Аргумент весомей пули - Корнев Павел Николаевич - Страница 12
- Предыдущая
- 12/19
- Следующая
Вернувшись в расположение пластунов, я хотел было скинуть доспехи на койку, чтобы разобраться с ними позже, но не тут-то было. Вызвали на улицу в полной боевой выкладке.
Шлем постоянно сползал на лоб, Хомут рассмеялся:
– Ничего, приноровишься! Простым стрельцам стальные выдают – вот там и впрямь беда, а пробковые милое дело носить.
Я ничего не ответил и попытался сдвинуть саблю, дабы её ножны не колотили по ногам. Сделать это помешал патронташ, ничего не оставалось, кроме как расстегнуть пряжку и перецепить всё заново. Ремень карабина соскользнул, я едва удержал оружие от падения в грязь и прислонил его к стене, начиная понемногу закипать и уже сожалея, что не догадался оставить в бараке револьвер.
Тут-то к нам и подошёл Огнич с парой деревенских дуболомов, навьюченных ещё почище моего, а следом появился Сквозняк и пяток простецов наших с фургонщиком лет или самую малость постарше.
– Готовы к забегу по джунглям? – с гаденькой улыбкой спросил Хомут вроде как у всех, но глядел он при этом исключительно на меня.
И да – все были готовы, а вот я – нет. Просто остальных успели натаскать за лето, а мне пришлось начинать с нуля. Немудрено, что оказался отстающим сразу, как только вошли в те самые джунгли. Хомут, который прихватил с собой на вылазку ещё трёх бывалых пластунов, ни черта не объяснял и лишь сыпал колкостями, явно намереваясь вывести меня из себя, дабы спровоцировать на конфликт, но я всё больше наблюдал за другими, пытаясь перенять их ухватки, и на его шутки-прибаутки не реагировал. А вот когда на обратном пути нас завели в топь, я если и показал себя хуже матёрых бойцов, то не так уж и сильно.
Болото – мой дом родной, пусть даже это и совсем другое болото.
В итоге хоть и вернулся в лагерь с высунутым на плечо языком, но дошёл сам, не отстал и оружие не бросил. Переоделся, вывесил мокрую форму и ботинки сушиться, а после обеда в лес меня уже не погнали и отправили на стрельбище, организованное неподалёку от лагеря. Там наставник битый час растолковывал, как обихаживать карабин, чистить его и заряжать, затем разрешил сделать десяток выстрелов, из которых в цель я попал лишь дважды, а когда трубчатый подствольный магазин в очередной раз опустел, махнул рукой.
– Сойдёт! – Оценил мой удивлённый вид и фыркнул. – Колдун? Вот и жги! На кой чёрт только на вас патроны переводят – не понимаю!
Ну а я не понимал, на кой чёрт мне сдался весь этот нудный инструктаж. Из-за десятка выстрелов пришлось ствол чистить и механизм смазывать! Времени на всё это ушло – море!
Впрочем, уж лучше бы этим до самого вечера и занимался, потому как после возвращения со стрельбища надолго я в лагере не задержался и почти сразу отправился ползать по лесу, таиться в кустах и пытаться бесшумно передвигаться по чащобе, заодно высматривая следы и не оставляя их самому – то есть заниматься всем тем, чего как городской житель не умел и не любил. Немудрено, что крепко обосновался в числе отстающих. Даже Сквозняк чувствовал себя в джунглях куда уверенней моего, об Огниче и парочке деревенских увальней нечего было и говорить. Эти мне сто очков вперёд дать могли.
Устал в итоге как собака. Ноги не сгибались, поясницу ломило, плечи ныли, зудела искусанная кровососущей мелочью кожа. Ещё и проработкой абриса толком позаниматься не получилось. А только поужинал и погрузился в состояние внутреннего равновесия, как в расположение десятка заявился Седмень.
– Ну и как Боярин? – поинтересовался урядник у Хомута.
– Может, и выйдет толк, – неопределённо отозвался тот и с неприятной усмешкой добавил. – Когда-нибудь…
Урядник кивнул и поманил меня к себе. Деваться было некуда – встал. Пластуны тут же бросили играть в карты и орлянку, уставились на нас в ожидании бесплатного развлечения.
– Ножом владеешь? – спросил Седмень.
– Малость, – ответил я после недолгих раздумий в общем-то чистую правду.
Урядник хмыкнул и скомандовал:
– Ну-ка ткни меня!
