Решатель (СИ) - Мамбурин Харитон Байконурович - Страница 12

Ну-ка чё там⁈

Так, чела, кемарящего на диване, мы забываем, он наглухо неинтересный, видимо, братан его вырубил, чтобы не мешался. Чё еще есть? Один гайдзин, две гайдзинки. Смуглые. Злобный высокий тип, сильно напоминающий телосложением самого брата, смотрит на того так, как будто ему Кирью на неделю срать запретил, а вот девчонки другие, запуганные и зажатые, мелкописечные какие-то. Ну чё каво?

— Это Эна, моя младшая сестра, — мерно проговаривает старший Кирью, на английском, — Спарринг у твоих сестер будет с ней.

Не «умница», не «красавица», а четко и делу, да? Ну это же старший брат, непонятно как они с Маной вообще целуются даже! Ух, Эна бы посмотрела! Ну тут надо делать милый вид, ручкой там, глазки состроить…

— Ты сказал, что она — не «надевшая черное», — бухтит смуглый злобный тип, — Я…

— Идём в ваш зал, — прерывает его братан, — Еще я сказал, что она занимается лишь чуть больше года. Чего я не сказал, так это то, что твои сестры будут драться против неё вдвоем. А она драться не будет…

— Что⁈

— Она будет их бить.

Вообще, рассуждает Эна, топая за двумя супердлинными парнями, кто бы братцу дал пару уроков по этикету. Он вообще не сдерживается никогда, люди от этого пипец злые и печальные. Вон, как Татакао. До сих пор живёт с куриной жопой вместо лица, Эна запарилась сама себе вкусняшки покупать! Ладно, это всё потом, девчонки эти вроде крутые, да? Прямо такие, как он? Чё-то не похоже…

В щи не похоже!

Обе смуглянки оказались курицами! Если не полными, то близко к этому! Стойки, как будто им в пиписон рыбку живую сунули, ручками без упора бьют, ножками так лягаются, что даже ей, Эне, стыдно! Она за ножку дёрг, пяточкой в животик пих-пих, одна готова! Вторую за кулачок поймала, на себя дернула, сиськами в лицо пихнула, коленочкой подправила, та головушкой в лежачую сестру бдрыньк!

Это что за чудеса на виражах⁈

Это вообще как⁈

Это «надевшие»⁈ «Черное»⁈

Акира на этом, конечно, не успокоился, начал их всех заново ставить раз за разом. Смуглый дылд шипел, бледнел, краснел, бухтел что-то на английском про какие-то общества и какую-то культуру тренировок баб, которым не драться, а чисто замуж и детей рожать, братан на него гудит, девки хоть чуть-чуть расчухались, начали активнее… страдать. Эна спокойно слушала, о чем там трындят высокие парни, а сама валяла несчастных, ставила им подножки, пихала жопой падающих, в общем, отрывалась за всю фигню! Даже не била, а так, ласкала! Брат бы стоял, приложив руку к лицу! В смысле Татакао.

А смугляночки, смотри-ка, расходиться начали! Не зря Эна их просто так валяла, вон они уже про страшных парней забыли, шипят, болтают что-то, козни и стратегии строят! И позы изменились, лучше стали, удары не совсем уж тяп-ляп, в глазках, больших и темных, что-то проснулось!

Ай да, Эна, ай да королева ринга!

Серьезного махача так и не случилось, Акира веселье остановил, но великую Кирью порадовала и рожа его собеседника, длинная, вытянутая и обиженная. Сами же смуглянки, попыхивая и почесываясь, тут же вспомнили про страшного братана и снова начали его бояться, но уже гораздо меньше. Тоже прогресс. Эна крута!

— Они-сан, — подумав, спросит Эна, — А они чё, все втроем японского не знают?

— Вчетвером, — отрежет братан, — Тот, на диване, тоже.

— Слышь… — задумается сестра, — А им переводчик не нужен? Я бы подписалась… за уроки испанского!

Ну а чё? Не только же Мане надоедать. К тому же, Маночке нужно время, чтобы её тоскливое «брынь-брынь» хоть как-то совпадало с бесподобными «туц-туц-туц» от великой Эны Кирью!!

— Вы будете восстановлены в должности, более того, переведены в активные полноправные члены Специального Комитета со всеми полагающимися привилегиями. Всё, что вам нужно будет делать, это…

— Нет, Хоримия-сан. Я отказываюсь.

— Вы… в своем уме? — спустя небольшую паузу осведомился сидящий напротив меня человек, — Вам, «надевшему черное», предлагают официальную работу и прекрасную плату за неё!

