Изгнанница. Искра Императора (СИ) - Лита Ксения - Страница 1

Сквозь шум в ушах доносились голоса, приглушенные, незнакомые.

— Бедняжка… как она будет жить дальше…

— Что же делать-то теперь?

— А это еще ар Эрхольд не знает…

Я попыталась открыть глаза, но веки казались тяжелыми, просто неприподъемными.

— Что ж, я сделал все, что мог. Дальнейшее зависит от воли небес и ее здоровья.

Мужской голос, а он явно принадлежал мужчине, показался надтреснутым, сиплым, словно его обладатель был давно и хронически простужен. Он ввинтился в сознание, как ржавый шуруп, спровоцировав приступ головной боли, от которой даже в закрытых глазах замелькали искры. Да что со мной такое вообще? Что происходит?

Последнее, что я помнила, это как просила Настю подать мне сумку, в ней лежали ампулы антигистаминного и шприцы. Потом наступила темнота, а потом — вот это вот… Что это — вот?

Я в больнице? Но почему тогда все вокруг так странно выражаются?

Я все-таки приоткрыла глаза и обнаружила, что лежу в совершенно незнакомой комнате, меньше всего похожей на больницу. Если, конечно, кто-нибудь не решил бы стилизовать частную клинику под средневековый замок, а точнее, комнату какой-то принцессы. Потому что лежала я на кровати с тяжелым темно-красным балдахином. Столбики, этот самый балдахин удерживающие, возносились ввысь метров на пять. Пять метров! Потолки! Я даже когда останавливалась в «Национале», будучи в командировке, таких потолков не видела.

Помимо кровати с балдахином здесь наблюдались узорчатые арочные окна, одно я увидела, слегка повернув голову, свет из второго лился на двух перешептывающихся девушек в длинных платьях, напоминающих горничных из какого-нибудь викторианского романа. Они стояли ко мне спиной, спиной ко мне развернулся и невысокий пузатый человечек с явно намечающейся лысиной. Судя по тому, что он собирал в саквояж — какие-то склянки, пузырьки, и прочее, это был местный лекарь.

Местный⁈ Где я вообще?

— Где… я… — это был не мой голос. Не мой от слова совсем! Мой всегда звучал низко, даже грубовато, мне даже говорили временами, что я слишком много курю, хотя я никогда в жизни не курила! Просто такая особенность связок. Этот же зазвенел, как ручеек весной или как чириканье подбитой птички, но на это чириканье обернулись все.

И горничные, которые вытаращили глаза так, словно я восстала из мертвых, и лекарь, который сдвинул свои негустые брови, полосками разбросанные над глубоко посаженными глазами.

— Госпожа Альви! Госпожа! — Первой опомнилась одна из девушек и бросилась ко мне, чем повергла меня в еще больший шок.

Какая я им госпожа? Я Аглая Лисовицкая, ведущий менеджер в крупной ивент-компании. Аллергик со стажем, двадцати семи лет от роду (вот все двадцать семь и аллергик), не замужем, детей нет.

— Как вы себя чувствуете? Вам нельзя вставать! — воскликнула девушка, когда я попыталась приподняться. — У вас снова может открыться кровотечение!

— Служанка права. — Надтреснутый голос принадлежал именно лекарю, хотя сейчас и прозвучал надменно и высокомерно-снисходительно. — Вы не далее как неделю назад пережили процедуру магического оплодотворения, которое закончилось неудачей. Теперь вам нужно лежать минимум два дня, если хотите остаться в живых.

Че-го⁈ Он нес какую-то совершенную околесицу, но в этой околесице была доля правды: мое тело напоминало беспомощный кулек или побитую о камни тряпичную куклу. Даже на одно маленькое усилие, попытку присесть, ушли все силы, и я рухнула на подушки. Это мгновенно аукнулось мне болью в висках и в низу живота, словно раскаленная спираль внутри полыхнула.

Я не сдержала стона, перед глазами все поплыло. И именно этот момент выбрало мироздание, чтобы оглушить меня еще сильнее. Дверь распахнулась, служанки и лекарь синхронистично согнулись пополам, как будто у них разом случился принцип аппендицита.

