Пейзаж в изумрудных тонах - Яворская Майя - Страница 9

В тот момент ей вспомнилось еще одно заброшенное место. Это была деревня Алешкино на окраине города. Вернее, все то, что от нее осталось. А осталось совсем немного: кое-где куски асфальта, ржавая водопроводная колонка и местами покосившиеся заборы из гнилых досок. Ни одного сарая, ни одной печной трубы не уцелело. Все это тоже утопало в пышно цветущих яблонях и сливах, но все равно ощущение от места было каким-то щемящим и болезненным. Ей даже привиделась картина, как люди стоят и смотрят на бульдозеры, ровняющие с землей все то, что было им так дорого, – дома, в которых они родились и выросли, в которых жили их родители и дети. Они держали в сараях и курятниках всякую живность, сажали в огородах редиску и морковку, но потом по всему этому прокатились гусеницами и сровняли с землей. Жителям, конечно, государство выделило квартиры со всеми удобствами. Но этого ли они хотели на самом деле? Дух трагедии так и не выветрился за долгие годы, отчего и хотелось бежать оттуда без оглядки.

Здесь же все было иначе – место дышало каким-то удивительным покоем. Сад, по всей видимости, был разбит еще в далекие советские времена: кое-где в траве еще были видны следы грунтовой дороги, по которой машины увозили урожай; повстречались и два подземных хранилища – над землей возвышались невысокие холмики с железными дверями, удивительно смахивающие на жилища хоббитов, только без окон. Люди бросили это место, вероятно, довольно давно, но деревья этого просто не заметили – они продолжали каждый год буйно цвести и приносить плоды.

Но одними только розовыми лепестками, которые сливались в единое облако и уходили, как марево, куда-то за горизонт, впечатлить Киру было сложно. По-настоящему ее поразила какая-то удивительная нетронутость этого места. Нигде не было видно следов пребывания человека. Обычно культурные горожане, предпочитающие проводить свободное время на свежем воздухе, оставляют на память о себе что-нибудь сомнительно полезное для экологии – полиэтиленовые пакеты, пластиковые бутылки, использованные памперсы и прочие блага цивилизации. Но в саду ничего подобного не нашлось. С трудом верилось, что дивное место открылось только ей и никто за долгие годы не нашел сюда дороги. Тем более что вдалеке виднелись башни жилого квартала. Как возник такой заповедник в черте массовой застройки, можно было только гадать.

Вот это место и решила использовать Самойлова для фото-сессии. Чтобы удостовериться, что все в порядке и любители шашлыка еще не освоили колхозный сад для своих гастрономических нужд, она накануне съездила на разведку. Деревья цвели в этом году особенно обильно. Бело-розовое кружево практически полностью скрыло искривленные стволы и ветви старых деревьев, так что декорации не подвели. На их фоне подруга должна по задумке автора выглядеть настоящей феей. Она и так смотрелась весьма эффектно: хрупкая фигура, фарфоровая кожа, копна чуть вьющихся волос, заканчивающаяся там, где у всех начинают расти ноги, и личико сердечком. Но чтобы образ сказочного персонажа был законченным, не хватало только легкого белого платья и вот такого сада на заднем плане.

Однако Самойлова знала: одних только нежных цветочков и девушки ангельской внешности для задуманного недостаточно. Нужен еще и правильный свет. Яркое полуденное солнце наложит жесткие тени, и впечатление будет испорчено. В данном случае требовалось вечернее освещение, в идеале – золотой закатный час. Именно в это время все предметы окрашиваются в удивительный персиковый цвет, а тени становятся мягкими и дымчатыми. Только при таких условиях можно рассчитывать на рождение маленького шедевра.

А он требовался. Но не для плевка в вечность, а чтобы одногруппники-снобы перестали нравоучительным тоном постоянно изрекать, что без студийного света и дорогой оптики в принципе ничего путного сделать нельзя. Это изрядно доставало, но противопоставить данному заявлению пока было нечего. В качестве аргумента в споре необходимо предъявить что-то вещественное. Причем такого уровня, чтобы дебаты тут же прекратились, а оппоненты ушли в дальний угол грызть ногти и пересматривать свою концепцию мироустройства. Если простыми словами, как говорила Кирина дальняя родственница, коренная петербурженка, надевая в свои семьдесят с хвостиком лет лимонно-желтый пиджак, при взгляде на который начинали слезиться глаза, – «чтоб весь Невский упал!»

