Из развода с любовью (СИ) - Шевцова Каролина - Страница 13

- Я видела Олежика. Рубашки совсем мятые, Ян. Эта ведьма ему их не гладит.

По дрогнувшему голосу было заметно, что это действительно беспокоит свекровь, но жалеть еще и ее не было времени и внутренних сил. А потому я произнесла:

- Не переживайте, я прекрасно знаю Анфису, она гладит вашему сыну кое-что другое.

И, не дожидаясь ответа, пошла в зал, надеясь избежать обсуждений трудностей семейной жизни моего бывшего. В углу комнаты горела елочная гирлянда, крохотные желтые огоньки мигали вразнобой как в худшем кошмаре эпилептика. Картинка стала терять четкость, всполохи света мутнели, становясь похожими на невнятные пятна. На стеклышки. Кажется, что жизнь, такая понятная и логичная, разбилась вдребезги и наполнила все вокруг острыми осколками, о которые так легко порезаться. Как много всего произошло за сегодня. И хорошего, и нелепого, и плохого. Я посмотрела на перемотанную бинтом ладонь, будто еще не верила, что все это случилось на самом деле.

Но боль в руке, распухшие губы, следы обуви на полу кухни – реальность. Такое даже с пьяных глаз не выдумать!

- А мне нравится белая елка, - раздался спокойный голос сына, - ты не расстраивайся, белый цвет тоже красивый, и такой ни у кого нет, я спрашивал в классе.

- Она не белая, милый, она седая. Кажется, наше дерево видело слишком много всякого и теперь ему необходима краска для волос.

- Прям как тебе? – с сомнением спросил он.

- И мне тоже, - кивнула я.

Глава 6

В ночь перед самым страшным днем меня одолела бессонница. Несколько часов искала удобную позу на диване и только к утру смогла задремать. Пробуждение больше походило на выход из комы: в глазах песок, в ушах вата, во рту кошачий лоток и даже немного тошнит от усталости. Я постаралась сфокусировать взгляд на мерцающих огоньках, которые зажег для меня Миша перед школой, но вид белой елки не радовал. Впрочем, сегодня меня бы не обрадовало ничего, даже Ченгинг Татум с фисташковым эклером в зубах в позе ласточка на пороге.

На часах десять утра, на календаре двадцатое января, на душе редкостная мерзость и туман. Идеальное время для развода.

- С тобой разберусь вечером, - мстительно кивнула в сторону елки-блондинки и направилась в душ. Самым сложным было решиться, в чем пойти и, и поразмыслив пару минут, я выбрала брюки и белую рубашку. Снова.

Хоть красивые платья из вискозы подмигивали мне с вешалок, я решила не наряжаться для суда. В конце концов, это даже нечестно. Когда мы были женаты, Олег видел меня уставшей, замученной, в спортивных штанах с пузырями на коленках. И он разводился с той женщиной, а не этой роковухой в леопардовой шубе, которая внезапно обнаружилась во мне. Сегодняшняя Яна не имела никакого отношения к той, старой.

Телефонный звонок прервал моим мысли. На экране высветилось имя Виталика, общение с которым прекратилось после нашего неудачного поцелуя. Точнее, с поцелуем было все отлично, а вот в том, как он ушел, и в том, что я никак не отреагировала после – таилась легкая интрига. Прямо как в мышьяке, подмешанном в столовский борщ. Нам нужно было так много объяснить друг другу, что оба предпочли молчать и сделали вид, что ничего не было. А наше общение ограничилось работой, и сейчас, к примеру, я знала, о чем он хотел поговорить. Никаких сюрпризов, трепета и бабочек в животе, мой внутренний коллекционер пригвоздил каждую порхающую тварь иголкой к бархотке и засунул под стекло.

- Я подъеду после обеда, у меня небольшие дела, - уклончиво ответила я на прямой вопрос. Игнатов был предельно лаконичен и не тратил время на приветствия. – Да, в центре, нет, на такси. Виталик, я опоздаю не больше чем на час, вы с Серпантином начните сами, введете его в курс дела, а там и я освобожусь.

Пропускать первый день съемок документального фильма о домашнем насилии не хотелось. Особенно после провала с пресс конференцией, на которую старый рокер просто не явился. И пока генеральный изволил чилить и покорять волны на своем серфе, сады Алтая требовали отчетов и жаждали крови. Игнатовской, разумеется.

