Разрешаю любить (СИ) - Рузанова Ольга - Страница 37

Поэтому, вынув его из-под подушки, бегло просматриваю уведомления и выключаю звук. Там сообщения и Арины, Кати, девочки с нашего потока, и целых десять в чате, который у меня пока рука не поднимается удалить.

Отбрасываю мобильник в сторону и снова принимаюсь за зубрежку. Повторяю даты и сложные термины, потому что, говорят, именно этим любят пичкать тесты преподы.

Думаю о том, как завтра пройдет экзамен и какие вопросы мне попадутся. О том, какие красивые туфли я получила, и какая прическа у меня будет на свадьбе. При этом сознательно зачехляю и прячу в самый дальний угол все остальное. Не время сейчас раскисать. И тратить внутренние ресурсы на переживания, не имеющие отношения к учебе или свадьбе — глупо и безответственно.

Это то, что нашептывают разум и уязвленная моими предательствами совесть. С чувствами все иначе.

Мне плохо, тоскливо и стыдно. Стыдно, потому что поездка с Лехой и Алей дала мне унизительную оплеуху. Мое лицо вспыхивает всякий раз, когда я вспоминаю о ней.

Плохо и тоскливо, потому что бесстыже ревную.

— Черт!.. — цежу со злостью на саму себя за то, что все же позволила свернуть мыслям не туда.

В этот момент дверь тихо приоткрывается и в проеме появляется мамино лицо.

— Варь, иди поешь.

— Я не хочу.

— Не сходи ты с ума с этими экзаменами, — ворчит она, заходя в комнату, — Как помешанная с ними!

— Последний остался, мам…

Даже философию я сдала на уверенную пятерку. Завтра финальный аккорд.

— Пойдем, я тебе щи налью, — проговаривает она ласково, касаясь рукой моих волос.

— М… я же не люблю капусту, — хнычу, растирая глаза, — Ты же знаешь. Давай, я себе бутерброд с сыром сделаю.

— Нет, щи! Вот выйдешь замуж, будешь фуагра каждый день есть. А сейчас щи!

Тяжело вздохнув, закрываю тетрадь, хлопаю крышкой ноутбука и слезаю с кровати. И правда, чувствую себя разбитой и опустошенной.

Мама права, нужно поесть, иначе свадебное платье будет висеть на мне мешком. Юля убьет.

Вместе идем на кухню, я падаю на стул, а мама достает глубокую тарелку из шкафа и наполняет ее супом.

— Ешь, давай. Я пока бутерброд с сыром сделаю.

Опустив ложку в суп, помешиваю прозрачный бульон.

Пока мама суетится, я пытаюсь есть. В желудке и груди вакуум. Кажется, что там ни миллиметра свободного пространства для пищи и воздуха.

— Я вообще не помню, когда в последний раз видела, чтобы ты ела. У тебя ничего не болит?

Отрицательно мотаю головой, а когда она занимает место напротив меня, тихо спрашиваю:

— Мам, как ты думаешь, что будет, если свадьбу отменить?

— Что?..

Ее брови взлетают вверх, а лицо становится растерянным. Мне тут же становится стыдно.

— Я просто спросила.

— Зачем?.. Ты об этом думаешь?

Отправив ложку супа в рот, едва не обжигаюсь и морщусь от разлившейся по языку кислоты.

— Не думаю… Просто интересно, какие могут быть последствия.

— Ты с ума сошла?! Какие могут быть последствия?.. Это будет катастрофа! — восклицает глухо, — Да и с чего у тебя вообще такие вопросы? До свадьбы всего ничего!.. Скоро жених твой приезжает!

— Успокойся, мам… Я не собираюсь ничего отменять. Просто спросила.

— Варька… — она поднимается и начинает кружить по нашей крохотной кухне, — Не наделай глупостей! Не будь дурой!..

— Не собираюсь я ничего делать…

— Ты же говорила, что к свадьбе все готово! Откуда такие мысли?!

Я ем щи. Ложку за ложкой, больше не чувствуя вкуса квашеной капусты. По спине и пояснице гуляет мороз. Мне самой страшно от того, что я ляпнула.

— Виза готова, в университете все решено. Осталось отгулять свадьбу и собрать чемоданы в Лондон!

— А как ты?.. Тебе не жалко, что я уеду?

— Не на Чукотку же! — всплескивает руками, — В Лондон! Какая мать будет убиваться, что ее дочь живет в Лондоне с дипломатом?!

