Самая яркая звезда на небе (ЛП) - "Tippilo" - Страница 5

Бриджет глазела с широко раскрытым ртом и глазами круглыми, как блюдца. Габриэлла прошипела, чтобы она вела себя прилично. Девочка либо не услышала её, либо проигнорировала свою мать. Было сложно сказать.

— Надеюсь, с этими зельями он перестанет распространяться, — сказал громкий мужчина, но, стоит отдать ему должное, немного ласковее.

— Перестанет распространяться! — тревожно произнесла Гермиона. — Он не залечится?

— Боюсь, что нет. Шрамы от проклятий — коварные штучки, — сочувственно сказал целитель Сплин. Гермиона нахмурилась, подумав о ярко выделяющемся на лбу шраме Гарри. Она была благодарна, что этот будет легко скрыть. Чего она ожидала? Надвигалась война. Маловероятно, что она уйдёт на тот свет без единой царапины. Но война ещё даже не началась, а она уже собирала физические сувениры на память на своём теле. Она нахмурилась, глядя на гротескную отметину на теле.

— А что насчёт боли? — спросила она. Он наколдовал банку и открутил крышку, за которой скрывался бальзам. Он пах как настойка растопырника, которую Гермиона часто использовала на порезах Гарри после наказаний у Амбридж. Он нанёс смесь по краям шрама. Гермиона зашипела от боли, но затем странный зуд успокоился.

— Очень болит? — спросила Бриджет. Она встала и наклонилась над кроватью, чтобы посмотреть, как целитель наносит бальзам.

— Иногда, — сказала Гермиона в надежде стереть взволнованное выражение с брови Бриджет.

— Не знаю, что произойдёт, — ответил целитель Сплин, завинчивая крышку обратно на мазь и ставя её на прикроватную тумбочку возле неё. По ней разлилось приятное онемение. Когда она взглянула вниз, шрам выглядел не таким красным и раздражённым, а некрозные чёрные участки подёрнулись плёнкой фиолетовой кожи. Гермиона наблюдала за ним в ожидании, что ещё он скажет.

Габриэлла заговорила первой:

— Что Вы имеете в виду, «Вы не знаете»?

— Поскольку мы не смогли определить, какое проклятье ударило по ней, мы не можем быть уверены, какое ей требуется лечение. Вы знаете, какое заклинание они использовали? — спросил мужчина. Гермиона вспомнила фиолетовый свет, магию из палочки Долохова, но слов не было. Она навела на него немоту за секунду до того, как он набросился на неё.

Гермиона покачала головой, отчего мужчина нахмурился только сильнее.

— Не зная, мы, к сожалению, вынуждены заниматься лечением только на базовом уровне. Боль, возможно, вернётся. Мы продолжим давать Вам это зелье для притупления эффектов тёмной магии, и Вы сможете наносить целебный бальзам так часто, как требуется, — он поднял вторую бутылочку и передал ей. Зелье в ней было на вкус как имбирь и грязь. Она сморщилась. — Вы должны остаться ещё на одну ночь, но мы убедимся, что у Вас будет достаточное количество до отправления, — сказал он и развернулся, чтобы уйти.

— Подождите! — крикнула ему вслед Гермиона. — А что насчёт моих друзей, Рона Уизли и Гарри Поттера? — спросила она. — Они, наверное, тоже здесь… — мужчина начал качать головой до того, как она закончила вопрос.

— Мы не имеем права разглашать, кто поступил или не поступил в больницу, но между нами, я не знаю ни одного из этих имён, — он критически наблюдал за её выражением лица, пока она смотрела на него в шоке. — Единственные Поттеры, которых я знаю, — Флимонт и Юфимия Поттер, — добавил он. — Однако не думаю, что у них есть дети. Он дружелюбный малый. Изобрёл снадобье «Простоблеск» для волос несколько лет назад — отличная штука.

— У Вас нет волос, — рассмеялась Бриджет.

— Да, ну и что, — он вышел, с щелчком закрыв за собой дверь.

Гермиона откинулась на подушки. Флимонт и Юфимия? Имена звучали знакомо… Как и снадобье «Простоблеск», Гермиона использовала его на Святочном балу в прошлом году. Его продавали уже целую вечность. К тому же, никто будто не знал, кто такой Гарри Поттер.

— У тебя есть кто-то из семьи, чтобы мы с ними связались, Гермиона? — спросила Габриэлла. Она снова развернула газету. Взгляд Гермионы остекленел, пока она собиралась с мыслями.

