"Фантастика 2025-41". Компиляция. Книги 1-43 (СИ) - Парсиев Дмитрий - Страница 91

…

— Здравствуйте, Алевтина, — поздоровался я с секретаршей в приемной начальника управления.

— Издрассстиии, — тоном, преисполненным плебейским презрением к низвергнутой и бесправной интеллигенции, ответила красивая и в то же время омерзительная девица.

На секунду прикрыл глаза… Так, с такой звездой каши не сваришь. Ладно.

— У себя? — невозмутимо спросил я.

— Заааанят, — протянула она, считая, что выиграла противостояние и мне следует с рабским почтением удалиться, причём желательно беззвучно.

Ну, «занят», состояние относительное. Наверняка мой вопрос важнее любого другого.

— Свои, — рыкнул я достаточно громко и решительно вошёл в кабинет к начальству.

Закрыл за собой дверь. Хозяин кабинета сидел, обхватив руками собственные локти и слушал подчинённого, причем на глазах обоих без труда угадывалась тоска. Наверное, обсуждают что-то радостное и жизнеутверждающее.

— Любезный, — обратился я к подчиненному, — нам бы с начальником управления поговорить. Приватно…

Подчинённый, даже не глядя на меня, поспешно встал и с некоторым облегчением покинул кабинет. Пока он выходил, Пистунов приосанился, придал лицу важное выражение и набрал воздух.

— Давайте без этого, — присел я на освободившийся стул.

— Вы вообще кто, молодой человек? — хотя и потеряв боевой задор, спросил он.

— Тамбовский волк тебе молодой человек, — беззлобно ответил я. — Человек вхожий в прокуратуру. Пришёл по достаточно срочному делу.

Начальник управления при упоминании карательного органа, который отравил под арест не только начальника службы, но и большую часть верхушки, нервно поерзал на стуле. Судя по его молодости, он и сам занял этот кабинет после ряда отставок.

Для кого-то уголовное дело, для кого-то карьерный рост. Вопрос ведь в том, в каком жизненном списке ты окажешься.

— Что-то я пока не понимаю.

— Губачевскому приходится всё время докладывать, а сейчас ещё сторонний вопрос с фискальной службой образовался.

— Чего вам надо? Какой ещё вопрос? Мы же уже обо всем договорились? Я заплатил.

— Ну так время-то идёт.

— Чего же вы хотите, уважаемый? Денег больше нет.

— Во-первых, они ещё есть, а во-вторых, — я выставил руку и ткнул пальцем в ворох документов на его столе, — Обращение Скоморошинского по паровозу в вашем рассмотрении?

Он часто-часто заморгал.

— Простите… Не в силах помочь, дело на контроле у правительства, законы, знаете ли… — протянул он.

— Я не прошу мне, как вы выразились, помочь. Вы через месяц какой ответ собрались на заявление давать?

— Ну….

— Баранки гну. Гражданин Скоморошинский, бла-бла-бла… для того, чтобы вы забрали свой паровоз, надлежит уплатить один миллион четыреста тысяч ввозной фискальной пошлины?

— Вы прекрасно осведомлены. Ну да, примерно так бы и ответили. Законы, знаете ли… — повторил он ту же мантру и заморгал от волнения.

— Ну так я и не прошу прыгать выше законов. Мы же с вами законы не нарушаем, верно?

— Ну ка-канечно. Законы, знаете ли, они же выше нас.

— Вооот. Нас, — я поднял палец вверх, — это устраивает. Я прошу вас чтобы к вечеру я пришёл к Алевтине, и она мне выдала на руки готовый письменный ответ. Исходящий, дата, подпись, печать. Могу я на вас рассчитывать?

— У нас много работы. Сроки… Согласование… Законы, знаете ли…

— Сегодня вечером я забираю письмо, потому что завтра иду на поклон к Губачинскому. С ответом или без него. И если без него, то выгораживать вас не стану, прямо скажу, виноват Пистунов, его и прошу казнить. Вы же понимаете, что если прокуратура половину ваших отправила под арест, то это не означает что к остальным нет претензий? Просто, кто-то должен дело делать, работать. Будет письмо, простое, прошу заметить, по содержанию, это показатель, что работа делается. А если не делается, прошу не обижаться. Всего доброго.

Я встал, приосанился и вышел, не прощаясь.

