Ненормальный практик 1 (СИ) - "Извращённый отшельник" - Страница 8

…

После танца Лиза отвела Катю в сторону, где было потише.

— Что с тобой? — она заботливо поправила выбившийся локон подруги. — На тебе лица нет. Даже Михаил заметил, что ты витаешь где-то в облаках.

Катерина прерывисто вздохнула:

— Не могу отойти от нападения. Всё ещё стоит перед глазами.

Лиза порывисто обняла подругу.

— Всё же закончилось хорошо, глупенькая, — прошептала она. — Отпусти ситуацию. Обратно поедем на экипаже. И… — она заговорщически понизила голос, — матушкам лучше не знать об этом происшествии. Ты же знаешь, как они разнервничаются.

Катерина кивнула, слабо улыбнувшись. Их матери были известны своей впечатлительностью — любая мелочь могла вызвать приступ мигрени или нервический озноб.

— Так что… — Лиза мягко подтолкнула подругу к центру зала, — развеселись, сестрёнка! Мы ведь так долго готовились к этому балу!

Её глаза горели озорством — также, как в детстве, когда они вместе придумывали очередную проказу. Сёстрами они не были, но за пятнадцать лет дружбы стали ближе, чем иные кровные родственники.

Вернулся я в лавку только через час после происшествия. Пришлось попетлять по окраинным улочкам, несколько раз возвращаться по собственным следам, проверяя, нет ли хвоста. Старая привычка, но именно подобное обычно и сохраняет жизнь.

Щёлкаю выключателем — эфирные лампы осветили помещение. Бабушки всё ещё не было, хотя время перевалило за десять. Странно.

В ванной тщательно вымываю руки, морщась от боли. На правой кисти обнаружился порез — всё-таки зацепили ножом. Левая нога тоже побаливала — похоже, растянул связки, когда заламывал второму шею. Слишком много силы вложил в движение. В новом теле ещё не было отточенной координации, к которой привык.

— Да уж, занесло меня, — разглядываю порез. — Хотел просто дойти до магазина, а попал в целое приключение.

В тот злополучный район забрёл случайно, решив прогуляться. И те девушки, видимо, тоже оказались там не по своей воле — судя по их нарядам и манерам. Совпадение? Наверное. Хотя в прошлой жизни не особо в них верил. В общем, повезло им, что услышал их крики. Хотя, будь чуть расторопнее, мог бы вмешаться раньше, до того как одну ударили. Но, как говорил старый мастер Ли: Идеальных ситуаций не бывает — есть только те, с которыми ты можешь справиться, и те, с которыми нет.

Таверна «Ржавый гвоздь» пряталась в самых грязных трущобах Петербурга, где даже городская стража появлялась только большими отрядами. Стены, пропитанные запахом прокисшего пива и блевотины, тусклые эфирные светильники, работавшие на ворованных кристаллах — вот и вся роскошь.

В дальнем углу, за столом, окружённым громилами со шрамами от эфирных ожогов, восседал Хромой Фёдор. Его изуродованная нога покоилась на стуле, а в руке поблёскивал нож, которым он методично чистил ногти. Двадцать лет назад он был подающим надежды студентом Академии, пока неудачный метод культивации эфира не превратил его в калеку. Теперь он контролировал часть криминального района.

— Говори, — процедил он, когда перед ним, всхлипывая, появился Хорёк — щуплый парнишка с крысиными глазками.

— Хозяин… наших… наших порешили, — выдавил Хорек, размазывая сопли по лицу. — Всех троих. Как котят…

Фёдор перестал чистить ногти. В зале повисла мёртвая тишина.

— Кто? — его голос стал тише, что было верным признаком надвигающейся бури.

— Х-хрен его знает, — Хорёк затрясся сильнее. — Он их голыми руками. Как… как будто с мешками картошки управлялся. Шею Борову свернул, как цыплёнку!

— На моей территории? — Фёдор воткнул нож в стол. — Кто-то посмел убить моих людей на моей земле?

Он оглядел своих головорезов:

— Найти. Всех опросить. Каждую крысу в округе трясти, пока не выясним, кто этот отщепенец.

Громилы закивали. Хорек немного приободрился — похоже, избежит наказания за провал.

— И, Хорёк… — Фёдор улыбнулся, от чего его лицо, изборожденное шрамами, стало ещё страшнее. — Раз уж ты такой наблюдательный… будешь лично участвовать в поисках. В первых рядах.