Встреча подруг предполагалась перед входом в лесопарк. Самойлова сознательно не стала огорчать Олю перспективой дальней прогулки, в результате которой той еще придется карабкаться по склонам сырого оврага. Совесть, правда, пару раз пыталась взбунтоваться, но Кира ее усмиряла простым соображением: в награду за кратковременные физические муки фото-модель должна получить отличные снимки, бонусом к которым станут многочисленные лайки в соцсетях. Она отлично знала, что подобные выражения общественного признания, равно как и комменты в стиле «Ты такая пусечка! Обожаю тебя», оказывали на Ольгу такое же возбуждающее действие, как валерьянка на котов. Так что малоприятные контакты с живой природой сулили обеим девушкам в недалеком будущем приличные дивиденды.

Появившись первой, Кира решила, что стоять с тяжелым кофром на плече глупо и бесперспективно. Поэтому устроилась в ожидании подруги на скамеечке в тени старой ветвистой березы. Окружающий пейзаж дышал умиротворением: в разных направлениях неспешно прохаживались жители соседних домов, отдыхая от городской суеты; бодро семенили собачники, периодически переходя на легкую рысь, повинуясь желаниям своих питомцев; иногда проезжали вялые велосипедисты. Самойлова лениво переводила взгляд с одних на других. Но тут ее внимание привлекла интересная пара, утроившаяся на полянке неподалеку.

Вернее, их было трое: молодая женщина, девочка лет шести и младенец в коляске. Поскольку последний никаким образом себя не проявлял, все внимание сконцентрировалось на первых двух. Поначалу все выглядело довольно обыденно: мама укачивала малыша, периодически тревожно поглядывая в коляску, а старший ребенок от скуки и избытка энергии приплясывал на одном месте рядом. Но вот процесс убаюкивания завершился, и женщина облегченно выпрямилась. Улыбнувшись и кивнув девочке, она подхватила ребенка и закружилась в вальсе. Музыки не было, да им она и не требовалась. Чтобы чувствовать гармонию и наслаждаться внутренним ощущением свободы, внешние атрибуты не нужны. Даже удивленные взгляды прохожих для этой пары не были проблемой. Они их просто не замечали. Сцена выглядела немного странной, но настолько милой, что Кира невольно залюбовалась и даже чуть-чуть позавидовала такой способности отрешиться от реальности и просто получать удовольствие. Подобное удивительное качество редко кому дано.

Созерцание чужого безыскусного счастья любого может ввести в состояние транса надолго, но небесное светило к таким вещам равнодушно. Оно двигается по небосклону вне зависимости от того, получает человек эстетическое наслаждение или нет. В определенный момент Самойлова четко осознала, что сидит на скамейке уже довольно долго, и для верности взглянула на часы. Ощущения ее не подвели: Оле уже давно полагалось быть на месте, но она так и не появилась. Выждав для верности еще десять минут, Кира набрала номер. Гудки шли до отсечки. Мама с дочкой закончили свой танец и удалились. Постепенно стали редеть толпы любителей моциона. Только собачники продолжали двигаться по странным траекториям в угоду своим любимцам. Повторный звонок также не внес ясности.

Золотой час прошел, солнце начало клониться за верхушки деревьев, и оставаться на месте уже не имело смысла – расстроенная Кира отправилась домой. Выгуляв Чика и накормив его под привычную сказку о злом хозяине, готовом оставить питомца без пропитания, она сделала себе чай и стала смотреть в окно. Деревья уже полностью укутались в нежную молодую зелень, и зданий напротив стало почти не видно. Возникло ощущение, что дом стоит в лесу. Машины по улице проезжали крайне редко, и тишина вокруг лишь усиливала впечатление. Пес, усевшись на ногу хозяйке, тоже стал смотреть, что творится за стеклом. На толстой ветке старого тополя вороны деловито занимались строительством недвижимости. Процесс оказался довольно увлекательным: одна птица все время приносила какой-то окрестный мусор, а вторая деловито укладывала его по ей одной ведомым принципам, стараясь создать видимость милого гнездышка. По мнению Киры, выходило не очень, и она решила немного помочь пернатым. Достав расческу, Самойлова вычесала объемную попу пса и выбросила за окно большой клок шерсти. Ворона правильно оценила подарок и тут же унесла его на дерево. Теперь для высиживания наследников было все готово.