…

Письмо с витиеватым отказом вечером у меня, разумеется, было. Формально это не отказ, а длинное цитирование норм об уплате ввозного сбора. Но по смыслу — отказ, просто так мы вам паровоз не отдадим, а сумма, оплаченная по решению суда фискальную службу, не касается. Всё прогнозируемо, я только лишь ускорил естественный процесс.

А ещё на меня посмотрела с ненавистью Алевтина. Моё магическое чутьё даже чуточку шевельнулось, кажется, она попыталась меня проклясть. Ну, добро пожаловать в клуб «мы жалкие ничтожества и ненавидим Филинова».

Главное что? Письмо, которое я бегло прочёл — у меня и я закинул его в офис, в соответствующую папку, прежде чем пешком отправился в «Золотой фазан».

На входе, как оказалось, обыскивали. Во всяком случае, мужчин. Работало это правило вечером, поэтому я с ним сталкивался впервые. Ну, нынешний я.

Обыскивали ненавязчиво, с некоторым уважением, но всё же…

Так-то я адвокат с сюрпризом.

Я не стал понтоваться своим статусом (обыскивать адвоката процессуально сложно даже полиции), обманывать или юлить, а честно сказал охраннику, что у меня с собой пистолет и нож, причем нож я отдавать откровенно не готов. В крайнем случае вернусь в офис, оставлю сюрпризы там, времени только жаль. Поскольку начальником службы безопасности, которого позвал для разруливания этого вопроса — был Зураб, то он пошёл мне навстречу.

— Аркадий, дарагой! Отдавай пистолэт, мы его положим в ящик, дадим тебе номерок. А нож, что за нож, пакажи⁉

Я продемонстрировал ему Шило, горец скептически потрогал лезвие. Оружие не произвело на него особого впечатления.

— Это у тебя как кинжал? — сделал хитрые глаза он.

— Ну да, типа того, — ответил я, имея в виду, что он весьма отдалённо напоминает его, то есть кинжал.

— Кинжал для мужчины, это святое! Оставь себе. Но! Обещай, что никому показывать его не будешь, размахивать, угрожать. Это не серьёзно. Если кто увидит, я скажу, что мы не знали, не видели, отнимем и поругаем тебя!

— Зураб Ливанович, да кому я его покажу, это против монстров при прорыве, я же адвокат, сугубо мирный человек.

— А… Ну да, дэйствительно. Иди. Много не пей, не гневи хозяйку.

Я подошёл к бармену, тот смазал меня взглядом, поставил передо мной и молниеносно наполнил водкой рюмку. Водка была ледяной и моментально запотела.

— Давно вас не было, Аркадий.

— Кхе. Да, понимаешь, приболел, врачи не велели… а не подскажешь, Рябинского ищу, сказали, что он постоянный посетитель.

Бармен ощутимо вздохнул и сделал горестное лицо.

Я приземлил на барную стойку пятирублевую купюру и сделал вид, что отвернулся.

Купюра исчезла, бармен приблизился к моему уху и показал в зал пальцем.

— Вон тот господин. Вредный мужик, ругается чуть что, чаевых сроду не оставлял.

Я достал ещё одну такую же купюру.

— А что ещё интересного расскажешь, голубчик?

— Вам-то зачем? Он вроде не дама, чтоб его охмурять? — недоверчиво покосился он на купюру.

— Деньги лишние, — огрызнулся я. — Он денег моему клиенту должен, хочу с ним поговорить, думаю, на какой кривой козе к нему подъехать.

— Ну, если подумать… Благородный, из купцов, руками сроду не работал. Местный. Деньги любит, жадный, скандалист, считает себя умнее других.

— А полицию боится? Суд, прокуратуру, каторгу?

— Неее… У него шурин в кадровой службе в полиции, большая шишка, он его много лет прикрывает.

Ага, значит вариант с угрозами не сработает.

— А дела у него как идут?

— Шут его знает. Но раз тут по пару сотен за вечер проигрывает, значит деньги не последние.

— Жене изменяет?

— Вроде нет. По крайней мере тут к бабам не пристает и приходит один. А! Ещё пару раз так сильно поругался с другими посетителями, что даже и подрался.

Я дал бармену его честно заслуженные пять рублей. Сказанное им было не точным, и не факт, что правдой, как и любая оперативная информация. И всё же отталкиваться буду от неё, у бармена не было причин меня обманывать. Итак, он азартный, а вот запугать его не получится.