Скажи на милость (ЛП) - Ричардсон Аманда - Страница 5

Но этого всегда недостаточно.

Сев, я шаркаю в ванную в халате и убираюсь, пока он бездельничает на кровати. Закончив, я возвращаюсь в свою спальню и вижу, что он храпит и спит там, где я его оставила. Я морщусь, закрываю дверь и иду на кухню.

Как один человек может быть настолько удовлетворен после секса, что просто… вот так вырубится?

Я бы не знала, что это такое.

Мое обручальное кольцо ударяется о край прилавка, когда я иду, и я шиплю от боли, глядя на него сверху вниз. Проклятое кольцо цепляется за все.

— В чем дело?

Я оборачиваюсь и вижу, что мой брат бездельничает на диване со своим ноутбуком. — Знаешь, когда я позволила тебе оставить ключ у себя, это не было приглашением вальсировать в мой дом в любое время, когда ты захочешь.

Джексон ухмыляется, когда печатает. — Технически это мой дом тоже.

— Как давно ты здесь? — спрашиваю я, скрестив руки.

Он съеживается. — Достаточно долго, чтобы понять, что мне придется проколоть себе барабанные перепонки.

О Боже.

Я хватаю одну из запасных подушек и швыряю в него. — Иди домой.

Он протягивает руки, чтобы защитить себя, и смеется. — Я не могу. У Чейза одна из его вечеринок, и мне нужна тишина, чтобы обсудить производственные планы на следующую неделю. Репетиции начинаются завтра.

Стиснув зубы, я прислоняюсь бедром к спинке дивана. — Да, ну, я не знаю, чего ты ожидал, переехав к нему . Ты же знаешь, что мог остаться здесь.

Джексон продолжает печатать, слегка морщась. — Джульетта, как бы я тебя ни любил, я не хочу быть третьим лишним. У Чейза в любом случае много места, и он ближе к работе.

Я изучаю его, пока он щурится на экран. На шесть лет старше меня, Джексон Паркер — чертовски дышащее, ходячее кровоточащее сердце. Безнадежный романтик, он единственный человек, которого я знаю, которому нравится работать сверхурочно на крошечных, маленьких диктаторов. Работая дошкольным театральным учителем в Академии Святой Елены, единственной частной школе Крествуда, он проводит все свое время, формируя впечатлительные умы. По правде говоря, детям чертовски повезло с ним. Если бы в Калифорнии была награда за лучший учитель, Джексон выиграл бы. Десять раз больше.

Бегло взглянув на его компьютер, я вижу, что он координирует театральные постановки на следующей неделе.

— Верно. Когда снова шоу на следующей неделе? — спрашиваю я, протирая глаза. Уже поздно, и мы оба, вероятно, должны спать.

Взрослеть иногда тяжело.

— Вечер пятницы. У меня уже есть билеты для тебя и Дилана. — Он отрывается от компьютера и поправляет очки на переносицу. Его светло-каштановые волосы зачесаны набок, а его острые скулы в сочетании с янтарными глазами заставляют большинство взрослых падать в обморок. — Два пятничных вечера подряд. С твоей занудной интровертной душой все будет в порядке?

Я фыркаю. — Отвали.

— Ты рада завтрашнему дню?

Я пожимаю плечами. — Это просто помолвка. Ты же знаешь, я ненавижу, когда на мне внимание.

— Пожалуйста, скажи мне, что ты одета в белое, — упрекает он, подстрекая меня.

Он знает , как я отношусь ко всей этой истории с девственной невестой.

Я притворяюсь, что задыхаюсь. — Нет. Мое платье черное.

Он втягивает скулы, но ничего не говорит, когда снова начинает печатать. Я играю с выбившейся ниткой на рукаве халата, пытаясь не обращать внимания на твердость в животе, которая все еще сохраняется от прошлого. Я беру свой ноутбук с журнального столика и сажусь на стул напротив. Краем глаза я вижу, как Джексон смотрит на меня.

— Джулс, тебе пора спать. Ты выглядишь измученной.

— Говори за себя, — говорю я ему, стиснув зубы. — И я пойду. Мне просто нужно немного поработать до завтра.

