О моем перерождении в сына крестьянского 2 (СИ) - Нейтак Анатолий Михайлович - Страница 35

В смысле, если будет драться именно как воин, а не как маг.

С новым обликом Лейты шёпот интуиции сбивался. Оценить её без спарринга Гарих не брался: уж слишком нелюдское тело, слишком непредсказуемые способности, вообще всё… слишком.

— А почему ты не стала превращаться в эту жуть ходячую, когда бросила Вызов?

— Потому что боевая форма Лейты сыровата, — ответил Вейлиф на вопрос Шелари вместо госпожи Ассур. — Да и не помогла бы она именно против Сарнеди. Под чарами Великого Принудительного Апоптоза вся эта жуткая красота сдулась бы… как мои конструкты сдулись бы под натиском антимагии. У любого волшебства есть свои уязвимости. Вот и Боевая Чешуя, созданная на стыке школ воплощения и целительства, особо уязвима именно к чарам биологического распада.

— Что-то ты слишком откровенен.

— Не слишком, а в меру. Нам надо знать сильные и слабые стороны друг друга, чтобы нормально действовать в единой команде. И… похоже, как раз подъехал внеплановый тренинг, — добавил маг резко изменившимся, напряжённым тоном.

— Ты о чём? — Шелари.

— Приближается стая мерцающих гончих. Быстро.

— Сколько их? — Гарих.

— Минимум два десятка. Скорее четверть сотни.

— Плохо, — констатировала Шелари, обнажая свой меч. — Не пора ли нам драпать?

— Не думаю, — хоть и посерьёзневший, Вейлиф оставался спокоен. — Более того: я склонен думать, что вы с Гарихом и… моим разведчиком вполне справитесь с этой угрозой.

— А вы?

— А мы с Лейтой быстренько закончим разделку телка и его упаковку в стазис, пока вы двое… то есть трое… выигрываете нам время.

— Ты Лидер, — хмуро бросила Шелари.

Конечно, отдельная мерцающая гончая оценивалась бестиариями как монстр двух-трёх серебряных звёзд. Но стая в два десятка таких монстров… причём вожак мог достигать ранга угрозы четырёх звёзд. А то и, в редких случаях, первого созвездия. Суммарная угроза стаи сияла уверенным золотом.

«Лидер сказал, что мы справимся. Значит, мы должны справиться. Буду считать испытанием».

Ещё пара минут — и хищники подобрались достаточно, чтобы Гарих, выступив им навстречу (как и положено нормальному Авангарду) мог рассмотреть их собственными глазами и оценить собственным боевым чутьём. Что ж, по отдельности — не угроза. Но вот именно как стая… бег времени привычно стал неспешен и тягуч, отзываясь в теле ощущениями, что сродни вязкости глубокой воды. Боевой режим, пока ещё не напрягающий, начальный. Из его средоточия бег гончих утратил свою стремительность, также сделавшись тягуч и неспешен… но Гарих не обманывался.

Мерцающие гончие — монстры физического типа, подтип ловкача. А называются они мерцающими за то, что их видовая способность — Размытие — позволяет им маневрировать со сноровкой, которой воину-человеку проблематично достичь, даже превосходя на полную звезду. И кроме того…

Приблизившаяся стая рассыпалась по фронту, беря Авангарда в полукольцо. Следующий с малым отставанием вожак задрал башку и завыл: низко, переливчато, тоскливо.

Стая повторила за ним. И волны звука сошлись на Гарихе, словно в точке фокуса.

Хотя почему — словно? Вполне целенаправленный приём!

Сердце, и без того ускорившее бег, разом взяло новый, почти лихорадочный темп. В человеческой душе столкнулись, не находя компромисса, два противоречащих желания: поддаться наведённому ужасу, развернуться, бежать в слепой панике — или же рвануть навстречу угрозе, рыча в таком же слепом, глупом, самоубийственном бешенстве! Бегство — и атака, атака и бегство…

Ха. Не на того напали, уродцы пятнистые!

Гарих зарычал, но не двинулся с места. Причём его рык странным образом усилился и рухнул на строй гончих встречной стеной звука: тоже не простого, заряженного наведённым страхом. Отчего чужое полукольцо дрогнуло и потеряло нескольких членов послабее, что не сдержали желания отбежать прочь.

— Пару шагов вперёд и снова порычи, – донёсся голос, очень похожий на голос Вейлифа, только искажённый: как весь мир, замедленный, сдвинутый к басам. — Да погромче, погромче!

— Зачем?

