Измена. Твоя не единственная (СИ) - Мартова Марина Владимировна - Страница 29

Прискакал.

— Значит, ты теперь с ним?

— Нет, Игорь. Я сама по себе. Он просто босс.

Пока ещё муж качает головой.

— А он в курсе?

— Игорь, мне пора, — сама открываю дверь и выхожу из машины, но прежде, чем закрыть её говорю, — увидимся на разводе.

— Увидимся, Кать. Я приду.

Киваю и закрываю дверь. Игорь сразу отъезжает, оставляя нас с Сергеем вдвоём. Босс тут же снимает свою куртку и набрасывает её мне на плечи.

— Катя, всё нормально? — встревоженный голос Северова мне, честно говоря, очень приятно слышать.

Поворачиваюсь к нему и улыбаюсь.

— Всё отлично, босс.

Катя

Наш развод состоялся.

Наскоро найденный адвокат вполне справляется с делом. Я получаю ровно то, что хотела. Игорь ничему не препятствует и выглядит, откровенно говоря, очень плохо. Осунувшийся, с глубокими тенями под глазами, он совершенно выпал из образа альфа-самца.

Сегодня я смотрю на уже бывшего мужа и понимаю, что он действительно сожалеет о произошедшем. Но, к несчастью, ничего обратно уже не вернуть. Его измена и ребёнок, который вскоре появится на свет — всё это проводит между нами непреодолимую черту.

В зале суда, глядя в глаза друг другу, мы безмолвно прощаемся. За столь короткое время мы с Игорем нанесли друг другу максимальный урон, но сейчас я вижу в глазах мужа только отчаяние и нестерпимую боль.

Я ни с чем не могу спутать этот взгляд, ведь в своём я долгое время видела тоже самое каждый раз, когда смотрелась в зеркало.

Понимание того, что бывшему мужу сейчас так же плохо, как и мне совсем недавно, в корне меняет ситуацию. Я решаю отказаться от мести и убираю подальше свой компромат на Игоря.

Бывший муж уже сам достаточно наказал себя, и в зале суда я вижу его мучения, но адские пытки своему сердцу и душе он устроил сам. Скрыть их от окружающих под маской безразличия Игорь не смог или просто не захотел.

Жалко ли мне его?

Мне жаль нас обоих, наше счастливое будущее с ребятишками, нашу безумную любовь, которая сейчас корчится в предсмертной агонии и разносит наши сердца на осколки, а душу рвёт в клочья.

Мне казалось, что за это время эмоции улеглись, но здесь, когда мы ставим окончательную точку в наших отношениях, какого-то чёрта вспоминается наше начало и только то хорошее, что было между нами.

Мы стоим в коридоре. Я смотрю в глаза Игорю, и слёзы катятся по моим щекам, а теперь уже бывший муж аккуратно стирает их с моего бледного лица своими тёплыми пальцами. Сквозь слёзы я улыбаюсь, тянусь к Игорю и обнимаю его.

Я прощаюсь со своим первым, единственным и любимым мужчиной.

— Я люблю тебя, Катя, — шепчет он, прижимая меня к себе крепче, — прости, что обидел тебя и не смог уберечь нашу любовь, — он замирает на пару мгновений, шумно вдыхает аромат моих волос, отодвигается на шаг и серьёзно смотрит мне в глаза, — прошу тебя, будь счастлива, Катя! — целомудренно целует меня в лоб, резко разворачивается и быстрым шагом шагает к выходу.

Сердце взвывает от боли, и я бы сложилась сейчас пополам, но здравомыслящая часть меня не даёт мне опуститься до истерики.

— И ты будь счастлив, Игорь, — всё что могу, это прошептать Игорю вслед, провожая взглядом его удаляющуюся фигуру.

Мои руки дрожат, а колени подкашиваются. У меня больше нет опоры в этой жизни. Я совершенно одна… и теперь это моя реальность.

А потом я лежу в своей комнате на кровати.

Странно, но сейчас я чувствую облегчение.

Нет, моя боль не исчезла, но она уже не так ранит. Кажется, душевная рана начинает затягиваться.

Одиночество больше не пугает меня, наоборот, в голове зреют наполеоновские планы. Хочется попробовать что-то новое, съездить туда, куда раньше даже не мечтала попасть… сейчас у меня ощущение, что я могу свернуть горы.

