Ты знаешь мой секрет? (СИ) - Беж Рина - Страница 15

— Зачем ты меня раздел? — хочется спросить с угрозой, заставить понять, что я недовольна, но… голос практически пропадает, а сипеть свирепо у меня не выходит.

— Ты хотела спросить: почему не одел?

Хмыкает он, наклоняется чуть вперед и упирается локтями в широко расставленные колени. Явно улыбается, рассматривая не столько меня, сколько моё стеснение и неуверенность.

Отчетливо ощущаю жар, опаляющий щеки. А потом повторяю про себя произнесенную им фразу и…

— Что? — сиплю испуганно.

— Ты помнишь, что произошло здесь несколько часов назад, когда мы приехали из больницы?

Напрягаю память скорее для вида. Потому что в голове белый лист, начиная с того момента, как я разрыдалась прямо в морге.

— Нет, — качаю медленно головой, размышляя: а может, ну его нафиг? Не знаешь — не бредишь. И совесть молчит.

— М-да? Ну, ладно, — Гроссо пожимает плечами и качает головой одновременно. — Я пойду что-нибудь приготовлю, а ты поднимайся. Тебе нужно поужинать.

Э-э-э, что вообще это значит?

Вот так взять и вначале взбаламутить, а потом, как ни в чем не бывало, пошли кушать.

Не-не-не…

Я, как та самая лошадь, закусившая удила и вышедшая из повиновения, моментально вскакиваю с кровати и бросаюсь наперерез Алексу, стараясь задержать. Перехватываю его запястье и тяну на себя.

— Что здесь произошло? — задаю беспокоящий вопрос, задирая голову вверх.

Мои метр семьдесят три знатно проигрывают его практически двум метрам. Нет, он, естественно, будет пониже, но сейчас кажется, что просто великан. Одетый великан в отличие от меня.

— Хочешь покраснеть еще больше? — спрашивает загадочно, пробегая глазами по телу, облаченному в псевдо-тогу из пледа.

— Говори.

— Уверена?

— Да.

Даже если «нет», на попятный уже топать поздно.

— Ты в машине уснула. Поэтому я принес тебя домой на руках, — начинает медленно, завораживая своими невозможно карими омутами.

Ну, это пока все в пределах разумного. Потому просто киваю, демонстрируя, что информацию услышала и можно продолжать.

— В прихожей, — кивок в сторону входной двери, — ты проснулась и решила показать самостоятельность. Я не стал мешать. Предложил лишь умыться.

— А я? — спрашиваю, когда Гроссо делает паузу.

Подозреваю, именно в этой части начнутся все мои приключения.

— Согласилась, — хмыкает мужчина, прищуриваясь.

Ох, не нравится мне его красивое до невозможности лицо вот с этой хитринкой в глазах. Подвох чую.

И не зря…

— И решила принять душ… только совместный… поэтому стала раздеваться сама и мне заодно помогать.

— Что? — не успеваю сориентироваться и распахиваю в удивлении глаза, облизывая пересохшие губы.

— Не дразни, Соня, — взгляд Алекса тут же соскальзывает на них, становясь черным-черным и очень голодным.

— И что ты сделал? — выдыхаю беззвучно, со страхом и смятением ожидая ответа.

Брюнет наклоняется до тех пор, пока наши носы практически не соприкасаются, но потом поворачивает голову так, что задевает губами край моего уха.

— Отказался… тогда, а сейчас…

Жар опаляет не только щеки, но и всю меня с головы до мизинчиков на ногах. Отшатываюсь назад, а Алекс ухмыляется.

— Жду на кухне, Соня.

Господи! Я действительно горю от стыда.

— Ты очень бледная, — вместо приветствия выдает Алекс, стоит мне распахнуть дверь и пропустить его в квартиру.

А ты охрененно безупречный и пунктуальный. Отвечаю мысленно, вслух же произношу привычное:

— Нормально.

— Смогла поспать?

Темный взгляд пробегается по лицу, прекрасно замечая и бледную кожу, и припухшие, покрасневшие глаза и нос, и искусанные губы, покрытые запекшейся корочкой, и идеально расчесанные и заколотые черной лентой в низкий хвост волосы. Всё это я знаю отлично, потому что еще пять минут назад бездумно сидела перед туалетным столиком, видя и не видя себя одновременно, вновь потерявшись в воспоминаниях.

