Сатисфакция (СИ) - Пылаев Валерий - Страница 15

Над выбором транспорта для побега при планировании операции мы особенно не заморачивались. В условиях, когда все основные магистрали и мосты перекрыты, а тебе предстоит пробираться по узким улочкам и преодолевать нестандартные препятствия, ничего лучше мотоцикла представить попросту невозможно.

Мы и не представляли.

Выскочив во двор, я огляделся, не заметил ничего подозрительного и тут же ринулся к припаркованным в сторонке байкам. Мне очень не хотелось использовать для этой операции своего «самурая», прекрасно понимая, что для нас с ним это будет, скорее всего, последний танец, но времени, чтобы приобрести и обкатать что-то подходящее, уже не оставалось. В своем мотоцикле я хотя бы был уверен на все сто. Поплавский же притащил себе откуда-то красно-черного итальянского монстра «Дукати».

Я его выбор, конечно, оценил, но и удивил он меня немало: на мгновение снова возникло ощущение, будто мы собираемся не отрываться от погони, в результате которой, скорее всего, расстанемся со своими стальными конями навсегда, а едем на байк-фестиваль — исключительно повыпендриваться.

Впрочем, Поплавскому виднее. Видимо, может себе позволить. Главное — чтоб водил нормально… В чем я практически не сомневался. Мой сосед по блоку оказался полон скрытых талантов, и рано или поздно я все же поинтересуюсь, где и в каких условиях он их развивал.

Запрыгнув на байк, я бросил взгляд на часы. С момента начала операции прошло каких-то три безумных минуты — а казалось, что мы бежим уже целую вечность. Сирены все еще надрывались, а вот громкоговорители, кажется, сумели заткнуть. Еще немного — и все окончательно очнутся и начнут действовать организованно.

И лучше бы нам за это время убраться куда подальше.

Мотоцикл отозвался на кнопку стартера гулким рычанием. А через секунду в сопровождении Поплавского подоспел и наш особо ценный груз. Я поморщился. Ездить на мотоцикле в свадебном платье — не лучшая идея, но времени на то, чтобы переодеться у нас не было совершенно.

По крайней мере, на этом этапе.

— Садись! — скомандовал я. — Держись крепче, но не впивайся. И главное — ничего не бойся. Все будет хорошо.

— Готов!

Сзади послышался басовитый рык «Дукати» Поплавского. Я кивнул, и, бросив взгляд через плечо, крикнул:

— Делай, как я!

И тут же до упора выкрутил газ.

«Самурай» сорвался с места, как бешеный пес с цепи, одним прыжком пересек двор и нырнул под арку, вылетая на улицу. Я вжал тормоз, выставил ногу, поворачивая байк на месте, и снова крутанул газ, оставляя за спиной блокпост, перекрывающий подъезд к собору. Гвардейцы еще пытались сообразить, что за два ревущих монстра выскочили прямо на них, а мы уже проскочили короткий промежуток дороги и свернули с Вознесенского проспекта на Конногвардейский бульвар.

Пролетев до пересечения с переулком, я оттормозился до протестующего визга резины, и, с трудом удержав мотоцикл, вывернул по направлению к Мойке. «Самурай» рвался из-под меня, будто норовистый конь. Такие дистанции для него расстоянием не считались, он не успевал толком разогнаться и словно нервничал, когда я сбрасывал обороты могучего мотора — тот сразу же на начинал сердито тарахтеть и вздрагивать, отдавая в руль сердитой пульсацией.

Однако развить столь любимые японским зверем «двести плюс» пока было негде. Вся надежда только и была на вот такие резкие броски с резкой сменой направления. По крайней мере, пока не подоспели вертолеты.

Когда подоспеют — станет однозначно сложнее. А значит — нам нужно уйти до того момента, как они покажутся в поле зрения.

Снова резкий поворот, на этот раз — на Большую Морскую. Снова рывок — и снова торможение до скрипа колодок и истеричного стрекота системы АБС. Все автомобильные мосты были перекрыты мощными блокпостами, сквозь которые только на танке прорываться, а вот пешеходные, как я и ожидал, охранялись лишь пешими патрулями гвардейцев.

Чем мы и воспользовались: пролетели через Почтамтский мост, едва не снеся двух автоматчиков… И тут наше везение кончилось.