Одна!

Такой душевный подъём внутри!

Хорошо!

Мне просто очень хорошо!

— Катерина, пошли ужинать, — Северов стоит за дверью, — я заказал лазанью и вино.

Аппетита особо нет, но продолжать бесцельно валяться на кровати больше совершенно не хочется.

Сейчас я желаю петь и танцевать!

Поэтому я быстро переодеваюсь в любимую пушистую пижаму и шествую на кухню.

Северов уже привык к этому моему наряду, поэтому я не ожидаю от него такого удивления. Однако…

— А где же платье и высоченные шпильки? — он изумлённо приподнимает брови, — я думал, мы будем отмечать.

— Мы будем танцевать… и петь! — Сергей лукаво улыбается, а я смотрю на его чёрные самцовые тапки, — так, господин босс, скидывай свои страшные шлёпки, будем танцевать твист босиком!

— Ты меня пугаешь, Катерина. Может сначала вина?

— Сначала вина, потом покушать, а дальше танцы!

Включаю на телефоне радио и кладу его между нами на стол.

Вечер проходит замечательно. Мы смеёмся, дурачимся, танцуем и даже действительно поём. С Сергеем мне легко, с ним не нужно думать ни о чём, он предугадывает все мои желания.

И кажется, что всё уже хорошо, только вот утром меня сильно тошнит.

Катя

Дни летят незаметно. На календаре скоро март. Мы благополучно заканчиваем дело и возвращаемся в мой родной город.

Я прошу Кир Саныча отпустить меня к Северову на постоянку.

Видеть Игоря на работе я не смогу. Это постоянно будет срывать корочки с моего начавшего заживать сердца. Да и сочувствующие взгляды коллег катком пройдутся по моему самолюбию. Конечно, я никому не дам спуску, но эти взгляды и шепотки за спиной будут меня ранить, а я только-только начинаю жить.

Кир Саныч на удивление меня поддерживает, и я ему очень благодарна за это.

Северов даёт мне отличную характеристику, и он вполне доволен моим трудоустройством в его агентство. Обязанности мои не меняются, поэтому я снова погружаюсь в пучину работы. Она меня спасает от ненужных мыслей и самокопания.

Деньги, которые получила при разводе, я вкладываю в недвижимость. Покупаю небольшую двушку в спальном районе недалеко от работы.

В комнатах провожу косметический ремонт, а лоджию утепляю. Оформляю там зелёную стену из ампельных растений, таким образом, обустраиваю там уголок для релакса. В итоге, лоджия становится моим любимым местом в квартире.

Я часто вечерами пью там чай и наслаждаюсь открывающимся с лоджии шикарным видом на реку. И если на работе я стараюсь полностью контролировать свои мысли и забивать голову только причинно-следственными связями по делу, которое веду, то здесь я себя почти отпускаю и начинала думать о будущем.

Почему почти?

Потому что я всё равно не разрешаю себе думать об Игоре, Алине и их ребёнке. Я запрещаю себе просматривать их соцсети и что-либо выяснять через коллег.

Я вычеркнула их из своей жизни.

Начала всё с чистого листа.

Одна.

До работы я каждое утро добираюсь пешком. В небольшой кофейне на первом этаже моего дома я покупаю латте и пару круассанов и иду не спеша, цокая каблучками, сначала вдоль рядов магазинов, булочных и кафе, а потом по небольшому парку рядом с офисным центром.

Но сегодня, зайдя в кофейню, я снова ощущаю, как неприятно сжимается мой желудок, и быстро выхожу обратно. Приходится брести на работу без кофе.

Чёрт, похоже, я слишком часто поглощаю любимый напиток, придётся по утрам перейти на чай хотя бы на некоторое время.

В офисе все уже гудят, отовсюду слышится постукивание пальцев по клавиатуре.

Ну, что ж, утро начинается, а я без дозы кофеина.

Уныло смотрю на кофемашину в приёмной, прислушиваюсь к себе и прохожу дальше в свой кабинет.

В десять начинается совещание. Кое-как терплю до конца. Желудок ноет. Аромат кофе витающий в кабинете Северова вызывает постоянные приступы тошноты.

Я практически не слушаю, что говорят мои коллеги, пытаясь совладать со своим организмом.

— Катерина, останься, — просит Северов после совещания.

Ой, ну только не это!