Парнишка побледнел. Все знали, что значит быть «в первых рядах» — быть живой приманкой.

— Никто, — Фёдор повысил голос, чтобы слышала вся таверна, — никто не смеет убивать моих людей безнаказанно. Найти и примерно наказать. Чтобы другим неповадно было.

— Сашенька, вставай! Опоздаешь!

Голос бабушки пробился сквозь сон.

С трудом разлепляю глаза — всё тело нещадно ноет после вчерашней драки.

— Я поговорила с завучем, — бабуля хлопотала у шкафа, доставая форменный мундир. — Они в курсе о твоей временной потере памяти. Но ты всё равно не напрягайся особо, хорошо? Доктор Мельник говорил, нужен покой.

Она расправила складки на мундире с особой заботой и продолжила:

— Правда, пропускать занятия тоже нельзя. Сам знаешь, могут и отчислить. К тому же программу запустишь… А ты у меня всегда хорошо учился.

— Угу, — бурчу, потягиваясь.

Каждое движение отдаётся болью в растянутых мышцах. Так неохота вставать! Поспать бы! Разве не странно? В прошлой жизни обожал учиться — жадно впитывал знания в каждом монастыре, в каждой школе боевых искусств. А сейчас, при одной мысли об академии, накатывает непонятная лень. Даже тоска. Может, виной — остаточная память тела? Похоже, прежний владелец не особо жаловал учёбу. Ну, или я просто решил спихнуть на него собственное тунеядство. Удобно, кстати, но не в моём стиле.

— И позавтракай нормально, — Вера Николаевна поставила на стол тарелку с кашей. — Нельзя на занятия с пустым желудком.

Смотрю, как она суетится вокруг, и приходит мысль: если уж занесло меня в этот мир, придётся учиться здесь выживать. А значит, необходимо разобраться с местной системой эфирных боевых искусств. При чём жизненно. Даже если каждое движение сейчас отдаётся болью в побитом теле.

— Бабуль, — заставляю себя улыбнуться. — Не волнуйся. Справлюсь.

Она на мгновение замерла, вглядываясь в мою сонную моську:

— Конечно справишься, Сашенька. Ты же Волков.

— Этого не отнять, — киваю уныло, она же как-то странно кашлянула, затем снова посмотрела на меня.

— Может, проводить тебя до академии? — и обеспокоенно поправила воротник моего мундира.

— Да не стоит. Только скажи адрес и в какой район идти. Этого будет достаточно.

И бабуля подробно объяснила маршрут — две станции на эфировозке. Кстати, что это за хрень вообще? Ну-с, скоро выясню. Потом направо по Гороховой, мимо старого рынка. В общем, внимательно выслушал, отметив ориентиры. С топографией всегда дружил, так что — выкинь меня в чужой стране — не заблужусь.

Умывшись и одевшись, быстро расправился с кашей, даже не заметив, как опустела тарелка. Поймал удивлённый взгляд бабушки.

— Знаешь, Саш, — она задумчиво протирала чашки. — Ты после больницы какой-то… другой.

— М? Да? — и приподнимаю бровь.

— Раньше бы ты уже десять раз поспорил, понервничал из-за каждой мелочи. А сейчас такой спокойный, собранный.

Улыбаюсь в ответ с усмешкой:

— Видать, по голове хорошо прилетело. Может, оно и к лучшему?

Полотенце со свистом рассекло воздух, несильно шлёпнув меня по плечу.

— Пошути мне ещё на эту тему! — но в глазах бабушки плясали смешинки. — И не опаздывай в академию. Ох, что ж я с тобой делать-то буду…

— Любить и кормить, — чмокаю её в щёку, пряча улыбку. Кто бы мог подумать — суровый наёмник, прошедший огонь и воду, сюсюкается со старушкой. Хотя, может такого семейного уюта мне и не хватало в прошлой жизни?

Утренний Петербург буквально дышал морозной свежестью. Снег за ночь замёл все следы, превратив грязные улицы в белоснежную сказку.

Иду к остановке, разглядывая улицу при дневном свете, да таком, что резало глаза. Цветочная лавка напротив нашего книжного уже открылась — сквозь запотевшие стёкла виднелись пышные букеты. Интересно, где же та девушка, что вчера…