Дроны над Сталинградом (СИ) - Андров Алексей - Страница 18

— Только наши часовые совсем расслабились, — заметил Гришин, взглянув на посты у ворот мастерской.

— Так это и хорошо, — усмехнулся старший лейтенант. — Пусть немцы видят расслабленных часовых, а не нас.

Стемнело окончательно. Ветер стал тише, мороз кусал сильнее. Минуты тянулись медленно, почти ощутимо. Бойко держал взгляд на кустах, пытаясь различить движение или блеск линз бинокля.

Около полуночи Гришин тихо, но напряжённо сказал:

— Командир, справа… метров двести. Движение.

Бойко медленно поднял бинокль. Пару мгновений ничего не было видно. Потом он заметил: ветки еле заметно шевелились, и по снегу проползли две тёмные тени. Двигались осторожно, очень профессионально.

— Вижу, — прошептал Бойко. — Двух фрицев в маскхалатах. Ползут, подлюги. Гляди-ка, с нашим оружием. Да и форма наша, и валенки. Под красноармейцев решили сработать.

— Стрелять будем?

— Рано. Пусть подойдут ближе, сможем засечь всю группу, — ответил Бойко.

Нервы были натянуты, пальцы замерзали, но никто не двигался. Прошло ещё двадцать минут, прежде чем снова мелькнула тень. Уже не две — четыре фигуры, силуэты отчётливее, движения более уверенные. Группа явно изучала позиции часовых, считая их и проверяя интервалы смены.

— Немцы, — тихо произнёс Гришин. — Командир идёт первым. Такой ошибок не сделает.

— Да, толковые, — согласился Бойко. — Видно, что стреляные птицы. Кого попало сюда и не пошлют.

— Так, может, уже взять? Пока не рассыпались?

— Нет. Нужно, чтобы ближе подошли, — спокойно сказал Бойко, едва сдерживая внутреннее напряжение. — Пусть думают, что никого нет, кроме часовых.

Пауза. Бойко понимал, что если поспешит — всё пропадёт. Но и ждать слишком долго — риск.

Тем временем немцы остановились. Один из них приподнялся, осторожно осматриваясь. Тот, кто был командиром, наклонился к нему и что-то коротко приказал. Потом махнул рукой вперёд, показывая путь.

— Командир, что делать-то? — тихо, но настойчиво прошептал Гришин. Его палец уже лежал на спусковом курке винтовки.

— Дай им ещё метров десять, — напряжённо сказал Бойко.

Немцы медленно шли вперёд, приближаясь к скрытым позициям разведчиков. Бойко тихо снял оружие с предохранителя.

Когда первая фигура была уже в сорока шагах, Бойко прошептал в сторону связного:

— Передай группе на дороге: приготовиться. Огонь только по сигналу.

Прошло несколько секунд. Немцы двигались теперь почти открыто, явно уверенные в полной беззащитности объекта. Бойко видел их лица — сосредоточенные, спокойные, даже слишком спокойные для такой опасной операции.

— Готовность, — шепнул он. — По моей команде.

Внезапно одна фигура резко замерла. Бойко успел заметить, как немец медленно поднял руку, показывая остальным остановиться. Командир диверсантов что-то почувствовал. Он замер, медленно осматривая кусты, словно ощутил, что кто-то дышит совсем рядом.

«Почувствовал, гад», — подумал Бойко, почувствовав, как капли пота катятся по спине.

Немец сделал шаг назад и начал медленно приседать, растворяясь в тени. Остальные быстро повторили его движение.

— Уходят, командир, — шёпотом сказал Гришин. — Может, пора?

Бойко стиснул зубы. Он знал, что если сейчас начнётся перестрелка, группа уйдёт в темноту. А ждать дальше — они вовсе исчезнут.

— Подождём, — чуть слышно сказал он. — Они снова пойдут. Им надо проверить нас до конца. Хорошо бы взять живым хотя бы одного из группы.

Немцы ждали, скрытые в темноте. Минуты тянулись мучительно долго. Наконец, тот самый офицер снова встал, тихо дал команду — и группа двинулась вперёд.

Бойко выдохнул.

— Вот теперь готовность… Приготовиться всем…

Фигуры немцев уже были видны отчётливо.

— Огонь по команде! — напряжённо выдохнул старший лейтенант, зная, первые секунды боя решат многое

Его палец лёг на спуск, сердце билось глухо и быстро.

Первыми открыли огонь немцы.

