Скажи на милость (ЛП) - Ричардсон Аманда - Страница 2

— Отлично, ты меня поймал.

Я начинаю загружать посудомоечную машину, зная, что мое молчание раздражает ее. — Я также знаю, что ты лжешь о том, что пьяна.

Она усмехается. — Я выпила два бокала. Я едва не упаду…

— Крыльцо? — заканчиваю я, глядя на нее и изгибая бровь. — Джульетта Паркер действительно пошла на вечеринку и предалась… веселью?

Я дразню.

Она бьет меня по руке. — Иногда я могу быть веселой. Однако это случается редко, так что тебе лучше впитать все это сейчас, пока у тебя есть шанс, Рейвэдж.

Ставлю тарелку и поворачиваюсь к ней лицом. Мои глаза впились в ее светло-зеленые глаза, а затем внимательно рассмотрели ее сердцевидное лицо, пыльный румянец ее слегка веснушчатых щек, прежде чем проследить ее тонкую шею. Я запоминаю, как ее платье — чертовски короткое — облегает ее плавные изгибы — тонкую талию, переходящую в округлые бедра. Закончив, я снова встречаюсь с ней взглядом, но на этот раз ее щеки порозовели.

Она сегодня игривая. Мне это нравится, и это может быть моя новая любимая версия ее. Наклонившись ближе, я вижу, как вздымается и опускается ее грудь от моего взгляда.

— О, я собираюсь насладиться этим, Паркер.

Что-то закрывается у нее за глазами, и ее веки слегка опускаются, пока она обдумывает мои слова.

Мне требуется слишком много времени, чтобы понять, что я с ней флиртую.

Черт.

Флиртую с Джульет Паркер? Я не должен развлекаться с этой идеей — и поверьте мне, мой разум много раз хотел обдумать эту идею за последние пару лет.

Но ее брат был моим лучшим другом. Я знал ее десять лет. И даже если бы это было не так, я был бы Чейзом Рейвэджем, четвертым сыном Чарльза Рейвэджа, также известного как миллиардер, который трахнул кучу людей пять лет назад.

Рейвэдж по сути проклято, а Джульетта — воплощение совершенства. Я провел черту несколько лет назад. Как бы соблазнительна она ни была — а она всегда чертовски соблазнительна — я никогда не мог заполучить ее. Она бы никогда не захотела меня.

По крайней мере, не так раскованно, как я хотел, чтобы она хотела меня.

— Ты поможешь мне с этой посудой или мне придется мыть все самой? — говорю я быстро.

Кажется, это снимает чары, потому что Джульетта качает головой и спрыгивает с прилавка.

— Почему ты вообще здесь, если Джексон спит?

Я пожимаю плечами. Я мог бы сказать ей правду: встреча с моим лучшим другом — самое яркое впечатление в мои пятничные вечера, так что я наслаждаюсь своим временем в этом причудливом чертовом доме.

Я могу признаться, что моя работа в Консалтинговой фирме Рейвэдж медленно разъедает мою душу, и хотя мой пентхаус в центре Крествуда красивый и большой, я бы предпочел быть здесь, потому что он больше похож на дом, чем где-либо еще. Или я мог бы признаться, что с тех пор, как два года назад умерли ее родители и родители Джексона, я чувствую себя обязанным заботиться о них.

Джексон Паркер для меня самое близкое к настоящей семье.

И Джульетта приходит с территорией.

Вот почему я знал, что она поехала домой на такси, потому что я дал ей доступ к своему бизнес-аккаунту и ранее видел уведомление о том, что ее забирают.

— Как я уже сказал, его дети утомляют его. И хотя мой отец был жалким человеком, он все же научил меня основным манерам.

— Я предполагал, что ты не умеешь мыть посуду. Ты знаешь, с твоим воспитанием.

У меня тикает челюсть, но я не балую ее ответом. — Возьми полотенце и помоги мне вытереться.

Она тянется за полотенцем на стойке, но затем замечает мое кольцо на мыльнице. Ее палец касается золота с выгравированной посередине буквой «Р». Я смотрю, как она надевает его на один из своих пальцев, улыбаясь, пока оно свисает.

— Я всегда забываю, что ты носишь это кольцо.

— Я не ношу.

