Отчим. Куколка для Монстра (СИ) - Дашкова Ольга - Страница 17

Если честно, я мало что помню из детства, лишь яркие мгновения чего-то конкретного. Картина на стене, скрип половицы на лестнице, окно с паутиной на чердаке, мой тайник, зеленая лужайка, как папа догоняет меня, а я прячусь за кустами шиповника. Аромат выпечки нашей домработницы тети Зои.

После гибели отца все пришлось забыть, чтобы не травить себя, не мучить, мозг включил защиту, чтобы не плакать, не терзаться, не вспоминать, как было хорошо. Это нормально, так было легче в академии.

Прошлась по первому этажу, не глядя на психоделическую елку, ремонт сделали хороший, а мать говорила, что совсем немного. Каменная лестница, кованые перила, все начищено до блеска, ни одной пылинки. С каких пор мать стала такой чистюлей? А нет, это Горн, точно он, педант и маньяк, а еще садист.

Дверь кабинета в конце коридора манила, как преступника на место преступления. Подошла, даже не раздумывая, повернула ручку, сердце забилось чаще, прикрыла глаза, облизнула губы, шагнула внутрь. Нет, к этим рыбкам невозможно привыкнуть, они вызывают тихий ужас.

— Ой, извините, я вас не заметила.

— Черт!

Я испуганно шарахнулась в сторону, но девушка испугалась не меньше моего. Огромные голубые глаза, светлая кожа, круглолицая, с аккуратно собранным пучком рыжих волос на затылке и россыпью веснушек на носу. На ней было платье горничной, черное с белым фартуком, на руках перчатки, она стирала тряпкой пыль с книжных стеллажей.

— Извини, это мне по сторонам смотреть надо.

Появление нового персонажа, не такого странного, как Федор, и противного, как Антон, даже порадовало. Она, наверное, моя ровесница, милая, простая, без макияжа.

— Я Вита.

— Я знаю, Федор Степанович говорил, что приедет дочь хозяйки.

— Как тебя зовут?

— Марина, я горничная.

Девушка явно смущалась и чувствовала себя неуютно в моем присутствии. Интересно, чем их так запугал суетливый Федор? Я обошла аквариум, разглядывая пираний, привлекая их внимание. Вчера было реально страшно, я думала, они обглодают мне руку до кости. Но в реальности бояться надо не этих рыбок, их можно контролировать, бояться надо людей.

— Странные, да?

Я жду ответа, не смотрю на девушку, не давлю, пусть разговорится сама. Кто в девятнадцать лет не любит поболтать?

— Да, я их до ужаса боюсь, а меня заставляют каждый день протирать аквариум, хорошо хоть, что не кормить этих тварей.

— Они давно здесь?

— Когда меня наняли, они уже были.

— А ты сама давно в этом доме? — Я улыбнулась, посмотрела на Марину.

— Два месяца. Ой, извините, мне нельзя много болтать.

— Кто запретил? Федор Степанович?

— Да, он очень строгий.

— Строгий? А кто еще в доме, кроме тебя и Федора, из прислуги?

Господи, что за люди? Клещами не вытянешь пустяковую информацию. А меня уже съедает любопытство, я хочу знать, что за обстановка строгого молчания царит в доме.

— Знаешь, когда я была маленькой, у отца была домработница, милая, очень добрая женщина, тетя Зоя, она стряпала вкуснейшие булочки с маком.

— Это моя бабушка. — Марина оживилась, даже улыбнулась.

— Да ты что? Передавай ей от Виты привет и скажи, что я ее помню.

— Хорошо.

— Она живет в поселке?

— Да, и я оттуда, но сейчас мы все живем здесь, на территории, в отдельном доме для прислуги.

— Мы — это кто?

— Я, Федор Степанович, повар Тигран, садовник-дворник Савелий.

— А охрана?

— У них свой дом.

— Много их?

— Четверо, Тигран и им тоже готовит еду, они посменно работают, меняют друг друга через день.

— Значит, передашь, когда будешь в поселке.

— Нам нельзя выходить за ворота, только в неотложных случаях, это условия работы. Но я не жалуюсь, платят хорошо. Ой, я опять лишнего наболтала.