Я выдыхаюсь. Хватаю бутерброд с тарелки и яростно его жую.

Мои претензии даже мне кажутся нелепыми и необоснованными. Я сама не один год мечтала о свадьбе со Станисом. Упорно шла к этой цели, а на финише вдруг потерялась.

Так нельзя. Я не имею права поступать подобным образом с Беломестными, Бжезинскими и собственной мечтой. Это предательство.

— Ну, ты хоть скучать будешь? — смотрю на застывшую у окна в напряженной позе маму.

— Конечно!

Быстро оказавшись у стола, она упирается в него ладонью, а вторую опускает на мою голову.

— Ты волнуешься перед свадьбой?

— Да.

— Я слышала, что у некоторых особо впечатлительных невест так бывает, — ласково меня гладит, что случается крайне редко, — Они не могут ни есть, ни пить и начинают сомневаться. К тому же ты переезжаешь в другую страну, где никого не знаешь. Это нормально, Варь…

Я, чувствуя себя лгуньей, трусливо молчу. Раздрай внутри меня вовсе не предсвадебная лихорадка. Внутри меня самый настоящий хаос. К горлу подкатывает тошнота, когда представляю как все это выглядит со стороны.

— Да, наверное… — бормочу, отодвинув тарелку и отложив недоеденный бутерброд.

— Я бы подумала, что у тебя кто-то появился, если бы ты не сидела дома безвылазно.

Коснувшись своей шеи, слегка на нее надавливаю. Возвышающаяся надо мной фигура мамы и то, что она говорит, мешают дышать.

— Нет… Все нормально, просто я немного устала.

— Иди, поспи, — предлагает тут же, — Я посуду сама помою.

— Спасибо.

— И Стасу своему позвони! — посылает в спину.

— Станису, мам, — поправляю и выхожу из кухни.

Он, кстати, словно почувствовав, звонит сам. Я падаю на кровать и, повернувшись на бок, прижимаю телефон к уху.

— Добрый вечер.

— Здравствуй, девочка моя, — раздается в трубке его мягкий голос.

Я улыбаюсь.

— Привет, Стань… Как дела?

— Отлично. Мы закругляемся. Еще пару дней, и вылетаем в Штаты.

— Уже?..

— Да, — говорит он, — Потом череда отчетов, конференция и… я весь твой.

Почувствовав себя частью его жизни, я ненадолго отгораживаюсь от моей сегодняшней реальности. Еще немного, и он меня отсюда заберет.

Однако вместо облегчения грудь стягивает сильнейшим спазмом.

Алексей

Болезнь отступила буквально за неделю до важного, сулящего немало бабла, боя. Да, это снова Верхозин, но он прокатился по соседним областям, отработал пять боев, которые завершились пятью победами. Говорят, чувак на коне.

А я только-только после бронхита.

— Дыхалку контролируй, Лех, — комментирует Егор мою серию короткий ударов по груше.

Мои мышцы звенят напряжением, пот заливает глаза, но я упорно растягиваю границы своих возможностей. Мне надо прийти в норму за три дня.

— Хорош… — слышу со стороны, — Хорош, Леха. Судорога будет.

Я молочу по инерции еще с минуту и финальным аккордом сбиваю грушу в сторону.

Егор останавливает ее и подает мне полотенце.

— Свекор твоей сестры знает, чем ты занимаешься? — спрашивает вдруг, падая на лавку.

Я вытираю лицо и присасываюсь к шейкеру. Пульс, оглушая, тарабанит в барабанные перепонки.

— Вряд ли. Даже Настя не в курсе подробностей.

— Что будешь делать, если однажды вас накроют?

— Разберусь, — бросаю я и, пожав другу руку, направляюсь в раздевалку.

Я думаю об этом. Задумываюсь каждый раз, подписывая новый контракт. Доля риска есть всегда, даже несмотря на то, что я работаю с одними и теми же организаторами. Их крышуют, насколько я знаю, поэтому эксцессов пока не случалось. Однако так же я понимаю, что все бывает в первый раз, и что однажды мне, возможно, придется отвечать перед законом и родными людьми.

Остается надеяться, что с федерацией бокса решится раньше, чем это случится.

Приняв горячий душ, я одеваюсь и выхожу из качалки. Висящие весь день над городом неподвижные свинцовые тучи все же решили разродиться несильным дождем.