Троецарствие (СИ) - Алексин Иван - Страница 10

— Кого сватать? Меня? — растерялась девушка. — Ты что совсем сдурел⁈

О замужестве Мария даже не мечтала. Вернее мечтала, но робко, без особой надежды. Кому она такая нужна? Ни приданного, ни социального положения. Батюшка, поместье потеряв, совсем окрестьянился. Ему даже в послужильцы с его увечьем ходу нет. А годы летят. Ещё пара лет и она совсем в старуху превратиться. Тогда даже с приданным не каждый возьмёт.

И тут сам Левишев! Да он, по слухам, скоро в жильцы выйдет, а там и до московского дворянина недалеко! Что ему какая-то Машка? Он своему Митьке и княжну подыскать может.

— Бежим, — задёргал её за рукав брат. — Сама всё увидишь.

Юрка не соврал. Во дворе стояли кони, рядом на завалинке умостились два воина, с откровенным интересом уставившиеся на Марию. Навстречу бросилась мать; вцепилась судорожно в рукав, губы дрожат, в глазах безумная надежда плещется.

— Иди в дом, — женщина застыла с безнадёжным ужасом посмотрев на неказистую одежду девушки, обречённо махнула рукой. — Иди. Зовут уже.

Девушка кивнула, цепенея от нахлынувшего страха, сунулась, скрипнув дверью, в дом.

Левишев важно восседал во главе стола, аппетитно уплетая из чугунка наваристую кашу. Рядом суетился батюшка, подливая в опустевшую кружку медовуху.

— Здрав будь, Кузьма Иванович, — отбила она гостю поясной поклон.

— И ты будь здрава, красна девица, — расплылся в улыбке Левишев. — Ну, рассказывай, как ты умудрилась самому царю жизнь спасти.

27 июня 1607 года от рождества Христова по Юлианскому календарю.

— Вот, значит, царь-батюшка, всё как ты повелел, — Поликарп Андреев засуетился у лежащей на чурках пушки, зачем-то заглянул в жерло, протёр рукавом чугунный бок. — Всё как обсказано было, так и исполнил. И форму под заливку строго по указанным размерам сделали, и саму заливку только через месяц после начала выплавки свершили.

Я важно кивнул, пряча довольную улыбку от взволнованного мастера. Всё же хорошо быть царём. В прошлую раз я старика еле уломал, когда гранаты для своих пушек просил сделать. Даже вспоминать, чего мне это стоило, не хочется. А тут, послав Подопригору Устюжну под свою рук приводит, заодно через него передал мастеру повеление ещё три домны построить да двадцати четырёх фунтовые пушки начинать из чугуна отливать. И даже намёка на дискуссию не возникло!

Вон даже моё требование начать отливку пушки только через месяц непрерывной работы доменных печей исполнили. И это при том, что свиное железо (пренебрежительное название чугуна в допетровской Руси) русские мастера не жаловали и ничего подобного раньше не делали.

И пусть сами домны пока невысоки и несовершенны (отливку одной пушки производили сразу из двух печей) и пушку к моему приезду успели отлить только одну (отливочная яма возле двух других печей ещё не была готова), начало было положено. Ещё и гранат для этих пушек за месяц изрядно приготовили!

Но в будущем всё же нужно литьё чугуна на поток ставить. Эх, мне бы парочку мастеров из Англии сюда переманить. Бентон, собака сутулая, заявил, что никого не сумел уговорить. Брешет, наверное. Нужно будет в будущем кого-то послать к английскому королю ЯковуI для налаживания отношений и с тайной миссией подыскать мастеров. У англичан есть чему поучиться. Они именно сейчас в 17 веке закладывают основу промышленного могущества своей страны.

Да и у голландцев есть что позаимствовать. У них сейчас самый расцвет кораблестроения и мореходства, что они и продемонстрируют чуть позже в ходе трёх англо-голландских войн. Есть что перенять. А лучше опять же к себе мастеров переманить.

Мечты, мечты. Как же всё же хреново без собственного флота! И это мы ещё выход к Прибалтике не просрали! Я в первую очередь и этот поход на Новгород затеял, чтобы этот выход к рукам прибрать. Ну, и заодно, дорогу в Швецию послам Василия Шуйского перережу. И, соответственно, шведское посольство в Москву не пропущу. Пускай через Турцию, если у кого желание есть, тащатся!

— Неплохо, Поликарп Матвеевич. Я доволен.

