Скажи на милость (ЛП) - Ричардсон Аманда - Страница 7

Я отворачиваюсь от своего места у окна, наблюдая, как ее руки поднимаются к груди, сжимая их.

— Это не то имя, которым ты должен называть меня.

Она ухмыляется. — Мы все еще играем? Сэр?

Тот факт, что ей нужно это подвергнуть сомнению, что она подумает, что я пойду против каждого условия нашего контракта… мой интерес к ней полностью исчезает.

— У меня ранняя встреча. Твоя одежда на полу. Ты можешь показать себя. — Ее рот приоткрывается в знак протеста, поэтому я подхожу к ней с холодной ухмылкой. — Не пойми меня неправильно. Прошлой ночью было весело, но ты согласилась с условиями и подписала контракт. Я не трахаю одну и ту же женщину дважды.

— Но..

— Какую часть условий ты не поняла? — спрашиваю я низким голосом.

Она дуется. — Да, сэр.

Я смотрю, как она вылезает из постели и натягивает платье и нижнее белье. Я уже оказал ей основной уход прошлой ночью, и она заснула, так что я позволил ей остаться на ночь. В конце концов, я не тотальный монстр. Мне просто больше нечего было дать. Для меня было все или ничего, и быть с этими женщинами не значило ничего, кроме удовлетворения сексуального влечения. Тем не менее, я ничего не делаю наполовину. Она ожидала Дом, поэтому я давал ей Дом, пока она не вышла из моей двери.

Я счастлив играть по правилам моего контракта — когда они решили, что хотят большего , это меня разозлило.

У меня были правила.

Правила, которые я не собирался нарушать.

Она хватает свою сумочку и смотрит на меня с грозным выражением лица. — Могу ли я спросить, почему? Почему только одну ночь? Разве тебе не было весело?

Я бросил на нее быстрый взгляд, прежде чем повернуться к окну. — У меня нет времени на романтику. Если это то, что ты хотела от меня, мне жаль тебя разочаровывать. Мой контракт ясен, — добавляю я, отмахиваясь от нее.

Она уходит в раздражении, ничего не сказав.

Это всегда была одна ночь. Недостаточно, чтобы кто-то из них привязался. И это давало разнообразие. Тем не менее, большинство женщин, которых я трахал, этого не понимали. Несмотря на то, что мои намерения были очень ясны через контракт, NDA и строгий процесс проверки, они все еще ожидали сладких утренних шумных игр и романтики за пределами спальни — двух вещей, которых я никогда не делал.

Это простое соглашение, выгодное обеим сторонам: они получают Дом, который не будет ими пользоваться, а я получаю замену, которая будет отвлекать меня на ночь.

И все же я почему-то каждый раз чувствую себя совершенно неудовлетворенным.

Я провожу рукой по лицу, когда солнце поднимается над горизонтом. Несмотря на испорченные воспоминания о детстве здесь, центр Крествуда может быть прекрасен по утрам. Коралловый восход солнца отражается в темно-синих водах океана вдалеке, а яркая зелень Хемфорд-парка кажется почти неоновой в свете поздней весны. Это очаровательный город, расположенный прямо между округами Ориндж и Лос-Анджелес. Будучи третьим по величине в Калифорнии, он является главной туристической достопримечательностью, особенно из-за большого живописного залива.

И, конечно же, Замок Рейвэджа, где я вырос.

Мой прадед, Уолтер Рейвэдж, начал строить поместье на пятистах акрах земли с видом на Крествуд в 1912 году, когда ему было семнадцать лет. Она была завершена в 1914 году — и тогда его призвали на первую мировую войну. К 1917 году моя прабабушка заказала масштабную реконструкцию, превратив его в настоящий замок с башнями-близнецами, тремя роскошными пансионами и более чем двумястами пятьюдесятью акрами садов, бассейнов, фонтанов и лабиринтов, не считая трех тысяч акров. леса за замком. Когда мой прадед вернулся из Европы, он привез с собой целый испанский потолок, датируемый 1400-ми годами.

«Немного истории для современности», — помню, как он сказал мне, когда я был очень молод. Ему было 103 года, когда он умер, и я до сих пор помню размер похорон. Казалось, весь мир собрался, чтобы проводить Уолтера Рейвэджа.