В лагере я лишь избавился от кирасы и шлема да сдал в оружейку карабин, а вот ремень снимать не стал, поэтому завёл правую руку за спину, нашарил рукоять ампутационного ножа. И сразу ударил левой, в которой сам собой возник послушный моей воле клинок. Бил ничуть не сдерживаясь, разве что метил в бок, дабы не задеть ничего действительно жизненно важного, но дядька умудрился отвести нож шлепком открытой ладони. Даже оплеуху попытался мне отвесить, только я уклонился и спешно отступил на пару шагов назад.
– Подло-то как! – рассмеялся Седмень. – Мне нравится!
– Ну всё, Боярин, – вроде как сочувствующе вздохнул Хомут. – Ты попал!
Урядник выдернул из чехла нож и скользнул вперёд, я выругался и перебросил скальпель из левой руки в правую. Попытался повторить стойку, подмеченную у какого-то ухаря, но помогло мне это не слишком сильно. Хотя как знать? Обошлось без порезов, а Седмень даже до объяснений снизошёл. Потолковей всех прочих занятие оказалось.
На следующее утро едва встал. Всё болело, всё тянуло. Пока не размялся и не разогрелся, даже толком выпрямиться не мог. Ну а дальше – завтрак и вылазка в джунгли с заходом на болото. Вернулся в лагерь перепачканным с ног до головы в тине и зловонной грязи, пришлось вновь наскоро застирывать форму.
После обеда мы то стояли на карауле, то подкрадывались к заступавшим на пост товарищам. Разумеется, не всерьёз, это нас продолжал натаскивать Хомут. И тут невиданную выучку показал Огнич. Если дозорным он был ничуть не лучше прочих, то снимал часовых безо всякого труда – особо при этом вроде бы даже не скрывался, разве что двигаться начинал как-то очень уж тягуче и плавно.
Зачастую он попросту выпадал из поля зрения, чтобы объявиться уже на расстоянии вытянутой руки, и если остальные воспринимали это как должное, то я не выдержал и в сердцах воскликнул:
– Да как так-то, черти драные!
– Морок он наводит, – пояснил тяжело отдувавшийся Сквозняк. – Это как мираж, только в белом аспекте.
– Ничего похожего! – возразил ему один из деревенских, казавшийся посообразительней приятеля. – Фургонщик в голову забирается, ведьмы и ведьмаки на такое большие мастаки!
– Врождённый дар! – подтвердил второй увалень, засунул в рот остатки булки и стряхнул с ладоней крошки.
Сквозняк презрительно фыркнул, но в спор ввязываться не стал. Я поднялся с травки и подошёл к безмерно довольному собой фургонщику.
– Колись, как головы морочишь!
Огнич только руками развёл.
– Да это не объяснить даже! Просто представляю, что меня никто не видит.
– И тебя не видят? – поразился я.
– Не-а, лишь внимания не обращают. А если резко дёрнусь или ещё что – тогда замечают. Ну и выматывает это будь здоров.
– Ага, – озадаченно протянул я. – Небесную силу используешь?
– А как же! Но не напрямую – вроде атрибут задействую. Захотел, напрягся и сработало.
Я задумчиво кивнул.
– Ну-ка попробуй ещё раз на мне!
Огнич покачал головой.
– Я на ком-то конкретном сосредоточиться не могу. Да и не нужно это попросту. Я же сам центр изменений, понимаешь?
– Нет. Но ты всё равно попробуй.
Фургонщик отошёл к соседнему кусту, скрылся за ним, а пару минут спустя подступил ко мне сбоку.
– Чтоб тебя! – вздрогнул я от неожиданности. – Давай ещё раз!
– Да ну! Устал.
– С меня пиво, как в город выберемся.
Мы тут зарабатывали столько, что могли пивом хоть залиться, но от старых замашек так просто не избавиться, и Огнич с улыбкой кивнул.
– По кружке за каждый подход!
– Идёт!
Ударили по рукам, и первые три кружки я оказался должен фургонщику, ничего не получив взамен, – тот пропадал из виду сразу, как только я отводил взгляд, и подступал обратно с совершенно неожиданной стороны, а вот дальше мне вспомнились наставления о том, что обретение гармонии с небом помогает улавливать искажения магического характера. И пусть достичь оное состояние у меня пока что не получилось, но кое-какие подвижки в этом направлении всё же были, так что погрузился в транс и попытался ощутить присутствие некоей неправильности. И – ощутил. Открыл глаза и заметил-таки Огнича, но заметил исключительно по той простой причине, что изначально понимал, куда следует смотреть.
- Предыдущая
- 12/19
- Следующая