Я хотел было наградить мастера за старание, но передумал. Не велика заслуга одну единственную пушку из чугуна отлить. Вот наладит производство, тогда и посмотрим. А, пока, хватит с него того, что царь по отчеству назвал. Вон как плечи сразу распрямил. Того и гляди взлетит! Не каждый боярин такой чести удостаивается. А мне и так всё это удовольствие недёшево обошлось. Особенно теперь, после того как я почти всю свою казну на англицкий заказ и закупку в Речи Посполитой лошадей для двух кирасирских полков Порохни спустил. И, учитывая так и не прибывших с обозами пушнины воевод из Сибири, существенно пополнить казну, пока, было нечем.

— Но ты с сооружением ямы для другой отливки не мешкай. Мне для начала два десятка таких пушек надо, — похлопал я по гладкому стволу. — И ядер с гранатами к ним изрядно.

— Куда тебе столько, Фёдор Борисович, — хмыкнул притащившийся вместе со мной на приёмку Порохня. Его конница уходила к Тихвину лишь завтра, вот запорожец и маялся от безделья, горячо уверяя, что в его полках к походу всё готово.

Хотя, скорее всего так и есть. В чём, в чём, а в безответственном отношении к порученному делу запорожец замечен не был. Тут я в нём уверен. И вообще, теперь полностью доверяю. Ведь распространяемый мною слух о грядущем походе на Москву ещё и проверкой был.

О том, что моё войско в итоге не на Москву, а в совсем в другую сторону двинется, только Порохня, Подопригора и князь Куракин знали. Ну, может, ещё отец Иаков, чей служка послужил курьером в нашей с новгородским воеводой переписке, о чём-то догадывался. И всё. Больше никто до тех пор, пока полки из Ярославля на Запад выдвигаться не начали, о моих планах не догадывался, а значит, и Шуйскому о том сообщить не мог. И не сообщил, судя по обрушившейся на мою голову анафеме. Как итог, обоих казаков я из списка подозреваемых с чистым сердцем исключил, сократив его до пяти имён: Мизинца, Кердыбы, Пудовки, Кривоноса и Севастьяна Шило. Следующими в очередь на проверку пушкарский голова и командиры стрелков стоят. И тогда список до двух-трёх имён сократится.

— За артиллерией будущее, — усмехнулся я своему соратнику, вновь возведённому в ранг воеводы. — Ту же польскую гусарию, если достаточно плотный огнём из гранат встретить, никакие засеки и козлы не понадобятся. Они до них просто не доскачут. А нам Поликарп Матвеевич ещё и зажигательные гранаты сделает. Только пушки для них калибром побольше отлить нужно будет.

— Так это, царь-батюшка, — явно растерялся мастеровой. — Для отливки больших пушек и домны больших размеров нужны. С этими не управится.

— Бог даст, изготовишь, — рассмеялся я. Уж больно забавно у старого мастера лицо вытянулось. — Тут, по-хорошему, небольшой заводик построить нужно будет, — ещё больше обрадовал я его, садясь на коня. — Когда я ещё до Урала доберусь?

— А зачем тебе Урал, царь-батюшка? — изумился Никифор, один из трёх, выживших в недавнем бое с запорожцами рынд. Я их уже в Галиче в жильцы возвёл. Всё же должность рынды — место статусное, в неё новики из старых боярских родов свою службу при государе начинают. — Ты только прикажи; мы и до Сибири доскачем.

— А зачем ты мне в Сибири такой красивый нужен? — съязвил я в ответ. — Разве что в наказание туда сослать, — сделал я вид, что призадумался.

— За что, надёжа⁈

— А кто меня в снег спихнул, когда мы на выручку к отряду Глеба спешили? Думаешь, забыл? Э нет, Никишка! Я всё помню! Твоё счастье, что Семён никак от раны не оправится. Вот выздоровеет и я тебя во главе ватажки Амур открывать отправлю.

— А это где? — живо заинтересовался Порохня.

— Рядом с Китаем, — погрустнел я, разом потеряв охоту шутить.

Это сколько же мне всего сделать успеть нужно? Никакой жизни не хватит, хоть до ста лет живи. А я вон даже в Устюжне нормальное производство развернуть никак не могу. Потому что ничего в достатке нет: ни оборудования нормального, ни людей знающих, ни ресурсов. Потому, не вытерпев, и поскакал я вдогонку войску, передумав возвращаться в Кострому. Мне в Новгород нужно, с местными купцами переговорить.