчиной, способным четко обозначить свою личность, или же ведет себя как эгоистичная свинья.

В верхнем ящике письменного стола лежала книжка по популярной психологии под названием «Энергетические вампиры». Запечатанный в толстый конверт том появился на полу в прихожей в день его рождения пару недель назад. Оказалось, что книгу прислала его бывшая, которую он не видел несколько месяцев. «В день 34-летия. Человеку, которому нужно научиться говорить „нет“. Удачи, обнимаю, Мари».

Его первым побуждением было позвонить ей и спросить, что она имела в виду, но она могла расценить это как шанс сформулировать причины, по которым ушла от него полгода назад. Он не был уверен, что хочет знать. Не теперь, когда рана от прерванных отношений только начала заживать.

Возможно, это как-то связано с работой. Он трудился слишком много и эмоционально зависел от своего дела. Но не мог согласиться, что якобы предпочитает ей других людей. Если есть возможность помочь другу, значит, это нужно сделать. Хотя выходные из-за этого часто оказывались занятыми — помочь кому-то с переездом, отвезти в аэропорт Ландветтер в неурочное время или одолжить денег нуждающемуся.

«Удачи», — написала Мари. Он предполагал, что она поощряла его поупражняться в искусстве говорить «нет», и воспринял это всерьез. Не то чтобы он автоматически стал все отвергать — он начал с того, что взвесил случаи, в которых раньше без сомнения сказал бы «да». Вот, например, вчера вечером он, стоя в очереди в магазине «ИКА», наблюдал за женщиной, пыхтя выгружавшей целую гору продуктов из своей тележки. Неожиданно она обернулась к нему и смущенно спросила, не мог бы он выложить ее товары на ленту, чтобы она прошла за кассу и упаковала их в пакеты. Женщина считала, что так будет быстрее. «И, вероятно, она права», — подумал он, в секундном замешательстве переводя взгляд со своего багета с креветками на нее и обратно.

— Нет, не мог бы, — услышал он свои слова.

— Нет? — переспросила женщина. Так удивленно, словно у него на лбу было написано, что он парень, который всегда поможет.

— Нет, — повторил он и нервно провел рукой по пшеничного цвета волосам, наэлектризовавшимся от шапки. В душе его росло беспокойство. Женщина покраснела. Сейчас, на следующий день, он вдруг мучительно увидел со стороны, какой смущенной была улыбка кассирши, а лицо женщины стало отрешенным; как она наконец упаковала всю свою рождественскую еду и побрела от кассы, нагруженная пакетами, а на лбу у нее выступили капельки пота. Она пошла к трамваю: у нее скорее всего не было машины. Наверняка это одинокая мамаша с несколькими детьми.

Надо бы позвонить Мари и похвастаться. Может, он бы так и сделал, если бы не сплетни, что она нашла себе нового парня. Рыночного аналитика — черт его знает, что это такое.

Ему пришлось отвлечься от своих мыслей, когда комиссар криминальной полиции Кристиан Телль заглянул в дверь его кабинета.

— Хорошо, что ты уже здесь. Труп в районе Гуннельсе. Переехали машиной, но старику, который звонил, показалось, что в него еще и стреляли. В голову.