Сатисфакция (СИ) - Пылаев Валерий - Страница 34

— Не сомневаюсь. Но вряд ли это будет так уж просто. — Гагарин мрачно усмехнулся. — Мещерский оказался куда сильнее, чем мы думали. Сейчас он единолично держит в руках всю Государственную думу и министерства, и у него достаточно денег, чтобы купить верность военных. А в интригах старик всегда был сильнее и Морозова и, пожалуй, даже нас с вами.

— Увы, — вздохнул я. — Сидеть на гвардейских штыках оказалось не так уж удобно. Чинуши из министерства связали вояк по рукам и ногам, и у Совета, фактически, больше нет возможности решать проблемы силой, как раньше. Морозов попросту боится высунуться, а медийная схватка… Нет, эту войну ему не выиграть.

— У Георга достаточно союзников. На его месте я бы поскорее заявил о грядущей коронации.

Поплавский явно заскучал, слушая наш разговор — и решил поучаствовать. С весьма, надо сказать, дельным замечанием: я и сам ожидал от Георга ответного хода чуть ли не с того самого дня, как мы стащили из-под венца Елизавету. Но его светлость почему-то медлил — и наверняка на то были причины.

Впрочем, они-то меня как раз интересовали мало.

— Нужно, чтобы ее высочество снова заявила о себе. Желательно до того, как утихнет шумиха по поводу интервью в сети. — Я сделал несколько шагов и уселся на подоконник. — И нужно освободить Сергея Юрьевича из Петропавловской крепости. И, желательно, сделать это не тайно, а явно. У нас есть сила — а значит, настало время ее продемонстрировать.

— Сила? — хмуро переспросил Гагарин. — Хотел бы я знать, о чем вы говорите, Владимир Федорович. Пока мы не можем быть уверены, кому можно доверять даже в гардемаринской роте. Нам понадобится больше людей. Намного больше!

— И они у нас будут. Примерно через… — Я достал из кармана телефон. — Примерно через двадцать секунд.

— Что вы хотите этим сказать⁈

Гагарин явно хотел спросить что-то еще, но его слова потонули в шуме, раздавшемся на улице. На дорогу прямо под окном, у которого я расположился, выехал огромный черный джип. За ним из-за деревьев показался хорошо знакомый «Икс», потом еще пара немецких седанов… А за ними машины потянулись вереницей.

— Кто это? — Гагарин снова сдвинул брови, и я почувствовал, как всколыхнулся его Дар, готовясь к возможной схватке. — Надеюсь…

— О нет, ваше сиятельство — не извольте беспокоиться. — Я махнул рукой. — Это друзья. И самые надежные люди во всей Империи — даю вам слово. Впрочем, уже скоро вы убедитесь в этом сами.

Дверца черного джипа распахнулась, и наружу из машины выбрался рослый и плечистый мужчина с окладистой седой бородой. А за ним — еще один. Тоже богатырского сложения, но чуть ли не вдвое моложе. Отец и сын. До этого мне приходилось видеть обоих только на фотографиях, однако я узнал бы их и так — фамильное сходство с моим товарищем бросалось глаза с первого взгляда.

— Так… Господи, да сколько же их там? — Поплавский встал рядом и даже слегка оттер меня от окна. — Только не говори, что это…

— Камбулатовы, — усмехнулся я. — Тридцать шесть представителей славного рода князей Камбулатовых. С друзьями и родственниками их было бы раз этак в десять больше, поэтому я попросил остальных провести еще неделю в Новгороде… Ну же, не стой столбом. — Я ткнул Поплавского локтем в бок и указал на знакомую фигуру у капота «Икса». — Пойдем, обнимем старого друга. Ты ведь наверняка уже успел соскучиться.

Некоторых жизнь ничему не учит. Некоторые, получив пару раз по носу, становятся чересчур осторожными. Начинают дуть даже на замерзшую воду, перестраховываются, готовятся к совсем уж фантастически-паршивым вариантам развития событий и в конце концов сами связывают себя по рукам и ногам, превращаясь в вечно встревоженных полубезумных параиноиков, неспособных на элементарые действия. Такие люди нечасто проигрывают — только лишь потому, что не начинают играть, заведомом отказавшись от любых призов, которые своенравная фортуна порой подбрасывает.