— Похоже на реликвию. — Она кладет его обратно на прилавок. — Хотя это довольно красиво. Он хорошо сочетается с розовыми перчатками, — невозмутимо говорит она. Несмотря на ее поддразнивание, я смеюсь. — Если ты так ненавидишь своего отца, почему ты носишь его?

Она хватает полотенце, а я протягиваю ей большую кастрюлю.

— Чтобы напомнить себе.

Когда она вытирает кастрюлю, ее большие зеленовато-желтые глаза находят мои. — Что?

Мышцы на моей челюсти дрожат, когда я протягиваю ей бокал. — Что я никогда не хочу закончить, как он.

Она вытирает стекло, не задавая больше вопросов, но если я ее вообще знаю, могу предположить, что она формулирует ответ в своем большом мозгу. Джульетта не что иное, как практичность, целеустремленность и сосредоточенность. На самом деле, если бы она не собиралась поступать в колледж, я мог бы предложить ей стажировку в консалтинговой фирме Рейвэдж. Через пять лет она могла бы стать чертовым вице-президентом. Хотя это означало бы, что она должна быть связана с Рейвэдж, и я знал, что она лучше этого.

Ее рука ненадолго касается моей. Отступив на шаг, я не позволяю себе заметить слегка удрученное выражение ее лица.

— Ты собираешься сказать мне, почему сегодня была плохая ночь? — спрашиваю я, прежде чем она успевает швырнуть в меня одним из своих Паркеризмов. Я знаю, что она хочет спросить о моей семье. Она всегда так делает. Клянусь, моя семья для нее как своего рода научный эксперимент.

— Ничего. Просто обычное подростковое поддразнивание.

Я напрягаюсь.

— Тебя кто-то дразнил? — спрашиваю я тише, чем прежде.

Дай мне имена, я хочу спросить.

— Ничего страшного, Чейз.

Мое имя на ее губах пугает меня. Она почти никогда меня так не называет. Даже когда ей было девять лет, она называла меня Рейвидж.

Я вытираю раковину, и она вытирает второй бокал. — Скажи мне.

Она неудобно ерзает. — Это действительно ничего.

Я выхватываю полотенце из ее рук и скручиваю его. — Скажи мне, или я сам разберусь. У меня есть связи.

Она скрещивает руки. — Какое тебе дело?

Я пожимаю плечами. — Этого достаточно, чтобы выпить два стакана. Кажется, я никогда не видел, чтобы ты что-нибудь пила. Всегда. Кроме твоих отвратительных протеиновых коктейлей перед пробежкой.

Она слабо улыбается, прежде чем тяжело вздохнуть. — Хорошо. Но я знаю, что как только я скажу тебе, ты начнешь защищаться и злиться, поэтому ты должен пообещать сохранять спокойствие.

Ее слова заставляют меня прикусить щеку изнутри.

— Я слушаю, — рычу я, откладывая полотенце и поворачиваясь к ней лицом.

— Ну, пара девочек из моего старшего класса говорили о том, что этим летом они потеряют девственность, чтобы им не пришлось поступать в колледж девственницами, — начинает она, ее голос немного дрожит от нервозности.

Мне не нравится, как это звучит. — И?

— А потом я поняла, что я единственная девушка, которая до сих пор девственница.

Черт.

Я подозревал и эгоистично надеялся, что это так, но опять же, у меня не было никаких претензий к ней, так что я не мог спросить.

Тем не менее, несмотря на то, что мне не следует идти туда с Паркер, я заинтригован. Собственнический зверь, которого я пытаюсь скрыть почти от всех, рычит, требуя ее.

Я прочищаю горло. — Что плохого в том, чтобы поступить в колледж девственницей?

— Все? — возражает она, ее щеки пылают. — Я… я буду единственной.

Я сужаю глаза, обдумывая ее слова. Было бы так легко воспользоваться этой ситуацией, но это Паркер. Она заслуживает весь мир. Хотел бы я, чтобы она это поняла.

К черту ее друзей за то, что они заставили ее чувствовать себя плохо из-за этого.

— Ну и что? Ты думаешь, что твоя девственность — это то, от чего ты должна отказаться и отказаться по прихоти? — Мой голос тверже, чем я хотел.

Это ошеломляет ее. Она зажимает нижнюю губу зубами и черт возьми , она сейчас выглядит чертовски уязвимой.

— Ты спросил, — жестко отвечает она. — А я тебе говорила. Это большое дело для меня.

— Ты права. Я рад, что ты сказала мне, Паркер.