Наследие души - Холмс Е. е. - Страница 13

Мы с Тиа быстро подружились, хотя во многих отношениях были полными противоположностями. Ее тщательно упакованные вещи и подобранные по цвету аксессуары, которые я заметила в день переезда, были всего лишь симптомами полномасштабного синдрома помешательства на чистоте и порядке. Учебники были расставлены на ее письменном столе по темам и невероятно ровными рядами, как только что выложенный на полку товар в продуктовом магазине. Она гладила нижнее белье и раскладывала вещи по цветам в ящики комода. Она застилала кровать, заправляя простыню больничными уголками, и несколько раз я ловила ее с поличным за чисткой декоративных подушек от катышков.

Основу моей блестящей системы организации пространства составляли стопки: стопка книг, стопка папок, стопка разных бумаг, которые мне еще предстояло разобрать. Я никогда не заморачивалась тем, куда и в каком порядке сложить одежду, но по крайней мере она была чистой и, как правило, не очень мятой. К счастью, Тиа, похоже, не возражала против роли Феликса в паре со мной, Оскаром[21].

– Мне нравятся эти ботинки, – сказала Тиа в первый учебный день, когда я шнуровала свои любимые фиолетовые «мартенсы» до колена, что занимало минут пятнадцать.

– Можешь взять их поносить, если хочешь. Они тебе подойдут.

– О, я тебя умоляю, ты можешь представить меня в таких вещах? Я бы выглядела как идиотка!

– Э-э-э, спасибо?

– Нет-нет, я не имею в виду, что ты выглядишь как идиотка. – Она выудила из кучи моего белья, отложенного для стирки, черный кружевной топ, украшенный серебряными заклепками. – Я просто хочу сказать, что не могу заимствовать твой образ. На тебе все это смотрится так круто, но на мне… В общем, я буду выглядеть глупо.

– Ладно, как скажешь. – Я встала и схватила туго набитую сумку-почтальонку. – Ну, я готова. Идем!

В моем расписании значились астрономия, введение в историю искусств, французский язык III уровня и социология, но на самом деле я с нетерпением ждала первого занятия курса «Введение в творчество Шекспира» в десять утра в Тернер-Холле. Повезло, что нам с Тиа оказалось по пути.

В огромном лекционном зале собралось около двухсот первокурсников. Тиа призналась мне, что записалась на этот курс, чтобы выполнить требуемый минимум по английскому, но я настроилась наслаждаться каждым мгновением. Мы нашли места в передней части зала, хотя и не в первом ряду, как предпочла бы Тиа. Я уговорила ее на третий ряд, где мы не так бросались бы в глаза преподавателю. Я доставала из сумки тетрадь и собрание сочинений Шекспира, когда по залу разнесся мелодичный голос.

– «Весь мир – театр. / В нем женщины, мужчины – все актеры. / У них свои есть выходы, уходы, / И каждый не одну играет роль»[22].

Я подняла глаза, когда на сцену торжественно вышла наш профессор – доктор Труди Маршалл, хрупкая миниатюрная женщина с глазами, увеличенными до карикатурных размеров стеклами очков в массивной оправе. Ее длинные волнистые и неприлично седые волосы были собраны в беспорядочный пучок и скреплены, вероятно, первой попавшейся под руку письменной принадлежностью.

– Приветствую всех. Великий бард написал эти известные строки в своей комедии «Как вам это понравится». Они актуальны как в этой аудитории, так и в жизни. Я надеюсь, что каждый из вас выберет роль творческого и активного ученика, а не ленивого бездельника. Если вы так и сделаете, я обещаю, что мы вместе откроем многие литературные секреты. В противном случае, боюсь, вам будет ужасно скучно. Выбор, как всегда, за вами.

Она обвела острым взглядом зал, ее глаза сверкали. Рядом со мной Тиа слегка расправила плечи, а я могла лишь усмехнуться. Я уже полюбила эту женщину.

Остальная часть лекции доктора Маршалл была такой же вдохновляющей, как и вступительное слово. Мы начали с «Гамлета», одной из моих любимых пьес. Единственное, что, на мой взгляд, омрачало литературный курс, – это безумно ранние семинары по пятницам в восемь утра.