В силу своих ограниченных способностей я могла только слушать, вот я и слушала: тяжелую поступь сильных шагов, пока передо мной, а точнее, перед лекарем, не нарисовался мужчина в пару метров ростом, с военной выправкой и странной, физически осязаемой исходящей от него мощью. На меня он даже не взглянул.

— Что с моим наследником? — жестко спросил он.

На этом сознание меня благополучно оставило, и я провалилась в темноту.

Аглая

Следующее пробуждение было слегка получше: мое тело больше не напоминало куклу вуду, которую злобный колдун методично тыкает иголками. По крайней мере, когда я вновь вернулась из царства Морфея, ничего не болело, низ живота не напоминал раскаленный комок, мигрень тоже больше не возвращалась. Это было первое, о чем я подумала, когда снова осознала себя живой. А второе — я сошла с ума.

Потому что когда я открыла глаза, средневековая больница никуда не делась, кровать с балдахином была на месте, я на ней, вся тяжелая мебель того же давящего цвета бордо — кушетка в изножье, кресла, стол на массивной резной ножке, увенчанный четырьмя лапами. Диван, незнакомые мне пейзажи, высоченные потолки и окна… словом, все атрибуты сумасшествия на месте.

Я ущипнула себя за руку, надеясь проснуться, но тщетно. Разве что на тонкой бледной кисти тут же возникло смачное красное пятно. Ай!

На тонкой бледной? Я всегда была смуглой, даже когда не получалось выбраться на пляж и позагорать, а это… что это⁈ Это не мои руки! Это не мои пальцы! А-а-а-а-а-а-а!

Отличавшаяся изрядной выдержкой, я не выдала это вслух, зато окончательно подскочила на постели. Подскочила и обнаружила, что в еще одном придвинутом вплотную к кровати кресле спит миловидная блондинка. Закутавшись в тонкую узорчатую шаль, девушка в длинном пудровом платье, украшенном кружевами, спокойненько себе сопела в две дырки!

В отличие от меня. Я спустила ноги с высоченной кровати: правда высоченной, пятки даже не коснулись пола, пришлось спрыгивать. Босые ступни тут же утонули в густом ковре с ворсом, который кончался примерно там же, где и изножье кровати. Полы тут были просто ледяные, но я все равно метнулась к большому напольному зеркалу, которое заметила у дальней стены.

— О… о… — В ответ на мое «о» отражение округлило ротик.

Мягкие пухлые губы. Голубые глаза. Овальное личико, как у куколки, длинные, до талии, густые волосы: каштановые, с красноватым отливом. Этой девочке было от силы лет девятнадцать! Невысокая, нежная, хрупкая, как тростиночка, в белой сорочке до пят, с тонкой светлой кожей.

Я закрыла руками рот. Отражение повторило все один в один, голубые глаза расширились.

Я убрала руки, и девушка в зеркале сделала все то же самое.

Зря!

— А-а-а-а-а-а! — все-таки закричала я.

— А-а-а-а-а-а! — донеслось из-за спины. Что-то скрежетнуло по полу, я обернулась.

Блондинка смотрела на меня с вытаращенными глазами, с такими же вытаращенными, как мои. Если бы только это… они еще были подозрительно похожи на мои, такие же небесно-голубые. Мы что…

— Сестра! — взвизгнула девушка. — Сестра, ты очнулась! Слава небесам! Я так волновалась!

Она подлетела ко мне быстрее молнии, обхватила руками, грозя задушить в объятиях. Правда, в следующий момент уже отстранилась:

— Ой! Тебе наверное больно! Прости!

Мне не больно, я с ума сошла. Киса ку-ку.

Нет, тот факт, что я умерла от анафилактического шока и попала… куда? Я еще могла принять. Но то, что я тут хожу, двигаюсь и говорю, совсем как живая…

— Вернись в постель, немедленно! — тут же напустила на себя строгий вид девушка. — И, пожалуйста, больше так не вскакивай! Для тебя это может плохо закончиться!

Да-да, магическое оплодотворение, которое уже плохо закончилось. Это мне подсказала память. Больше она мне пока ничего не подсказывала. Хотя нет. Еще она подсказала мне мужской образ: тот, что я успела мельком выхватить перед тем, как потеряла сознание в этой самой комнате. Высоченный мужчина с волосами цвета… да вот в точности того же цвета, что у меня: как древесная кора с алыми всполохами. Широкоплечий, в военной форме, который спрашивал про своего наследника.