Когда я снова смотрю на него, я вижу зеркальную версию себя. Трудолюбивый, решительный, страстный. Пока он планирует целую постановку «Много шума из ничего» для четырехлетних детей , я работаю над диссертацией, которая должна быть готова через три месяца. Иногда я забываю, насколько мы похожи — как мы оба стремимся к тому, чего хотим, как будто это единственное, что мы можем видеть на горизонте. Как мы научились быть самодостаточными и полагаться на нашу самодисциплину, как будто это был единственный спасательный круг, который у нас был. Как мы оба усердно работаем, чтобы быть лучшими , чтобы скрыть наши недостатки.

Потеря наших родителей в таком раннем возрасте означала, что нам нужно было продолжать двигаться вперед.

Следите за призом.

Но я не совсем уверен, что приз - это то, на что мы оба рассчитывали.

Мои исследования только усложнились за последние несколько месяцев, и вскоре мне нужно будет прекратить собирать новые данные, чтобы сопоставить часть работы, которую можно отправить. Для любого нормального человека это было естественной частью процесса. Но мой разум никогда не переставал работать, так что я знала, что это будет тяжелая пара месяцев, пытаясь понять, что я собиралась включить, а что я собиралась пропустить.

Это было все равно, что попросить малыша выбрать его любимую конфету.

Хотя я укрепила свои исследовательские вопросы и теории, мои аргументы нуждались в доработке. Я уже забеспокоилась о них.

Не помогало и то, что я получила докторскую степень в области человеческой сексуальности.

Сексуальность означала множество исследований оргазмов и сексуальных отношений.

Ирония не ускользнула от меня.

Однако, несмотря на это, мне было не на что жаловаться. Завтра у нас с Диланом была помолвка. Он скоро переедет, а у меня уже было множество предложений стать доцентами от престижных университетов по всей стране. В академическом мире это было практически неслыханно. Но за эти годы я сделала себе имя в области человеческой сексуальности: публиковал статьи раз в год, был соавтором нескольких крупных исследований, в которых все были представлены, и работал ассистентом редактора в нескольких известных академических журналах.

Как только я закончу эту чертову диссертацию, моя настоящая жизнь может начаться. Я работала над этим моментом более восьми лет, и все встало на свои места.

Я была в порядке .

— Как прошло твое свидание прошлой ночью? — рассеянно спрашиваю я, форматируя новую ссылку.

— Она была в порядке, но я не видел с ней будущего, поэтому ушел раньше. — Он смотрит на меня и продолжает. — Прежде чем ты спросишь, конечно, я был честен с ней. Я не мудак, и я не хотел тратить ни ее, ни свое время. — Несколько минут он кусает губу. — Я начинаю думать, что со мной что-то не так.

Я смотрю на него и замечаю его зажатое, несчастное выражение. Мое сердце замирает.

О, Джексон.

Я тщательно взвешиваю свои слова, прежде чем говорить. — Она что-то сказала?

Он качает головой. — Нет. Химии не было.

Тяжело вздыхая, выражение его лица становится осунувшимся. — Я думаю, что я закончил свидания на какое-то время. Это слишком обескураживает.

Мои губы тянутся вниз. — Что бы ты ни решил сделать — даже если это формирует обет безбрачия — просто знай, что я всегда тебя поддерживаю.

Его глаза смягчаются, когда он смотрит на меня. — Я знаю, Джулс.

Через полчаса я смиряюсь со своими жгучими глазами и постоянной зевотой. Закрываю ноутбук, встаю. — Хорошо. Я сдаюсь. Мне нужно поспать.

Джексон кивает и тоже закрывает ноутбук. Потягиваясь, он стонет, когда смотрит на часы. — Черт. Уже полночь?

— Завтра будет тяжело, — говорю я, не задумываясь.

— Джулс… — замолкает он, потирая лицо и оглядываясь по сторонам, несколько раз открывая и закрывая рот.

— Хм?

Подарив мне полусжатую улыбку, он пожимает плечами. — Неважно.

Он загружает свой компьютер и телефон в рюкзак, взваливая на плечи массивную сумку. — Думаю, мы посмотрим, кишит ли до сих пор дом Чейза женщинами.

Я морщу нос. — Я до сих пор не понимаю, как вы двое стали лучшими друзьями. Он такой шлюха. И не заводи меня на мальчишники. Вся идея такая дрянная.