После английского Тиа поспешила на занятия по микробиологии, а я направилась в студенческий центр. Я записалась на прием в службу занятости, чтобы узнать подробности о возможности работы в кампусе. Моя стипендия покрывала расходы на обучение, но в дополнение к ней мне нужно было работать, чтобы обеспечить себе проживание. К моему большому разочарованию, первокурсникам предлагали вакансии лишь в захватывающем мире общественного питания.

Я покорно присела на скамейку в главном вестибюле, чтобы заполнить бумаги, и только успела написать свое имя и номер комнаты, как внезапный стук заставил меня поднять глаза.

Парень, с которым я чуть не столкнулась, убегая от мадам Психопатки, улыбался мне из-за стеклянной витрины сувенирного магазина. Я неловко помахала ему рукой и вернулась к своей писанине. С флиртом у меня как-то никогда не складывалось. Не думаю, что я когда-либо флиртовала намеренно, а если бы и попыталась, вряд ли кто из представителей мужского пола принял бы за флирт мои неуклюжие потуги.

Тук-тук-тук.

Парень все еще смотрел на меня, и его лицо просветлело, когда наши взгляды встретились снова. Он непринужденно взмахнул рукой. Я ничего не могла с собой поделать и оглянулась. Не могло такого быть, чтобы этот парень обращался ко мне. Неужели Габби появилась у меня за спиной? Я обернулась полностью, теперь уже чувствуя, что краснею. Он кивнул, как бы подтверждая, что машет мне.

Он показал на кучи футболок на витрине, которые, по-видимому, изучал, и ткнул пальцем в одну из них – серого цвета с гербом колледжа Святого Матфея на кармане. Он вопросительно поднял брови.

Должно быть, я выглядела смущенной, потому что он схватил футболку и приложил ее к груди, как будто примеряя.

Я невольно ухмыльнулась.

Он отбросил футболку в сторону, взял другую – голубую, с серебристой надписью «Колледж Святого Матфея» спереди – и так же приложил к груди. Затем взял по футболке в каждую руку, поднимая и опуская их, словно взвешивая на невидимых весах, и снова вскинул брови. Вопрос был ясен: «Какую брать?»

Он поднял руку с серой футболкой. Я отрицательно покачала головой и скорчила гримасу. Когда дошла очередь до голубой, я показала поднятый вверх большой палец и одобрительно кивнула. Он усмехнулся и произнес одними губами: «Спасибо!»

– Вот твое расписание, – произнес довольно резкий голос.

Я испуганно обернулась. Женщина из отдела занятости кампуса нависала надо мной, размахивая желтым листком бумаги у меня перед носом.

– О, э-э-э… спасибо, – пролепетала я.

– Ты уже закончила заполнять бланк?

– Нет, извините. Одну секунду.

Я вписала оставшиеся сведения и вернула женщине планшет с бумагами. Она сунула мне расписание и скрылась в своем кабинете.

Я просмотрела информацию. Три раза в неделю по утрам мне предстояло мыть посуду и подавать завтрак, нацепив сеточку для волос. Круто.

Я сунула расписание в сумку и повернулась, чтобы уйти, бросив последний взгляд в сторону сувенирного магазина. Симпатичный покупатель уже исчез, очевидно, решив прекратить наш безмолвный диалог через зеркальное стекло. Кто этот парень и, что более важно, удастся ли мне когда-нибудь поговорить с ним без чужого вмешательства?

Следующие две недели пролетели со скоростью звука, как бы банально это ни звучало. По вторникам, четвергам и субботам я работала в столовой, которая ожидаемо оказалась довольно убогой. В первое время Сэм не раз заглядывал к нам в комнату, иногда в компании с Энтони. Они организовали для нас увлекательную экскурсию по кампусу с тайным посещением часовой башни и показали лучшие горки для катания на подносах из столовой в морозную погоду. Должна признать, что Энтони нисколько не прибавил в обаянии, хотя я не могла не восхищаться его настойчивостью и обширной коллекцией пикантных предложений. А еще я заметила, что Тиа усерднее работала валиком для чистки одежды, когда знала, что зайдет Сэм.