Запретный плод (ЛП) - Ричардсон Аманда - Страница 4

Она физически вздрагивает, когда на ее лице вспыхивает обида. Мои слова - жестокое напоминание о ее одиночестве, особенно последнее предложение, и я знаю это.

И тут же жалею о них.

Потому что она не одинока.

У нее есть я.

— Я никогда не просила тебя делать ничего из этого, Лиам.

— Ты не просила. Но твой отец просил. И я буду исполнять это желание до конца своих дней.

Она сглатывает, и я наблюдаю за тем, как подрагивает ее горло. Капли воды стекают по ее лицу, и, черт возьми, она так прекрасна, что мне почти больно смотреть прямо на нее.

— Я знаю, что совершал ошибки на этом пути. Я учусь на ходу. Прости меня, пожалуйста, — заканчиваю я, мой голос слегка ломается.

Я смываю слезы с глаз, и не успеваю опомниться, как она обхватывает меня за талию и прижимается ко мне.

Закрыв глаза, я упираюсь подбородком в ее макушку, и все внутри меня расплавляется. Я хочу отстраниться, потому что знаю, что мое тело сейчас реагирует неадекватно. Я слишком опьянен, чтобы ясно мыслить. Если бы у меня была хоть капля здравого смысла, я бы отстранился. Но у меня его нет, и ее влажное тело, прижатое к моему, разрушает все мои остатки самоконтроля.

Отстраняясь от меня, ее глаза находят мои.

И трахают меня.

Выражение ее лица выводит меня из равновесия.

Мое сердце сильно колотится в груди, и Зои использует этот момент, чтобы положить на него руку. Должно быть, она чувствует, как сильно оно бьется, прижимаясь к ней, потому что ее глаза слегка расширяются.

Не задумываясь, я провожу рукой по ее щеке, под глазами, чтобы смахнуть черную тушь, стекающую по ее лицу. Она начинает дрожать - от холода или от того, как я ее держу, точно не знаю.

Несмотря на проливной дождь, фиалка по-прежнему аккуратно заправлена за ухо.

В любую секунду она спасет меня от самого себя и отойдет. Она скажет спасибо или предложит что-нибудь о том, что мы уже промокли.

Но она не делает ни того, ни другого.

Вместо этого ее взгляд изучает мое лицо.

От предложения большего, написанного на ее чертах, у меня перехватывает дыхание.

Ее выпученные зрачки. Нижняя губа между зубами. Опасение.

Я прожил достаточно долго, чтобы знать, что означает этот взгляд, и с ней такого быть не может.

Никогда.

Мои руки дрожат, когда я бросаю их, и делаю шаг назад. Если я пойду туда с Зои, то не смогу остановиться. Я не доверяю себе, не доверяю своим мыслям и действиям, потому что прямо сейчас ее маленькое тело прижато к моему, и мой член настолько тверд, что я не могу мыслить здраво.

Между нами слишком многое. Я не могу определить это, но это заряжает и пугает, а это едва ли законна.

Это неправильно.

Я прочищаю горло.

— Этого не может быть. Мы много выпили, — говорю я, тщательно подбирая слова. — Мы не в своем уме.

— Ты боишься, что испортишь меня, Лиам? — спрашивает она, зажав нижнюю губу между зубами и делая шаг ближе. Черт, черт, черт.

— Зои, это... черт возьми, — говорю я, смирившись. Что-то тяжелое оседает у меня в животе от возможности обладать ею. Сдаться. Отпустить, не заботясь о том, кто она для меня.

Это так чертовски неправильно.

— Так ты не ревновал раньше, когда я танцевала с тем парнем?

Я не отвечаю. Я не доверяю себе. Вместо этого я концентрируюсь на пульсе, бьющемся в ушах.

— Я совершеннолетняя, Лиам, — шепчет она, снова кладя руку мне на грудь.

Ее слова и возможности, которые они несут, заставляют все внутри меня испытывать то, что я никогда не испытывал. Но я не отстраняюсь от нее. Вместо этого я позволяю ей прикоснуться к себе. Все мое тело содрогается под ее рукой, и тысяча спиралей экстаза устремляется прямо к моему члену. Какой бы сорт травы я ни проглотил, я хочу трахаться как животное. Я и раньше был под кайфом, но никогда не испытывал таких ощущений.

— Что, мать твою, было в этих пирожных? — спрашиваю я, мой голос хриплый.