— Мой пассивный доход уже превысил сумму в три миллиона йен в месяц, — отнесся я с безразличием к словам агента СК, — Комитет просто не сформулирует убедительное предложение, способное меня заинтересовать. Еще что-нибудь?

— Кирью-сан, — человек в деловом костюме попытался сделать свой взгляд как можно убедительнее, — К вашему отказу не проявят понимания.

— Мне плевать, можете передать это дословно, прямо в лицо Икивашири Дайсуке, — отрезал я, — Всем на улицах очевидно, что Специальный Комитет пытается усилить свой контроль над «надевшими черное», выходя за рамки негласного договора, работавшего прежде. Камеры в залах, попытки принуждения бойцов регистрировать заявки заранее, аффилированные судьи… Этого не будет. Вам некем заменить ни меня, ни Тануки Ойю, поэтому бойцы, перешедшие в крытые арены, так и останутся просто бойцами. Это Икивашири тоже можете передать. Всего хорошего.

Чинопочитание в Японии гипертрофировано. Ничто так не говорит о человеке, как его «положение в обществе». В целом, это присуще всем восточным странам, но здесь, в этой островной империи, своеобразной формой лицемерной гордыни служит даже подача собственной визитки. В целом, даже вот этот Хоримия-сан, протягивая свою визитку, уже может испытывать немалый прилив гордости и собственного величия, но при этом он вполне может заработать разрыв позвоночного столба от внезапного поклона, окажись внезапно в обществе Икивашири Дайсуке, нового фактического главы японского филиала Специального Комитета и главного инициатора активности этого предприятия, попытки взять «надевших черное» под контроль.

А я, в свою очередь, крепко держу в руках яйца, горло и жизнь Икивашири Дайсуке, благодаря компромату, доставшегося от покойной матери Маны, Шираиши Айки. Рискованное занятие, наверное, если бы у этого господина не было гарантий, что компромат не пойдет в дело, пока меня не трогают…

Вот такие вот хитросплетения социальных слоев общества, из-за которых господин Хоримия вскоре лишится права подавать свои визитки, хоть и ни в чем, особо, не виноват.

Следующим на повестке дня у меня было кормление панды.

Пангао был единственным существом в мире, которое меня, переродившегося волшебника, раздражало всерьез. Хитрый, ленивый, чрезвычайно многознающий зверь, не умеющий ни разговаривать, ни каким-либо иным образом общаться с людьми, умудрялся существовать настолько праздно и хорошо, ничего для этого не делая, что это казалось преступлением против логики. Одним из. Всё-таки, я понимал, что тут что-то не так. Панда, какой бы умной пандой она бы ни была, не могла бы единолично, в одну морду, найти и удержать, а затем и поделиться убежищем для Хаттори Ивао, но, тем не менее, так оно и было.

За это убежище расплачивался я, причем прямо сейчас, отсчитывая наличные за небольшой грузовичок, набитый свежайшими бамбуковыми стеблями. Затем, осуществив все полагающиеся расчеты, занял место рядом с водителем, демонстрируя ему адрес, куда нужно везти растения.

Пангао ценный союзник, в данный момент незаменимый, но как же хочется, на самом деле хочется впечатать пинок-«джигокукен» в эту огромную мохнатую задницу, по-хозяйски зарывшуюся в груду бамбука…

Однако, через несколько минут день оказался еще хуже, чем я предполагал заранее. Оказавшись в убежище, я обнаружил вместо Хаттори и его девушки пустое место, отсутствие ноутбука, а на лежащем в глубокой наведенной коме Союцуки Шине была прилеплена записка.

«Позаботься о нем»

— И куда ты ушел? — тихо спросил я воздух, — У тебя заряда дней на двадцать пять…

Позаботиться о бывшем генерале труда не составило. Раздеть догола, промыть в местном подобие душа, накормить растертым в бульоне мясом птицы, завернуть в одеяло и положить обратно. Время заняло, это да, но я посвятил это время раздумьям.

То, что началось в Осаке, когда я остался в зале, наполненном трупами и фрагментами чересчур много о себе думавших уйгуров, длилось, не собираясь заканчиваться. Тогда, получив определенные знания и реакции о допрошенного мной китайского агента, я подумал о том, что те, кто придут за ним вскоре, могут послужить мне донорами энергии, Ки. Впервые за всё это время. Сделав подобную ставку, я не разочаровался добычей, а случай помог вскоре реализовать её часть.