Риттер понял всё в первую же секунду. Не было хаоса, не было паники — стреляли с интервалами, прицельно, четко. Было ясно как день что это засада. Их ждали, чтобы взять теплыми. Риттер успел только выдохнуть сквозь зубы:

— Черт бы побрал этих штабных крыс из Абвер-командования.

Он сразу же сделал две короткие очереди в сторону ближайшей вспышки, чтобы сбить ритм противника — и резко отдал приказ:

— Рассыпаться! По схеме "Восемь"! Откатываемся!

Его голос был спокоен, почти будничен, но в каждом слове звучали оттенки стали. Он знал: всё, на что они рассчитывали, только что рассыпалось. Теперь задача — уйти. Живыми.

Снова короткий, резкий залп — не сторону часовых, а для срыва засады. В небе вспыхнули трассеры. Пули рвали снег, сучья, сухую кору. Ответный огонь с советской стороны прозвучал почти мгновенно — сдержанно, выверенно, точно.

— Перехватываем их! Огонь! — крикнул Бойко, перекатываясь в сторону и укрываясь за пеньком.

Разведчики мгновенно рассредоточились, вжались в землю, открыли огонь короткими очередями. Кто-то выкрикнул: «Граната!» — и в ночи прозвучал глухой удар. Снег взлетел тугим фонтаном, осколки шлёпнули по ветвям.

— Не стрелять вслепую! — рявкнул Бойко. — Прижимай к земле! Не давай им уйти!

Шольц подполз к линии деревьев и, чуть высунувшись, метнул дымовую шашку. Ветер гнал сизую завесу в сторону мастерской, скрывая движение группы.

— Отходим по дуге! — бросил Риттер. — Вендт, Майнке — фланг вправо, я с Шольцем влево. Не ввязываемся в бой!

Он понимал: если завязнуть — это конец. Единственный шанс на спасение - это раствориться в темноте, словно призракам.

— Бойко! — сержант Гришин подполз к командиру. — Двое уходят через ручей. Работают в обход.

— Вижу, — сказал Бойко, бросив взгляд на левый сектор. — Смотри за правым! Нам ещё пол-круга закрыть.

Пулемётчик разведчиков, красноармеец Хахалев, занял позицию у ствола. Он ждал, пока мелькнёт цель, и только тогда дал несколько очередей. Один из немцев вскрикнул. Сразу после — ответная очередь с ППШ. Деревья звенели от свинца.

На дальнем фланге Майнке отполз, хромая — по ноге чиркнула пуля. Вендт подтянул его за лямку.

— Жив?

— Да, но пуля задела кость.

Они залегли за елью. Вендт метнул гранату вглубь позиций противника — просто чтобы сбить ритм. Ответом стала автоматные очереди — советские открыли огонь по направлению броска, но уже было поздно. Профессиональная выучка диверсантов давала им возможность отойти вглубь леса.

У мастерской слышалась суета. Один из бойцов патруля, охранявшего объект, был ранен — осколок в плечо. Ему накладывали повязку в тени кирпичной стены.

— Где немцы?! — крикнул связной, подбегая к старшему поста. — Откуда?!

— Не знаю, разведчики уже ловят их! — ответил тот, запинаясь.

В это время Риттер и Шольц, затаившись в густом кустарнике, следили за тем, как красноармейцы перемещаются по периметру. Волчий инстинкт подсказывал им что время на исходе. Ещё немного — и плотное кольцо замкнётся, оставив их без шанса на отход.

— Нас ждали, — тихо сказал Шольц.

— Или почувствовали. В любом случае — операция провалена, — ответил Риттер. Он смотрел на мастерскую с тоской. Всё шло к провалу.

В этот момент прямо перед ними — хруст снега. Риттер выхватил пистолет, но не выстрелил. Слишком близко. Слишком темно.

— Тень. Левее. — Шольц указывал глазами.

Один из советских разведчиков медленно шёл вдоль кустов, нагнувшись. Пехотный нож висел на поясе, винтовка — за спиной. Он что-то почувствовал. Остановился. Вдохнул. Риттер не шевелился.

Раздался свист — короткий, слабо различимый. Разведчик мгновенно отпрыгнул в сторону, и пулю принял за него еловый ствол.

Ответная очередь прозвучала тут же. Пулемёт в лощине — дал три коротких всплеска.

— Уходим! — Риттер отдал приказ. — Всё! Операция закончена!

Они не успел сделать и трёх шагов, как бок Вендта прошила автоматная очередь. Пуля — короткая, тупая — попала под рёбра. Он выронил ППШ и упал в снег.