Какая интересная жизнь в доме. Всех впускать, никого не выпускать, ничего никому не говорить. Такое чувство, что я попала в детектив времен Агаты Кристи, не хватает трупа. Желательно трупа Горна, обглоданного пираньями, и Вальтера, и Антоши. Какая-то я сегодня особо кровожадная.

— Нет, ничего лишнего я никому не скажу. Но ты мне еще расскажешь кое-что интересное.

— Что?

— Ты часто видишь Дмитрия Германовича?

— Нет-нет, нечасто. Да, если честно, он вызывает у меня такой же ужас, как и его рыбы. — Марина махнула тряпкой в сторону аквариума, поморщилась.

— Почему?

— Он странный, а еще я как-то зашла убирать в его спальне, а он был там, сидел в позе лотоса, в окружении свечей, совсем голый. — Марина понизила голос до шепота, прикусила губу. — В комнате был полумрак, очень странно пахло, а на спине у него…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Что здесь происходит? — в кабинет так не вовремя вошел Федор. — Марина, я тебя предупреждал: не болтать, а работать! Или ты хочешь быть уволенной?

— Да, извините, Федор Степанович, такого больше не повторится.

Девушка засуетилась, начала вытирать пыль, опустив глаза в пол.

— Слушайте, Федор, у вас тут просто крепостное право.

— Каждый должен выполнять возложенные на него задачи и не разговаривать с жильцами дома, это условие качественного труда.

Было понятно, что разговор не продолжится, но ничего, найду болтушку Марину потом. Вышла из кабинета, на кухне был только незнакомый мужчина в черном кителе повара.

Это, наверное, Тигран, местный повар, повелитель утки и овсяной каши. Высокий, широкоплечий, он даже не повернулся в мою сторону, продолжая нарезать мясо большим ножом.

Паша написал, что подъехал, но дорога нечищеная, а забор дома далеко и очень высокий. Ответила, что скоро буду, начала медленно обуваться, предвкушая, как я буду пробираться через сугробы. Чистый побег из курятника. Что-то подсказывало, что просто так меня отсюда не выпустят, противный Вальтер несколько раз на это намекал.

Вышла на улицу, оглядываясь по сторонам и считая камеры по периметру, пошла вглубь участка. Свежая постройка действительно была, наверное, это и есть домик прислуги.

И откуда у Горна такая тяга к мещанству? Домик прислуги, домик охраны, может, и конюшня есть с породистыми рысаками или загон со сворой гончих. Не удивлюсь, если он любитель царской охоты. Или охоты на людей. Фу, даже передернуло.

В моем далеком детстве в углу забота была дыра, заставленная куском железа, в нее мог пролезть ребенок или худой человек. Я сбегала через нее на озеро, а возвращалась через ворота, охрана не понимала, как я это делаю. Не факт, что она там осталась, но проверить стоит.

Натянула шапку на глаза, накинула капюшон, ноги по колено утопали в снегу, но я карабкалась. Пришлось надеть перчатки, лист металла пристыл, но мне удалось с ним справиться.

Да, лаз остался, я улыбнулась, продолжила свой путь, а когда вылезла с другой стороны забора, мне хотелось ликовать и прыгать от радости, как ловко я всех провела. До дороги оставалось недалеко, и снега было меньше из-за деревьев. Только бы потом хорошо просохнуть, болеть не хочется.

— Что делать? Нам вернуть ее?

Двое мужчин смотрели в монитор, на котором был хорошо виден побег одной непокорной и непослушной девушки.

— Нет, пусть идет. Пробили, чья машина?

— Работаем. Дмитрию Германовичу сообщить?

— Я сам. И следите по ее телефону за передвижениями, докладывать через каждые двадцать минут.

— Понял, все будет сделано.

Вальтер вышел на улицу, вдохнул морозного воздуха и набрал сообщение:

«Сбежала. Но все под контролем».

Город действительно изменился за то время, что меня не было. Помню его немного другим, но он стал лучше. Павел был очень разговорчивым, постоянно что-то показывал и рассказывал, не давая задуматься или загрустить.

Снова поймала себя на мысли, что в него вполне можно влюбиться, но это чертово «но», даже сама не знаю что, не даст это сделать. Ксюха бы сказала, что я дура, но, видимо, так и есть.