Зерно Путеводной Звезды (СИ) - Василенко Владимир Сергеевич - Страница 27

— Она поможет! Освободи!

Кое-как мне удалось успокоить беднягу. Говорил я, правда, то на кси, то на русском, но сама интонация сделала своё дело, и он затих. А потом, будто опомнившись, набросился на еду, которую я для него раздобыл.

Вернулся к выходу из рудника. Снаружи к этому моменту никого не осталось — та группа, что уволокла пленников, похоже, уже добралась до корабля. Во временном лагере рядом с рудником я обнаружил еще два трупа. А где остальная охрана? Разбежались? Или присоединились к бунтовщикам?

Говорят, в самом центре урагана есть очаг тишины — так называемое око бури. И вот сейчас я чувствовал себя так, будто угодил прямо в него. Где-то вокруг этого места явно шла какая-то нездоровая возня.

На самом корабле явно произошло что-то важное — иначе оттуда бы не явился этот неожиданный рейд. Это раз.

Сейчас этот отряд, что налетел на рудник, наверняка преследует ксилаев, уходящих по боковому штреку на восточное побережье. Возможно, ксилаи даже уже выбрались на поверхность, перебили охрану, стоявшую у того выхода, и дальше погоня идёт уже по берегу. Это два.

А ещё не надо забывать про второй отряд — тот, что сейчас возле черводрева. Это три.

Получается, я сейчас в аккурат между тремя этими очагами. Куда податься-то?

Первым порывом было двинуться на север и постараться догнать Чао, Лилу и остальных жителей деревни. Но я почти сразу передумал. Если ксилаи не дураки, они сейчас не будут удирать одной толпой, а рассеются по лесу, скрываясь от преследователей. И ищи их потом в ночи.

Можно, конечно, двинуться сразу к маяку. Но это я всегда успею сделать. А вот более удачного момента, чтобы пробраться на корабль, уже вряд ли будет. Сейчас, похоже, почти вся команда на берегу. Сколько конкретно людей у Калаана — непонятно. Но если исходить из размеров корабля, то вряд ли это больше сотни человек. Скорее всего, даже меньше, человек семьдесят-восемьдесят, да и то в основном это бойцы, а не члены экипажа.

Приладив посох на спину за лямку, как ружьё, я побежал в сторону берега. Но не напрямую к пирсу — там было слишком много фонарей, да и у трапа наверняка кто-то караулил. Заложив приличный крюк, я выбрался на другой край бухты и сиганул со скалы в море.

Проплыть пришлось метров триста, но оно того стоило — я подобрался к кораблю с того борта, что был обращен в открытое море, и без особых проблем забрался наверх по якорной цепи. Некоторая заминка возникла только на самом верху, и я в очередной раз с тоской вспомнил об утраченных способностях. Там, где раньше я мог, как муха, проползти по отвесной поверхности или, на худой конец, использовать Серебряное жало, чтобы зацепиться за какую-нибудь надстройку на палубе, пришлось идти на рискованный трюк в стиле экстремального паркура. Ещё и почти в кромешной тьме.

Но талант не пропьёшь. Один удачный прыжок — и вот я уже цепляюсь за железные перила, идущие по кромке фальшборта. Хотя, признаться, сердечко всё-таки ёкнуло — промахнись я сантиметров на пять, и плюхнулся бы обратно в воду.

Впрочем, кажется, все эти мои старания и предосторожности были излишними. Даже если бы я торжественно взошёл на корабль по трапу в сопровождении барабанщика и обезьянки с литаврами — на меня бы всё равно никто внимания не обратил.

Корабль, кажется, почти вымер. Кроме нескольких караульных, бродящих по палубе вдоль противоположного борта, я никого не увидел. Да и тех удалось легко миновать — они сторожили именно выход с трапа, тревожно высматривая что-то на берегу.

Мне даже удалось подслушать часть разговора двоих матросов, стоявших на возвышении ближе к корме. Поначалу я воспринимал только общий эмоциональный посыл беседы, но чем дальше, тем чаще в мозгу начал всплывать и смысл отдельных слов. Похоже, чтобы это начало работать, нужно набрать определённый объем услышанного.

В целом, правда, всё равно мало что удалось понять. Один из матросов — тот, что помоложе — явно был напуган происходящим и полон сомнений. Он несколько раз упомянул имя Калаана. А ещё — какого-то Рейкара. Причём, судя по интонациям, боялся он обоих, и непонятно, кого сильнее.