Она подходит ближе, прижимаясь своим телом к моему.

— Терпены, лимонен и индика, — бормочет она, проводя рукой по моей шее.

— Что это значит? — шепчу я.

— Это полезно для либидо. Расслабляет. И усиление ощущений, — отвечает она.

— Зои, — вздыхаю я, закрывая глаза. Мой член настолько твердый, что болит, и все внутри меня пульсирует. Если бы я был в здравом уме, то смог бы подавить головокружительный электрический ток, проносящийся сквозь меня.

Но я не в своем уме.

Я не могу пошевелиться, потому что все это чертовски приятно.

— Знаешь, я вижу, как ты иногда смотришь на меня.

Смущение омрачает мои черты, когда она обхватывает меня второй рукой за шею, и еще одна дрожь пробегает по моему позвоночнику, направляясь прямо от позвоночника к члену. Что, черт возьми, происходит?

Каждая секунда становится все более и более сюрреалистичной, а дождь, одиночество и руки Зои на мне...

Она продолжает, прежде чем я успеваю пошевелиться.

— За завтраком, когда я готовлю нам кофе. Вечером, когда мы смотрим фильмы. Ты не такой скрытный, как тебе кажется.

Внезапно меня словно окатили холодной водой. Несмотря на теплую ночь, моя кожа покрывается мурашками, когда она проводит пальцем по щетине на моей шее. Мой желудок сжимается от ужаса перед тем, на что она намекает, и... от чего-то еще. Что-то гневное, бушующее и подавляемое. Что-то настолько мощное, что пугает меня до смерти.

Я сжимаю кулаки и дышу через нос.

Она права.

И мне чертовски плохо от этого.

Я не могу отрицать, что она красивая и манящая. Я не могу отрицать, что мне нравится проводить с ней время. Я также не могу отрицать, что мой взгляд, возможно, блуждает по ней, и, черт возьми, это заставляет меня чувствовать себя гребаным уродом.

Это чувство пересиливает все - чувство неправильности.

Она должна знать, что между нами никогда не должно быть ничего подобного... как бы сильно я этого ни хотел.

Я вздыхаю в отчаянии и делаю шаг прочь от нее.

— Это неправильно, — выдавил я из себя.

За эти напряженные секунды я слышу только стук дождя по полу и стук пульса в барабанных перепонках. Несколько человек возвращаются на танцпол, и Зои берет меня за руки и ведет в заднюю часть ресторана. Дождь замедлился, и небо в основном темное, хотя я отчетливо вижу ее лицо.

Я вздыхаю.

— Послушай, Зои. Ты пьяна и растеряна. Логично, что ты уцепилась за единственное постоянное существо в твоей жизни.

Она смеется и закрывает лицо руками.

— Боже, ты такой снисходительный. Ты обращаешься со мной как с ребенком!

— Тебе восемнадцать! И ты почему-то считаешь, что достаточно просвещена, чтобы флиртовать со мной? Так не бывает, Зои. Когда мне было восемнадцать, я принимал множество глупых решений. Я не понимал, какого черта делаю. И ты тоже. Прекрати. Черт возьми. Соблазнять. Я…

Она бросается вперед, и прежде чем я успеваю среагировать или подумать, ее губы оказываются на моих. Я бессилен остановиться, бессилен сопротивляться. Мои руки находят ее талию, и я стону, когда мои ладони обхватывают ее плоть, а она прижимается ко мне. Я позволяю ей, держась за нее изо всех сил, пока мои большие пальцы вдавливаются в нее, потому что, что бы, блядь, ни происходило, это полностью затягивает меня под ее чары. И, мать твою, ее губы на моих посылают волну за волной в мой слишком твердый член. Инстинктивно я отстраняюсь от ее рта, и мы оба задыхаемся.

— Я точно знаю, что делаю, — говорит она, задыхаясь, прежде чем снова прижаться своими губами к моим и обхватить меня за шею.

С каждым ударом сердца меня все дальше затягивает под одеяло опьянения, и даже если бы я захотел остановиться, то не уверен, что смог бы. Мои чувства обострены, и все остальное исчезает, когда наши рты прижимаются друг к другу, когда я загибаю пальцы вокруг ткани ее платья, когда из моего горла вырывается низкий гул. Это животно, пьяняще и неправильно. Но сейчас все как в тумане, и я не могу понять, как то, что кажется таким приятным, может быть таким неправильным.