Но подбрасывает смелым.

Я же имел достаточно оснований считать себя одним из тех счастливчиков, кто умеет делать нужные выводы из собственных ошибок и… скажем так, не делать всех остальных. Самонадеянный просчет, который закончился пленением младшего Гагарина, заставил меня уделить побольше внимания конспирации и маршрутам в городе.

Но намертво запереть на даче под Приморском, конечно же, не смог. И когда настало время снова прогуляться в столицу, я натянул новую личину и отправился в путь.

С такой группой сопровождения, что рядовые граждане предпочитали обходить нас стороной, а полиция и гвардейцы неодобрительно качали головами, хмурились, однако даже не пытались остановить дюжину парней в кроссовках и спортивных костюмах.

Из которых я, пожалуй, был самым неубедительным и худосочным. Короткие стрижки, бороды, суровые взгляды темных, как южная ночь, глаз и сросшиеся над переносицей густые брови. Камбулат с братьями и прочей родней — лучшей охраны и по совместительству маскировки я не мог и придумать.

Со стороны это наверняка выглядело вылазкой лихих горцев на прогулку в центр столицы. И пока такие люди вели себя прилично — даже патрульные предпочитали обходить их стороной.

Тем более, что повод добраться до Дворцовой площади и поглазеть по сторонам у нас объективно имелся: новоиспеченный канцлер Мещерский решил устроить самый настоящий праздник по поводу вчерашней пресс-конференции.

На который его светлость герцог Брауншвейгский и Люнебургский Георг из рода Вельфов заявил, что после долгих раздумий и сомнений все же ощущает в себе достаточно сил и уверенности поддаться на уговоры Государственный думы и петербургской знати, которые в один голос просили… нет, пожалуй, даже требовали у него воспользоваться законным правом занять российский престол.

И короноваться, перед этим приняв православие и получив местный паспорт на имя Георгия Федоровича Романова.

Ожидаемый ход. Если я чему-то и удивлялся, то разве что тому, что иберийцы и Мещерский не провернули этот финт еще раньше. Видимо, тогда они еще желали набрать побольше союзников, попутно сделав из Георга не только суперзвезду и медийную персону, но и чуть ли не самого настоящего народного героя.

И, надо сказать, у них это получилось… почти. Глядя на нарядную толпу вокруг, я и сам на мгновение поверил, что его светлость действительно поддерживает чуть ли не весь город. На экранах телевизоров, транслирующих мероприятие на всю страну в прямом эфире, все это наверняка смотрелось еще эффектнее: полная площадь ликующих людей, автомобильные гудки, флаги Брауншвейга, то тут, то там свисающие из окон и развевающиеся на ветру…

Спектакль. Качественно подготовленный, дорогостоящий, разрекламленный, с блестящим актерским составам и срежиссированный профессионалами по высшему разряду — но все же спектакль. Я имел возможность наблюдать картину и воочию, и на параллельно — на экране телефона, который умница Корф сумел подцепить к трансляции федерального канала.

Кто-то менее искушенный, пожалуй, и не заметил бы особой разницы. Но я видел, что телевизионщики специально выбирают ракурсы, вылавливая те места на площади, где люди стояли особенно кучно. А может, даже не стеснялись монтировать в прямой эфир нарезки с помолвки Елизаветы и Матвея Морозова, которая состоялась… должна была состояться чуть меньше месяца назад.

А крупные планы, с которых зрителям у экранов улыбались красотки и молодые парни, повязавшие на плечи флаги города, наверняка и вовсе были работой профессиональных актеров примерно наполовину — если не больше. Конечно же, число почитателей и преданных сторонников Георга уже давно измерялось тысячами и даже десятками тысяч, а с сомневающимися их количество вполне могло бы достичь и миллиона…

Много? Пожалуй. Но уж точно не для города с населением чуть ли не вдесятеро больше. Я еще не успел забыть, сколько людей вышли на улицы встречать мои танки в девяносто третьем — однако их точно было побольше, чем сегодня.