Тот, что постарше, оказался куда более меланхоличным. Правда, и язык у него заплетался сильнее. Он на болтовню напарника реагировал лениво и односложно, а временами припадал к бутылке — до меня доносилось отчётливое бульк-бульк, завершающееся блаженным причмокиванием.

Я двигался по палубе медленно, осторожно, стараясь держаться в тени надстроек. Добрался до одного из люков в центральной части, ведущего вниз, и спустился по лестнице с решетчатыми железными ступенями.

На нижней палубе, к моему удивлению, на полу оказалось деревянное покрытие, напоминающее паркет, но из крупных досок, в пару ладоней шириной. Да и часть вертикальных балок здесь были сооружены из толстых деревянных брусьев. В целом, корабль что снаружи, что изнутри производил впечатление лоскутного одеяла — его явно много раз ремонтировали, используя самые различные подручные материалы. Причём ремонт был явно не плановый, а аварийный. Вот в этой части, к примеру, совсем недавно ликвидировали последствия пожара — здесь до сих пор тянуло гарью, а на стенах виднелись характерные чёрные пятна.

По узкому коридору я прокрался мимо длиннющих жилых помещений, напоминающих казармы, только вместо кроватей тут в основном были гамаки из плотной грязноватой ткани. Здесь было безлюдно, только тускло горели дежурные фонари, едва рассеивающие полутьму. Дальше по коридору, похоже, располагались какие-то кладовки и кухня — оттуда явственно пахло съестным. Но туда я не полез — мне как раз попалась лестница, ведущая ещё ниже, и я спустился глубже в трюм.

Чем дальше я продвигался, тем больше убеждался, что подавляющая часть экипажа покинула корабль и увлечена сейчас междоусобными разборками. На нижних палубах мне не встретилось ни души.

Что ж, это нам на руку — пусть пираты хорошенько потреплют друг друга. В итоге проще будет справиться с оставшимися. Особенно если на нашу сторону встанут и пленники. Вот только где они, чёрт возьми?

Обнаружился «живой товар» в самом низу, в трюме. Спустившись сюда, я пожалел, что у меня нет прищепки на нос. Остальные отсеки корабля тоже, мягко говоря, не благоухали, но здесь и вовсе было, как в хлеву. Возможно, усугублялось всё тем, что трюм был изрядно подтоплен во время недавней аварии — пол и нижняя часть стен до сих пор были влажными.

Пленные содержались в двух кубриках, отделенных от центрального прохода ржавыми железными решётками. Их оказалось неожиданно много — пожалуй, несколько десятков человек. Караульных — всего двое, да и те торчат не у клеток, а дальше, в противоположном конце прохода. Подобраться к ним незамеченным — нереально. Проход единственный и достаточно хорошо освещённый. Одно хорошо — оба матроса сидят вполоборота к клеткам, и кажется, их внимание больше сосредоточено не на пленниках, а на чём-то, что находится дальше, вне поля моего зрения.

Укрываясь за вертикальной балкой, я, затаив дыхание, достал из-за пояса трофейный револьвер. Мокрая шершавая рукоятка неприятно холодила ладонь, со ствола капала морская вода. Но патроны вроде не должны были отсыреть — на вид они герметичные, сделаны из латуни или похожего металла.

Четыре штуки в барабане. Стрелок из меня сомнительный, но дистанция тут — метров пятнадцать от силы. Да и ту я постараюсь хорошенько сократить…

Медленно втягивая носом воздух, я сосредоточился на дремлющей в ядре водной Ци. Пустил её по прозрачным венам, мысленным приказом подстегнул себя её энергией.

Всплеск!

Срываясь с места, устремляюсь вперёд по узкому проходу. В ушах отчётливо отдаётся стук сердца, словно бы замедляющийся с каждым ударом. Но это не оно замедляется — это я сам ускорился настолько, что воздух начинает казаться осязаемым, плотным, как болотная жижа. Собственные движения — раздражающе медленные, хотя мышцы взрываются от напряжения. На бегу вскидываю револьвер…

Караульные отреагировали, когда я уже успел пробежать добрую половину коридора — начали разворачиваться, тоже неуклюже, плавно, будто в замедленной съёмке.