Мы так много и так часто зависали с Лизой в этой квартире, что любая мелочь в ней легко затягивает в прошлое, заставляя или улыбаться, или грустить.

— Кажется, — пожимаю плечами.

Не говорить же, что так устала ворочаться в до жути неудобной сегодня кровати и бороться с тысячами мыслей, без спроса лезущих в голову, что в четыре утра уже была на ногах.

Зато сварила любимый кофе, закуталась в незаменимый пушистый плед и, забравшись с ногами на подоконник, на котором никогда не росли в горшочках цветы, не торопясь попивала согревающий напиток и бездумно смотрела в окно, встречая рассвет. Отдыхая и ни о чем не думая. В темноте и тишине, созвучной той, что царит у меня в душе уже вторые сутки.

— Не надо было вчера тебя слушать и оставлять одну, — уверенно заявляет Алекс, проходя на кухню и начиная греметь посудой, словно у себя дома.

Я же выказываю удивление лишь приподнятыми бровями. Ругаться сегодня нет никакого желания.

Через час предстоит ехать в ритуальный зал, который Алекс арендовал, чтобы все желающие смогли прийти и попрощаться с Лизой. Поэтому тратить сейчас последние силы на скандал, который все равно ничем не поможет, считаю полной глупостью.

Пожимаю плечами и иду к самостоятельному гостю, поражающему меня своей наглостью и самоуверенностью. Нет, понятно, что перед фамилией Гроссо открываются многие двери в нашей стране, хотя не только в нашей, не суть. Но это не значит, что и я начну прыгать, бегать и выполнять другие команды по щелчку его пальцев.

— Что ты хочешь? — уточняю, сложив руки на груди и прислонившись к дверному косяку для опоры.

— Приготовить горячего сладкого чая.

— В гостинице фиговый сервис? — хмыкаю удивленно. — Сэкономил на чаевых, и обидчивая горничная перестала угождать?

— Горничная только что из своего платья не выпрыгивала, желая понравиться, — отбривает с ухмылкой, обернувшись.

С трудом заставляю выдержать жаркий взгляд и не отступить, потому что в какой-то момент кажется, что меня сейчас вместе с чаем используют за завтраком.

Господи! Что за бред в голову лезет? И когда успела стать такой похабщицей?

— А чай я тебе сделаю. Горячий и очень сладкий, — говорит с нажимом, заметив что хмурюсь. — И внимательно прослежу, чтобы ты не мухлевала. Силы, Соня, тебе сегодня очень пригодятся.

Ритуальный зал оказывается полон наполовину, хотя я позвонила вчера вечером только двум подругам сестры по танцам и Макару. Дальше, так понимаю, новость разрослась, как снежный ком.

Всё же Лиза была очень общительной девушкой в отличие от меня. Она не любила сидеть на одном месте и заниматься чем-то спокойным и монотонным. Постоянно в движении, в общении, новых знакомствах, танцах.

— Соня, прими мои соболезнования, — Мелех подходит одним из первых, останавливается рядом и перехватывает мою правую ладонь.

В левой постоянно комкаю носовой платок. Сегодня не плачу, но для подстраховки он мне не помешает. Да и рука занята.

— Спасибо, — киваю и делаю полшага назад, разрывая контакт.

Не люблю, когда меня трогают посторонние. Даже если этого можно ожидать, и человек мне известен.

— Что с больницей? Нужна помощь? Позволь мне оплатить все расходы. Мы же не чужие люди.

Макар говорит медленно, как привык. Чтобы каждая его фраза, каждое слово не были упущены.

— Нет, не нужно, — в отличие от самого Мелеха, я не считаю нас с ним родственниками и принимать помощь не спешу.

Вообще надеюсь, что эта встреча будет последней. У нас больше не осталось ничего общего и никого. А всё, что было в далеком прошлом, пусть там и остается.

— Соня, — попытка продавить смазывается, когда я смотрю в сторону сестры, лежащей в красивом гробу, обтянутом ярко-алым бархатом.

Кажется, что Лиза просто спит. Но вот-вот проснется. И всё у нас будет хорошо, нас снова будет двое против жестокого мира.

Нет. Не будет, понимаю в следующую секунду, фокусируясь на букетах цветов, обвязанных траурными ленточками, и выдавливаю из себя кривую улыбку.