Аргумент весомей пули (СИ) - Корнев Павел Николаевич - Страница 30

Страшно же!

Над обуглившейся загородкой загона возникла голова Огнича, а Дарьян сумел-таки отвалить с себя мёртвого убийцу, но первый ничего толком не соображал, его чёрные кудри распрямились и встали дыбом, а второй был всецело занят обузданием приблудного духа, и я чертыхнулся, бросился к выходу из конюшни, не став их ждать.

Духолов, на боку которого после удара молнии до сих пор дымилась одежда, уронил своего противника на землю и сам повалился сверху, но продолжил орудовать костяным клинком, явно вознамерившись отрезать вражескому тайнознатцу голову, поэтому, когда в полумрак конюшни заскочил незнакомый стрелец, встречать его пришлось мне.

Лови!

Я шибанул бойца в новенькой форме туземного полка своим коронным ударом, и того вышвырнуло обратно на улицу с развороченной грудной клеткой. Я метнулся следом.

Пятёрка расправившихся с пластунами ряженых нападения из конюшни никак не ожидала — они вовсю готовились к отражению штурма и, прежде чем хоть как-то отреагировали на вылетевшее во двор тело, я очередным огненным арканом смахнул с повозки возившегося с картечницей мужика. Попал точно в голову, и та взорвалась брызгами пламени и крови, а дальше ко мне подскочил Огнич.

Выстрел! Выстрел! Выстрел!

Палил фургонщик почти не целясь, ещё и слишком резко дёргал рычаг, но всё же зацепил одного и наповал уложил другого. Миг спустя в лицо вскинувшего револьвер громилы вгрызся с воем пронёсшийся по двору дух, тогда последний из пятёрки бросил на произвол судьбы раненого подельника и выскочил за ворота, только его и видели. Подранок оказался не робкого десятка и шагнул к нам с обнажённой саблей, но Дарьян тут же пробил ему руку броском костяного шипа, а Огнич приказом «ниц!» повалил на залитую кровью землю и принялся вязать запястья.

Я с облегчением перевёл дух, да только расслабляться было слишком рано. Стреляли там и тут. Стреляли решительно всюду.

12−10

И да — ничего и вправду ещё не кончилось.

— Конокрад! — хрипло крикнул Червень. — Ворота!

Выбравшийся из конюшни пластун едва держался на ногах, но помирать покуда не собирался. Равно как намеревался ещё покоптить небо и духолов — он обезглавил-таки вражеского тайнознатца и отполз к мешкам с фуражом, навалился на них спиной, зажал ладонью обугленную дыру в боку. А вот тело бритого колдуна валялось в грязи и дымилось.

Этот — всё, отбегался.

— Живо! — гаркнул Червень и закашлялся, но хватило и его короткого резкого окрика.

Опомнившийся фургонщик оставил пленного и метнулся к воротам. Выглянул меж не до конца притворённых створок, ругнулся и со всех ног припустил к повозке с картечницей.

— Помогайте! — завопил он нам. — Быстрее!

Лошадь поймала в скоротечной перестрелке шальную пулю и сдохла, Огнич взялся пережигать постромки, а когда Дарьян присоединился к нему, крикнул мне:

— Давай за картечницу!

Какого чёрта⁈

Но прозвучавший в голосе фургонщика страх подстегнул почище хлыста, я подпрыгнул и неуклюже перевалился через борт, а только подобрался к уже расчехлённой картечнице, и меня нагнал новый крик:

— Просто крути ручку и целься!

Я в сердцах чертыхнулся и уселся на низенькую скамейку перед многоствольным агрегатом, миг спустя повозка дрогнула и начала сдавать назад. Бывшие соученики задействовали свои магические способности и разогнались даже слишком сильно — при столкновении заднего борта со створкой ворот меня явственно качнуло.

Впрочем, плевать!

Конюшня была выстроена чуть в стороне от палаток и бараков пехотного полка, поэтому верховые, с гиканьем и присвистами нёсшиеся к нам по дороге, оказались у меня как на ладони. Нашивки с такого расстояния разглядеть не получилось, да в этом и не было нужды, поскольку всадники стаптывали и рубили саблями всех попадавшихся им на пути пехотинцев без разбору, а ещё почём зря палили по разбегавшимся стрельцам из револьверов.