Послышался вой сирен, а через секунду совсем неподалеку от нас на набережную Мойки выскочило несколько полицейских машин. Я бросил взгляд в небо: так и есть. Один из вертолетов поднялся выше и завис, явно координируя действия силовиков на земле. А значит, нужно торопиться, пока кордоны не начали ставить прямо на пути нашего движения.

Впрочем, траектория побега настолько безумна и непредсказуема, что вряд ли у них это получится.

Поддав газу, я бросил мотоцикл вперед, чувствуя, как впивается в меня спутница. Ладно, главное, чтоб не свалилась и не поймала пулю, а остальное я как-нибудь переживу. Бросив взгляд назад, я заметил, как Виталик, удерживая руль одной рукой, развернулся и садит из гранатомета по проезжей части, создавая непроницаемую завесу между нами и преследователями.

А ведь и не скажешь с виду, что в этом тощем теле столько силы — садить из револьверного «Бульдога» с одной руки, да еще и на ходу…

Когда мы внаглую пролетали перед носом гвардейцев, перекрывающих Фонарный мост, к погоне присоединилась еще пара машин. Громкоговорители надрывались, требуя от нас остановиться, но я только усмехался в ответ.

Ребята, вы что, действительно считаете, что я зашел настолько далеко, чтобы сейчас просто сдаться? Ну, тогда вы просто идиоты, честное слово!

Сзади застучал автомат, и моя спутница взвизгнула.

Твою ж… Они опять стреляют? Совсем с ума сошли, что ли? Ох, чувствую, кого-то приложат за такую инициативу — да так, что мало не покажется.

В течение нескольких последующих секунд стрельба не то, что не стихла, а только стала интенсивнее. И я, заложив вираж, бросил байк в левый поворот. Маршрут планировался немного другой, но упрямые болваны за спиной внесли в него коррективы — так что пришлось импровизировать. Пролетев через какой-то переулок, мы снова пересекли Вознесенский проспект, и я снова свернул, завиляв по узким улочкам. Поплавский держался сзади, как приклеенный.

Так, теперь главное чтобы не подвела память…

— Штаб, прием, что с поездом? — прокричал я в гарнитуру, надеясь, что сквозь рев двигателей и шум ветра мои слова можно разобрать хотя бы наполовину.

— Поезд в пути, расчетное время подачи — три минуты, — бесстрастным голосом отозвался Корф.

Я выругался. Мало. Стоит только где-то задержаться — и все. Кто на поезд не успел, к бабушке уже не едет. Долбанный вертолет!

Канал Грибоедова появился передо мной так неожиданно, что я едва успел оттормозиться. Короткая секунда, чтобы сориентироваться на местности…

Ага, есть! Я вывернул руль вправо и крутанул газ.

Здесь уже не было ни патрулей, ни блокпостов… Зато были прохожие, разбегавшиеся от грозно ревущего мотоцикла во все стороны. Сбросив газ, я направил «самурая» на Сенной мост. Поморщился, услышав, как рама внизу со стуком цепляется за ступени, но все же скатился вниз и тут же снова выжал акселератор.

— Две тридцать! — послышалось в наушнике.

— Успеем! — сжав зубы, прошипел я — скорее самому себе, чем Корфу.

Вдали снова завыли сирены, но было уже поздно — мы почти добрались до места.

Свернув с набережной Грибоедова прямо на тротуар, я отправил «самурая» в последний бросок — и, скорее всего, последний не только на пути следования, но и вообще. Уже скоро нам с верным байком предстояло расстаться, и что-то мне подсказывало — вряд ли мы увидимся снова…

Что ж. Принцесса стоит смерти, а ее похищение — мотоцикла… и даже двух. Других вариантов у нас определенно не имелось.

Пролетев по тротуару, я сбросил скорость и нырнул прямиком в подземку. Под колесами застучали ступени третьего спуска на Садовую, а за спиной, перекрывая разносящийся на всю станцию рев моторов, радостно завопил Поплавский.

Не удивлюсь, если спуститься в метро на мотоцикле всегда было его заветной мечтой.

Людей в метро не было — и тут снова подсуетился умничка Корф. Полчаса назад в полицию поступило сразу несколько анонимных сообщений о странных предметах, обнаруженных в разных закоулках станции. Времени остановить движение поездов и вывести из метрополитена людей у полиции хватило, а вот нагнать сюда личного состава — уже нет. Все специальные службы города и так работали на пределе возможностей, практически парализованные обеспечением безопасности церемонии, так что сообщение о минировании оказалось той соломинкой, что переломила хребет верблюду.