Ткач Кошмаров. Книга 3 (СИ) - Розин Юрий - Страница 29

Каждые полчаса смена. Никаких костров, никаких громких разговоров — только шёпот и жесты. Даже ели холодные пайки, чтобы не рисковать.

Все было максимально подстроено под то, что лагерь должен быть невидимым для посторонних глаз.

Я разделил отряд на группы по четыре-пять человек, к каждой прикрепил тончайшую нить Ананси — невидимую для чужих глаз, но ощутимую для меня, как дрожь струны.

«Ищите не флаги, а огни костров», — прошептал я, отправляя их в темноту. Если другие кадеты следуют уставу, они уже разожгли привалы, а значит, станут идеальными мишенями.

Лес поглотил моих людей, но через нити я чувствовал каждый их шаг: осторожное продвижение, замершие позы при малейшем шорохе, сдержанное дыхание. Нити тянулись за ними, готовые в любой момент превратиться в оружие.

«Ночь — наш союзник», — подумал я, наблюдая, как последняя группа растворяется среди деревьев. Пусть остальные прячутся у костров — мы будем охотиться.

Через нити Ана я ощущал, как мои группы рассыпались по лесу, словно тени, сливаясь с ночной мглой. Каждая пятерка двигалась осторожно, приглушая шаги — не столько искали флаги, сколько вынюхивали чужие лагеря.

Лес дышал сыростью и прелыми листьями, а где-то вдалеке кричала сова, будто предупреждая жертв.

«Тише, черт возьми», — мысленно пробормотал я, чувствуя, как один из кадетов чуть не споткнулся о корень. Нити, распространившие вокруг групп тончайшие вибрисы, передавали мне каждый шорох: вот слева хрустнула ветка, справа кто-то прошептал команду.

Спустя час первая группа — Киран, Лис, и еще двое — наткнулась на лагерь. Через нить я «увидел» костер, приглушенный плащом, два десятка кадетов. Для полноценного отряда этого было явно мало. То есть они все-таки разделились для поиска флагов.

«Затаиться», — приказал я через нить, и четверо мгновенно замерли, прижавшись к стволам сосен. Лис, самый шустрый, медленно вытащил кристалл Потока из рюкзака.

Это был трюк, придуманный мной пару месяцев назад. Я мог протягивать нити Ана невероятно далеко, особенно если их кто-то тащил. Но чем дальше от меня, тем они становились слабее. Та, что сейчас была прикреплена к рукаву Кирана, не смогла бы даже полкило поднять.

Однако, использовав «ретранслятор» — достаточно мощный источник энергии Потока, я мог подпитать от него нити для повышения их силы. Того же уровня, что был у меня самого, достичь было невозможно. Но этого и не требовалось.

Нити ожили, поползли по земле, невидимые в темноте. Они просочились под плащ, прикрывавший флаги, обвили четыре палочки — и рывком дернули к себе.

«Бегите!» — мысленно рявкнул я, чувствуя, как кадеты рванули прочь.

Группа противника заметила пропажу флагов почти сразу. Уже через несколько секунд позади раздался вопль: «Эй, куда⁈» — и топот ног. Но мои ребята уже исчезали в чаще, ведомые нитью Ариадны.

Я чувствовал каждый их шаг, каждое прерывистое дыхание, будто сам бежал рядом — нить вибрировала, передавая тревогу, но не панику. Они «сматывали» нить в обратную сторону, петляя между деревьями, но при этом выбирая самые оптимальные маршруты, подсказываемые моими условными сигналами.

«Влево, сейчас влево!» — мысленно рявкнул я, ощущая через нить, как преследователи почти настигают хвост группы. Кадеты рванули в сторону, и трое врагов пронеслось мимо, споткнувшись о корни. Один даже рухнул лицом в грязь с громким проклятием.

Я усмехнулся — ночная тьма, усиленная кронами деревьев, стала нашим союзником.

Через десять минут погоня начала выдыхаться. Нить дрогнула — группа достигла ручья, где я велел им резко свернуть к зарослям ивняка. Преследователи проскочили мимо, их крики стали глуше.

Вскоре мои ребята вышли из укрытия. Они уже знали: дальше — кружной путь обратно к нашему лагерю, а там — успех. Четыре флага — мелочь, но принцип доказан. Ночь — наше время.