Я крутанул ручку, и та неожиданно легко подалась, стволы начали вращаться, загрохотали выстрелы, засверкали дульные вспышки, дрожью отдалась в руки отдача. Пули стеганули по дороге, я приметил фонтанчики грязи и поднял прицел. Свинцовая плеть ударила по кавалеристам и ушла выше, пришлось вновь наваливаться на картечницу, попутно приводя в действие её механизм, что с непривычки было чертовски неудобно.

Выстрелы смолкли, но Огнич уже присоединился ко мне и воткнул взамен опустевшего короба с патронами новый.

— Давай! — завопил он, и я дал!

Совместными усилиями мы взяли точный прицел, и лошади с всадниками закувыркались по земле. В ответ тоже стреляли, но нас прикрыл магическим барьером залёгший на дне повозки Дарьян.

Кавалеристы рассеялись, со стороны бараков по ним ударили винтовки, и уцелевшие наездники погнали скакунов прочь. Мы выпустили вдогонку остаток патронов и замерли ошеломлённые случившимся.

— Берегись!

Через звон в ушах пробился хриплый крик, я обернулся и увидел, как поднимается с земли страшно разбухший стрелец из числа тех, кто умер, так и не дождавшись избавления от порчи.

— Ложись!

Я завалился со скамейки на дощатое днище и дёрнул к себе начавшего было вставать Дарьяна, а Огнича и ронять не пришлось — фургонщик растянулся рядом сам. Миг спустя влажно чавкнуло, и по бортам шибанули осколки костей, нас забрызгало вскипевшей кровью, но не ошпарило и не поразило порчей.

Легко отделались!

Осторожно приподнявшись, я обнаружил, что куча сложенных вповалку тел шевелится, но мертвецы не выползают из неё, наоборот — их словно бы притягивало друг к другу всё сильнее и сильнее. Отравившая тела порча собиралась воедино, изменялась и становилась чем-то несравненно более опасным.

Я знал это наверняка. Не предполагал и не чувствовал, просто знал.

Червень окатил тела струёй белого пламени и конечности мертвецов судорожно задёргались, но особого эффекта чары тайнознатца не произвели.

— В сторону! — крикнул я и потянул в себя энергию, начал формировать огненный шар, напитывая его не воспламенением, но порченым пламенем своего атрибута. То было несравненно плотнее и куда хуже обычного поддавалось приказу сжатия, больше казалось схожим с водой.

Только бы не рвануло! Только бы не рвануло! Только бы не рвануло прямо в руках!

Страх и усталость подтачивали решимость, так что я не стал проверять границы своих способностей и метнул аркан в кучу тел сразу, как только возник риск упустить контроль над взрывными чарами.

Ахнуло! Во все стороны разлетелись ошмётки опалённой плоти, а оставшаяся на их месте лужа порченой крови занялась неровным чёрным огнём.

— Пойдёт! — махнул рукой Червень и вновь закашлялся.

— Наши возвращаются! — крикнул вдруг Огнич.

И точно: чуть погодя в зазор между повозкой и створкой начали протискиваться пластуны. Стоило только появиться Хомуту, и Червень зло оскалился:

— Ты куда запропал, дурень? К стенке надо за такое головотяпство поставить! — Оправданий он слушать не пожелал и скомандовал: — Тащите сюда всех с порчей! Боярин, не спи!

Возвращаться к исцелению стрельцов мне нисколько не хотелось, и без того еле жив был, но взял себя в руки и поплёлся обратно в конюшню.

Поймавший молнию духолов так и валялся на мешках с фуражом. В бледное лицо мало-помалу начали возвращаться краски, но подняться на ноги он даже не попытался и просипел:

— Дарьян, ты за хирурга!

Плётшийся за мной книжник лишь тяжко вздохнул. Я хотел было приободрить его, но замер как вкопанный при виде второго мастера мёртвых дел. Тот встал на четвереньки и закашлялся, выплюнул на залитую кровью землю две пули, а третью извлёк из себя, запустив в рану пальцы.

— Дальше без меня! — хрипло выдал он и вновь зашёлся в приступе надсадного кашля.

— Чего встали, олухи? — вновь поторопил нас Червень. — Займитесь теми, кто ещё не подох! Хомут со своими покойников вынесет…

Тот факт, что мёртвых дел мастер выжил, словив в грудь сразу три пули, его нисколько не удивил, и я оставил все вопросы на будущее, отыскал свой ампутационный нож и опустился рядом с топчаном, на который Дарьян и Огнич уже уложили одного из дождавшихся лечения бедолаг.