Изгнанница. Искра Императора (СИ) - Лита Ксения - Страница 48

Что же касается Альви, ее воспитывали как хрупкий цветочек, поэтому Натаниэль решительно не понимал, откуда что взялось. Он отправил в Лавуаль одну женщину, а получил совершенно другую. Возможно, дело было в том, что она чуть не погибла (дважды), но все равно, таких резких перемен ему раньше не доводилось видеть. Поэтому он решил за ней наблюдать. Настолько, насколько у него получится: в прошлом Альви, опять же, была бы счастлива его вниманию, эта при малейших намеках на что-то подобное, замыкалась, закрывалась, становилась холодной и чужой.

Она говорила про Анасту, что-то про его к ней отношение, но во дворце она наверняка догадывалась, что у него есть любовницы. Тем не менее всегда встречала его с затаенной надеждой и обожанием в глазах. В этих глазах он ничего такого не видел: отстраненная и неприступная женщина, как некогда Лавуальская крепость, никогда не стеснялась напомнить ему об их соглашении. Прямо или намеком.

Как, например, сегодня. Во время приглашения в термы.

Если честно, когда она предложила ему присоединиться к девичнику, Натаниэль сначала не поверил своим ушам. Потом разозлился. Потом восхитился. Потом разозлился снова. Его жене, которая жила с ним во дворце, такое бы даже в голову не пришло — хотя бы потому, что на следующее утро все бы рассказывали сплетни о том, что император устраивает оргии со служанкой, фрейлиной и собственной беременной женой. В целебных Лавуальских водах, призванных наполнять энергией и согревать, в том числе маленького драконенка.

Увы, Альви о слухах и ни о чем таком не подумала. Эта Альви. Ее как подменили!

Натаниэль злился не только на нее, но и на себя — за то, что согласился на такое! Надо было заставить ее сидеть в спальне вместо отдыха на источниках, но… он так же прекрасно понимал, что с этой женщиной, с этой другой Альви не получится использовать давление собственной власти. Он уже попробовал, и закончилось это испачканными сапогами, брюками и испорченной ночью. Если она чего-то не хочет, она будет сопротивляться до последнего, он это тоже отлично осознавал. Поэтому понимал, что действовать надо по-другому. Надо поступать так, как она не ожидает. Поэтому и согласился на ее «девичник», поэтому и отправился с ними.

И все это время злился еще больше. Ему, не привыкшему к отказам, казалось сейчас невероятным, что он лезет из кожи вон, чтобы завоевать внимание женщины. И кого⁈ Собственной жены! Той, которая принадлежит ему по умолчанию! Принадлежит, да не принадлежит.

Временами у него создавалось ощущение, что эта Альви как ветер: попробуй его схватить, даже обладая магией. Ускользает, хлещет наотмашь, а может быть ласковым, согревающим… Если с первыми двумя состояниями этого ветерка он уже познакомился, то третий мог себе только представить. Вот такие странные мысли теперь приходили ему в голову, когда он о ней думал, а думал о жене Натаниэль часто. На советах, во время работы в своем кабинете, перед сном, во сне, по утрам… а больше всего злило то, что теперь он не мог смотреть ни на одну другую женщину! В том самом смысле.

Если раньше ему не составляло труда сбросить напряжение с любой понравившейся ему женщиной, то теперь перед глазами стояла исключительно Альви. Исключительно ее он хотел, во всех смыслах. Сделать своей. Увидеть, как она кусает губы, с которых срываются стоны, касаться ее, клеймить поцелуями, укусами, чтобы все, и в первую очередь она, понимали, что эта невероятная женщина принадлежит ему, но…

И снова он натыкался на это проклятое «но»! С новой Альви ничего нельзя было делать помимо ее воли. Попробуй он ее продавить — и, скорее, сломает все, то хрупкое подобие перемирия, которое между ними сейчас набирало силу. Она только-только перестала смотреть на него как на врага.

Обо всем об этом он думал, сидя в горячем бассейне, который был призван расслаблять, но, кажется, его действие преувеличивали.

Про злость Натаниэль забыл сразу, как только увидел все еще хрупкую, но при этом наливающуюся из-за беременности фигурку жены в этом купальном костюме. Округлившийся животик, набухшую грудь. Изящные, округлые изгибы ее тела. К счастью, он уже сидел в одном из бассейнов, иначе вышла бы неловкость. Не то, чтобы Натаниэль стеснялся реакций своего тела, но здесь были еще две женщины. О которых он вспомнил только когда увидел, как они погружаются в воду рядом с Альви, до этого их будто вырезало из его реальности. Да и реакция оказалась весьма быстрой, как у подростка, в смысле, с такой скоростью его желание еще не наливалось.