Я вырос в замке . Мои четверо братьев и я провели большую часть нашего детства, занимаясь ничем не примечательным: ходили вокруг каменных колонн, гонялись за лебедями и павлинами, мучили прислугу. Но было также и скрытое течение тьмы, окружавшее мое детство. Мой отец, Чарльз Рейвэдж, был жестоким человеком. Нелюбовь. Трудоголик и неэтично во всех отношениях. Он взял то, что построил мой прадед, и чуть не вбил его в землю — так же, как делал его отец. Каждое поколение после Уолтера было хуже, как будто территория замка каким-то образом портила каждого наследника немного больше.

Мои братья и я все еще справлялись с последствиями решений нашего отца, пытаясь исправить ошибки трех поколений до нас.

Майлз, мой старший брат, и я неустанно работали последние десять лет, пытаясь улучшить нашу репутацию.

Тем не менее, Рейвэдж было испорчено — возможно, навсегда.

Не помогало и то, что мой отец последние двенадцать лет был отшельником, изобличая его и вызывая недоверие широкой публики к нашей семье.

Большинство людей считали нас снобами. И, как говорится, ты никогда не найдешь Опустошителя с ножом на месте преступления, но его отпечатки пальцев будут на всей рукояти. Мой отец восхищался своей властью за троном, радовался, что другие выполняют тяжелую работу, чтобы извлечь выгоду из их успехов и их уязвимости. Он влиял на выборы, покупал крупные медиа-конгломераты — большинство из которых были проданы после его крупных провалов — и относился к людям так, будто они ничтожества.

Мы все были независимо богаты благодаря моему прадеду и его бизнесу по производству роскошных пассажирских судов. Никто из нас не нуждался в работе, но мы с Майлзом сразу после колледжа решили основать консалтинговую фирму Рейвэдж. Люди иногда отказывались работать с нами, думая, что мы избалованные наследники. Однако за нашим именем стояли деньги и власть, несмотря на нашу репутацию. Люди это знали, и мы неплохо себя зарекомендовали.

Я полон решимости привлечь внимание широкой публики к Рейвэдж. Я надеюсь, что однажды наше имя будет выделяться в положительном ключе.

Как только я слышу, как хлопает входная дверь, я выхожу из спальни и спускаюсь по стеклянной лестнице на кухню. Мой пентхаус большой — два этажа, четыре спальни, пять ванных комнат и больше гостиных, чем нужно одному человеку. Но виды Крествуда непревзойденны. Однажды я куплю место, которое будет более уютным и менее современным.

Джексон варит кофе, когда я иду на кухню. Он поворачивается ко мне с налитыми кровью глазами, в своих обычных темных кругах и в поношенной пижаме.

— Чувак, ты мог бы меня предупредить. В одну секунду я перемалывал свою фасоль, а в следующую выбежала женщина, выглядящая так, будто она собиралась сровнять твой дом с землей.

Я хватаю кружку и хмурюсь. — Извини. Я думаю, она неправильно поняла условия и ожидала утренней шумной игры.

Джакс смеется. — Ах, значит, ее хейтнотизировали.

— Что? — недоверчиво спрашиваю я.

— Загипнотизирован, но, чёрт…

— Да, получил эту часть.

Я смеюсь.

Он вздыхает. — Все занимаются сексом, кроме меня.

— Ага? Может, тебе стоит это исправить, — шучу я.

— Как прошла вчерашняя вечеринка? — спрашивает он, меняя тему.

— Как обычно. — Я смотрю на своего лучшего друга, который смотрит на свой кофе, нахмурив брови. — На одну из этих ночей ты должен остаться. Держу пари, тебе бы это понравилось.

Морщит нос. — Спасибо, но я пропущу. Я не буду притворяться, что понимаю, каким сексуальным девиантным дерьмом ты увлекаешься, и уж точно не хочу это выяснять.

Я смеюсь. — Ты будешь удивлен.

— Да. Но я не понимаю.

Я выгибаю одну бровь.

— Может быть, дело не в том, чтобы получить это. Может быть, дело в том, чтобы найти подходящего человека, чтобы попробовать это, — предлагаю я, наблюдая за его лицом, пока он обдумывает мои слова.

Джакс выпрямляется и допивает кофе. — Ага. Может быть.

Он смотрит на дверь. — У тебя определенно есть тип.