Я надеялась, что суд займет не больше часа. По сути, нам нечего делить, кроме ипотечной квартиры, в которой мы жили. Машина, костюмы, гастрит, самомнение – все это отошло Олегу. Оставалось уладить вопрос с жильем, договориться, чтобы кто-то выкупил у второго свою половину и…жить дальше. Я не вникала в детали, положившись на бывшего супруга – юриста.

Последние штрихи перед выходом и я, сдавшись в короткой внутренней борьбе, надела леопардовую шубу. Просто потому что надо хоть куда-то носить это сокровище. В зеркало не смотрелась, и без того зная, что хороша.

Олег ждал меня на пороге суда, он никогда не опаздывал на работу, и уже это настроило меня на серьезный лад. У нас не свидание, а серьезный разговор. Бывший отстраненно пожал мне руку, кивнул юристу за моей спиной – сухонькой девушке, выбранной по рекомендации в интернете и распахнул перед нами дверь.

- Это ведь ненадолго, прости, Олег, я очень тороплюсь, - начала я.

- Бывает по-разному, - уклончиво ответил тот.

Когда мы вошли в зал суда, я поняла, что муж будет представлять себя сам. Скорее всего, это хороший знак, и все мероприятие будет похоже на детский утренник, а не собеседование в районную администрацию. Выскажемся, подпишем документы, хлопнем по рукам и разойдемся. Я попыталась поймать взгляд бывшего и улыбнулась, когда он, наконец, посмотрел на меня: сегодня был по-настоящему важный день, когда каждый из нас обретет свободу.

Олег нахмурился и никак не ответил, только нервно облизал пересохшие губы. В этот раз его рубашка сияла белизной и была выглажена настолько тщательно, что стало понятно, он готовился к нашей встрече. В отличие от меня. Либо Анфиса наконец победила в неравной схватке с утюгом и теперь демонстрировала миру новые таланты.

От картинки, возникшей в воображении - подруга в пеньюаре наглаживает костюмы моему мужу – в ушах застучал пульс. Хоть и прошло немало времени, все еще было больно. Нужно пореже оставаться наедине с собственными мыслями и побольше работать, чтобы выбить всю дурь из башки. Вот прямо сегодня я и начну!

Мы встали, когда в комнату зашел судья и это единственное, что связывало реальный суд с киношным. Некрасивая казенная мебель, портрет президента за спиной, спертый воздух и не единого человека в черной мантии, парике, с молоточком в руках.

Скрипучий голос судьи прошёлся по нервам железной щёткой, так что пришлось вслушиваться в каждое сказанное слово. Приветствие, вступительная речь, что-то похожее на перекличку и, наконец, он стал читать принесенные мною бумаги.

- У вас нет возражений? – Обратился к мужу.

Я немного напряглась, в ожидании ответа. Олег тянул время. Он задумчиво посмотрел на потолок, потом на снегопад за окном и, наконец, остановил взгляд на моем лице. По его серым безжизненным глазам стало понятно, это больше не тот человек, которого я знала. Другой…опасный и жестокий.

- Вообще-то есть, Марк Борисович.

Внутри меня все оборвалось, я даже не обернулась на звук стукнувшей двери и не посмотрела, кто еще вошел в зал суда. Только когда незнакомец поравнялся с нами, узнала в нем коллегу Олега, неприметного юриста с повадками серийного убийцы и хваткой питбуля. Тот деловито направлялся к столу мужа, пожал ему руку и кивнул в сторону судьи.

- Извините, Марк Борисович, задержался, у дочурки поднялась температура, не мог оставить ее одну, пока не приехал врач.

Моя представитель из интернета устало застонала, и я понимала эту реакцию. Принцип «Спасите котика» о котором мне часто рассказывал Олег. Начать слушание с маленькой победы, которая расположит к тебе систему. Так каждый из коллег благоверного ежемесячно принимал роды на трассе, переводил старушек через дорогу и спасал младенцев из пожара.

Дешевый, но такой рабочий прием. Суровое морщинистое лицо Марка Борисовича расслабилось, и он понимающе улыбнулся. И совершенно не удивился, когда увидел принесенные прокурором Гришей бумаги, только цокнул языком, произнеся многозначительно «однако».