Поначалу он пытался сосредоточиться на их разговоре, чтобы отвлечься, но Альви использовала его искру, и… закрылась от него! С ума сойти! Чтобы женщина так легко использовала магию дракона — это тоже был самый настоящий парадокс! Да, во время беременности женщина могла частично овладеть магией, но эта женщина словно родилась с ней. Просто чудеса какие-то.

А вот с ним творились совершенно не чудеса. Альви уже давно сидела по плечи в теплой водичке, Натаниэль же с трудом держался, чтобы не опустить собственные руки под воду. Такого с ним с самой драконьей юности не творилось, поэтому стоило служанке с маркизой уйти, он мгновенно поднялся из воды. По-драконьему быстро, используя магию, оказался рядом с супругой и погрузился в бассейн рядом с ней.

— Ой, — пробормотала она, оборачиваясь. — Как ты это сделал?

— Я дракон, — напомнил он больше себе, чем ей. Этими словами пытаясь отрезвить в первую очередь себя, но дракон внутри отрезвляться не хотел. Перед ним была самая желанная женщина, его Искра, и для дракона было совершенно непонятно, почему они медлят. Особенно когда аромат желания — ее, их общего желания, так силен.

Еще одно короткое мгновение Натаниэль смотрел ей в глаза, а потом в один миг сократил расстояние между ними и привлек Альви к себе. Прикасаться к ней даже через ткань купального костюма было обжигающе-горячо, а уж если с него ее снять…

Натаниэль запустил пальцы в ее волосы, собранные на затылке, выдергивая шпильки, позволяя шелковому полотну рассыпаться по плечами и спине.

— Они же намокнут! — возмутилась Альви, но как-то неуверенно.

В ее глазах тоже плясали искры, искры его собственной магии, их общей магии, и Натаниэль наклонился, впиваясь губами в красивые, желанные губы. Дурея от ее податливости, от прижимающегося к нему тела, провел пальцами по покатым плечам. Чувствуя, как ее соски стягиваются в тугие горошины, прикусил ее губу, и в этот момент Альви отпрянула.

— Нет! — хрипло сказала она, сверкая глазами и добавила еще более резко: — Нет!

После чего быстро вскарабкалась на бортик, рискуя поскользнуться. Натаниэль подал ей руку, но она ее оттолкнула и убежала так быстро, что он едва успел вздохнуть. А впрочем, вздохнуть он все же успел: судорожно, рвано — и, задержав дыхание, ушел под воду с головой, привычно считая до ста. Эта методика была одной из самых сильных, чтобы взять над собой контроль, над собой, над своей магией, над драконом.

Потому что сейчас он был как никогда близок к тому, чтобы перешагнуть через ее «Нет» и наделать больших, непоправимых глупостей.

Аглая

У меня до сих пор сердце билось как заведенное, отдавая набатом в виски, стоило мне вспомнить о произошедшем в бассейне, хотя прошло без малого два дня с нашего неудавшегося девичника. Или удавшегося? Это как посмотреть, потому что Ханне после чая и прохладной купели стало легче, они с маркизой разговорились и наконец-то подружились. Я окунулась в ту же купель, желая избавиться от наваждения, вызванного губами и руками одного настырного дракона, от жара, что гулял в крови, словно жидкое пламя, от настойчивого желания вернуться. Очень хотелось продлить поцелуй, а затем позволить тлеющим углям разгореться до настоящего пожара. Я словно глотнула живое солнца и чуть не сгорела дотла.

Купель, спасшая Ханну от перегрева, увы, от перевозбуждения меня не спасла. Наоборот, мягкая обволакивающая сила воды только сильнее напомнила мне объятия супруга. Как его пальцы вплетались в мои волосы, заставляя запрокидывать голову, как губы скользили по губам, раскрывая меня… Земные позаботились и о ледяной купели, для любителей острых ощущений, но доктор Вайт мне строго-настрого запретил мерзнуть. В горячую воду мне было можно, а в холодную ни-ни. Поэтому приходилось спасаться старыми добрыми дыхательными упражнениями. Помогало ли это? Скорее да, чем нет. Я не явилась ночью в соседнюю спальню и не потребовала исполнять супружеский долг! Уже достижение.