Флимонт и Юфимия Поттер… Эти имена. Где она слышала эти имена?

— Я… — её слова смолкли. Её родители… почему никто не сказал им, что она здесь? Почему у её кровати сидит незнакомка?

Флимонт и Юфимия Поттер?

— Габриэлла, могу ли я посмотреть газету? — Габриэлла немного удивилась внезапной смене темы разговора, но свернула «Ежедневный пророк» и передала Гермионе без единого слова. Бриджет была занята изучением пустых флаконов из-под зелий и нюхала содержимое, корча разные рожицы отвращения.

Гермиона ожидала найти статью о битве в Министерстве на первой полосе «Ежедневного пророка». Она согласилась бы на пренебрежительную статью о её личной жизни в Хогвартсе. Возможно, там очередное скандальное заявление о Гарри Поттере. «Пророк» никогда не устаёт от них.

Большими жирными буквами на первой полосе значилось: «МИНИСТЕРСТВО НЕ БУДЕТ ВМЕШИВАТЬСЯ В ВОЙНУ МАГЛОВ!»

Эти слова подкрепляло разрушенное здание с подписью: «Остатки разрушения Магловского Лондона».

Гермиона продолжила читать.

«Вот уже почти три года маглы воюют друг с другом, их конфликты распространяются по континентам, впутывая практически весь мир. Война раскинулась так широко, что привела к смертям и разрушениям по всему магловскому миру. Даже волшебники не смогли избежать перекрёстного огня войны.

Ведутся непрекращающиеся обсуждения, стоит ли магическому сообществу участвовать в их раздорах.

“Определённо нет, — сказал Септимус Малфой, выдающийся член Визенгамота. — Если маглы хотят уничтожать свои города и убивать друг друга, мы должны позволить им. Нас это никак не касается”.

Многие люди уверены, что вовлечение в войну нарушит Статут о секретности, подписанный в 1689 году. Другие категорически против такого мнения. “Хоть мы и не вовлечены в войну напрямую, уничтожаются города, в которых мы живём, — говорит Донаган Элвин, сотрудник отдела магического правопорядка. — Некоторые из нас маглорождённые, и у них есть семьи, пострадавшие от войны. Волшебный мир не может закрывать на это глаза”.

Визенгамот собрался прошлым вечером, чтобы обсудить текущую войну и возможные последствия. Хоть наш корреспондент и не присутствовал на заседании, судя по всему, дебаты были жаркими, поскольку несколько членов получили сглазы во время собрания. Дарлониус Хедгенс не мог перестать отбивать чечётку, долго оставаясь не в состоянии добраться до каминной сети и вернуться домой. Позже вечером Марбл Макнэлли прогуливалась по Косому переулку с летучими мышами, вылетающими из её ноздрей (см. фото на стр. 6).

В итоге было принято решение, что волшебный мир не будет вмешиваться в дела войны маглов. “Вовлечение в магловскую войну строго противоречит Статуту о секретности, — заявил Министр магии Леонард Спенсер-Мун, разрешивший “Ежедневному пророку” взять эксклюзивное интервью (см. стр. 10). — Если мы хотим сохранить свою независимость и анонимность, мы должны оставаться в стороне от международной войны маглов”.

Он завершил своё заявление с объявлением, что каждый волшебник, кто примет участие в войне, обязан это делать без использования магии, иначе он рискует оказаться в Азкабане на двадцать лет (продолжение на стр. 6)».

Когда Гермиона закончила читать статью, её лицо горело. Это неправильно. Это не может быть правильно. Её глаза устремились на край газеты.

Год… 17 июня 1942 года.{?}[К этому времени массированные воздушные бомбардировки Лондона (и Великобритании) немцами, известные как “Блиц” уже прекратились (7 сент. 1940 — 10 мая 1941 гг). К лету 1942-го также возвращались ранее эвакуированные в деревни дети. Однако, денег и рабочих рук для восстановления города, разумеется, не было. В городе продолжался режим светомаскировки вплоть до конца Войны, а также по всей стране было введено жёсткое нормирование продуктов питания, топлива, одежды, бумаги и мыла, продолжившееся и после Войны.]

Гермиону затошнило.

Нет, её и впрямь стошнит.

Она не почувствовала себя лучше после опорожнения содержимого пустого желудка в из ниоткуда наколдованное Габриэллой ведро.