— За надом! Может, удастся шугануть стаю без боя… А, уже поздно…

И в самом деле: перейдя с воя на короткий злобный рык, вожак одновременно устрашил трусов и скомандовал общую атаку, к которой присоединился и сам… всё так же не в первом ряду.

Видать, понял, что в состязании дистанционных техник у стаи нет преимущества. Умная сволочь.

Впрочем, вожаки стайных монстров чудолесья все такие. Иначе им не выжить. Тупые вожаки не только сами подыхают, но и свои стаи подводят под топоры.

Гарих ответил на атаку точно так, как привык отвечать на чужой напор; так, как отработал на тысячах, если не десятках тысяч тренировок. То есть выставил левый щит, как основу Стены, а сам окутался отработанным сочетанием Барьера с Укреплением. И — поскольку мерцающие гончие по-прежнему казались ему опасно быстрыми — нырнул из начального в средний боевой режим.

Вовремя!

Спустя секунду волна пятнистых поджарых тел захлестнула фигуру в доспехах, как океанская волна захлёстывает прибрежную скалу… и подобно тому, как края волны при этом движутся дальше, части стаи, оказавшиеся слева и справа, ринулись мимо и вперёд.

Шелари, дочь Саладра, внучка Таруса

— Бери правых!

В отличие от Гариха, она не стала задавать несвоевременных вопросов. Просто ускорилась и начала швырять Рассечения в тех гончих, что накатывали справа — раз! Два! Три! Четыре! Чётко и точно, как на тренировке, не жалея запасов выносливости… но и не вкладывая в атаки лишнего.

Увы, на пятое Рассечение времени не хватило: пятнистая, скалящая клыки, рычащая волна дошла и до неё. А из тех четырёх атакующих приёмов, которые она успела выполнить, своих целей достигли лишь два… и лишь один из них полноценно вывел из строя гончую, потому что с дырой в груди не повоюешь, будь хоть трижды монстром. Такова уж слабость двухзвёздочных ловкачей: если по такому попасть, причём даже не так уж крепко — то всё, считай, что победил его. Или её.

Проблема в том, что конкретный ловкач атаковал команду не один. Таких же рядом бежало много.

И некоторые заслуживали рейтинга трёх звёзд.

Щитом в пасть наскочившей справа, сбивая порыв, одновременно — рубящий выпад мечом и Размытие, чтобы уйти от укусов. Выпад мимо: мерцающая гончая, которой он предназначался, вовремя (или невовремя… тут кому как) Размылась, отскакивая на поистине сверхъестественной скорости. Однако Шелари тоже ловкач и к тому же не из худших, она тоже умеет в тактику: провальный выпад переходит в рубящий замах, нацеленный на гончую, что вцепилась в щит, точнее даже — в шею… снова мимо, монстр Размывается, уходя от меча, но возвращая свободу своей несостоявшейся жертве.

И — Рывок! Всё к той же гончей, что кусала щит: она только что уклонялась через Размытие, она не успеет снова уйти от удара… не должна успеть…

Не успела.

Меч обагрился кровью, вскрывая хилые зачатки защиты монстра и тут же отсекая ему лапу. Правую переднюю, если точнее. А три других гончих промахиваются, потому что не успевают за Рывком девушки. Но есть ещё пятая гончая из второй волны, она пытается подловить человека так же, как человек только что подловил одного из стаи: после приёма, в мгновение слабости.

Ха! Врёшь, не возьмёшь!

Шелари уходит в новый Рывок сразу после того, как вышла из первого — и её меч вскрывает рёбра слишком наглой псине, как великанский разделочный нож. Вопреки видимости, у такого мощного удара прямо во время Рывка есть своя цена, и даже усиленное Укрепление не особо помогает выдержать отдачу, только смягчает последствия… а ещё ослабляет Барьер.

Но ведь она, внучка Таруса — Арьергард. Она и не полагается на прочность Барьера; её роль, её стиль — не в том, чтобы стоять под ударами.

Она просто не позволяет попасть по себе.

Разворот и усиленный им замах, а следом, сразу — выпад баклером, что в правой руке… и Толчок, что слетает с него. Притом её Толчок — это тоже приём Арьергарда: он сфокусирован, сжат, стремителен. А ещё он направлен на гончую, ушедшую от замаха мечом. И потому Толчок настигает жертву. Проламывает защиту, врезается в тело и отшвыривает, опрокидывает монстра, вырывая из пасти короткий болезненный скулёж. А сама Шелари уже устремляется вперёд, причём снова Рывком. Опрокинутый не успевает встать и уклониться, поэтому кончик меча вскрывает ему глотку.