###

За следующие четыре часа похожие сцены повторялись ещё восемь раз. Каждая группа работала как точный механизм: подкрасться, дождаться моего сигнала через нить, выхватить флаги и исчезнуть до того, как враги опомнятся.

Один раз чуть не провалились — кадеты из отряда Караны оказались бдительнее и чуть не окружили наших у крутого оврага. Но через нити я смог почуять, что под склоном есть вымытая водой впадина, куда мои ребята и спрятались, прождав почти полчаса, пока противники, все это время рыскавшие над их головами, не сдались и не вернулись в свой лагерь.

Наконец я через нити отдал приказ остальным группам возвращаться. Каждая нить дрогнула в ответ — сигнал, что команда принята.

Я чувствовал, как кадеты осторожно пробирались сквозь чащу, избегая открытых участков, где лунный свет мог их выдать.

— Двигаемся дальше. Здесь нас уже ищут, — приказал я, когда все собрались.

Выйдя из леса, мы прошли вдоль опушки и через час снова нырнули в чащу. Тактика была повторена, пусть и с чуть меньшим успехом. Но к рассвету счет увеличился до 130 флагов.

Я пересчитывал их с каменным лицом, но внутри ликовал. Недостаточно для безоговорочной победы, но достаточно, чтобы показать всем, что побеждать можно не только по-львиному, но и по-паучьему.

А еще этого оказалось достаточно, чтобы три отряда, ограбленные за ночь, к утру объединились в одну яростную толпу.

Сначала это были лишь отдаленные крики, потом — четкий звук веток под десятками сапог. Я вскочил, нити Ананси мгновенно натянулись, передавая тревогу.

Прикрыл глаза, анализируя данные от нитей. Три отряда. Не хаотичная толпа, а организованные группы, сжимающие кольцо.

Они успели договориться за ночь — кто-то координировал их.

— Отступаем, — скомандовал я. — На открытую местность.

Кадеты рванули за мной, но враги были уже близко. Последние метры до опушки мы преодолели рывком, и я обернулся как раз в тот момент, когда первые преследователи вырвались из чащи.

Перевес сил бросался в глаза: против наших сорока с небольшим — минимум две сотни. Некоторые были в царапинах — видимо, те самые, у кого мы украли флаги, носившиеся за моими ребятами по ночному лесу. В их глазах читалась ярость.

— Активируем «Домик», — скомандовал я.

Кадеты переглянулись, но послушно достали трофеи и начали скручивать палки между собой. Восьми хватило, чтобы купол накрыл весь вставший плотничком отряд.

Противники замерли в шаге от нас, осознав, что теперь мы неуязвимы. Их командир, широкоплечий детина с шрамом через бровь, плюнул.

Один из лидеров — невысокий парень с длинными, как у мартышки, руками и глазами навыкате, яростно взвизгнул:

— Трусы! — крикнул он. — Прячетесь за правилами?

Я усмехнулся.

— Не трусы, а тактики. Вы бы тоже так сделали, будь у вас мозгов.

Они окружили нас, но атаковать не решались — система «домика» была нерушима до конца испытания. Мы стояли в плотном кольце, но теперь это была их проблема, а не наша.

— Это же чистейший обман! — раздался яростный крик из рядов противника. Какой-то коренастый кадет с лицом, покрасневшим от злости, потрясал кулаком. — Такие трюки не должны работать!

Я усмехнулся, не высовываясь из-за укрытия.

— Ни одно правило не нарушено. — Голос звучал спокойно, но достаточно громко, чтобы услышали все. — Если сомневаетесь, спросите наставников.

Те уже как раз собирались в стороне, переговариваясь между собой. Они обсуждали ситуацию недолго — в конце концов, даже самые строгие из них лишь развели руками. Никаких нарушений.

— Видите? — прокомментировал я. — Всё честно.

В ответ донеслось лишь невнятное ворчание. Они злились, и это было прекрасно. Значит, моя тактика работала — враг терял хладнокровие, а в таких условиях даже самый продуманный план даёт трещину.

К тому же можно было их еще и подтолкнуть.

Я шагнул вперед, покидая пределы «домика» и поднял руки в жесте перемирия. Трое лидеров вражеских отрядов переглянулись, затем неохотно выдвинулись навстречу.

Их бойцы замерли в готовности, пальцы сжимали рукояти клинков, но нападать на парламентера никто не думал.