Тео. Теодор. Мистер Нотт (СИ) - "Hashirama Senju" - Страница 84

Теодор подавил желание закатить глаза, а Джинни ободряюще взяла за руку ещё сильнее спавшую с лица Гермиону.

Поттер вышел на площадку, одетый в квиддичную униформу. Сделал пару шагов и остановился. Шипастая драконница призывно пыхнула огнём из ноздрей и махнула своим опасным хвостом, украшенным острыми рогами.

— Акцио, Молния! — воскликнул Поттер. Гермиона прикрыла рот ладонями, как краем глаза заметил Тео. Чары гриффиндорца были так сильны, что его метла — именно её он призвал — под шокированные крики студентов прилетела аж из самого замка.

— Силён! — выдохнули Уизли.

Поттер оседлал метлу и ринулся вперёд, выписывая невообразимые виражи. Дракониха взмыла в воздух за ним под восторженные и встревоженные крики трибун. Директор Дурмстранга вскочил и что-то кричал организаторам, указывая пальцем то на дракона, то на чемпиона. Удивительно, но Поттер так и не вылетел за пределы площадки, что было бы для него равносильно поражению, а, отманив в сторону дракона, сумасшедшим финтом спикировал прямо в гнездовище и, в последний момент изменив траекторию, подхватил там золотое яйцо. Это было красиво — и очень опасно.

— Поттер! — взревел Хогвартс.

Довольный собой четырнадцатилетний студент, красуясь, сделал ещё пролёт вдоль трибун, прежде чем опуститься на песок площадки и, подхватив метлу, выбежать за её пределы — как раз вовремя, чтобы уйти от огненной струи дракона.

— Ну, даёт! — выдохнул Артур. Он за эмоциям даже забыл о том, что собирался поддерживать Седрика и петь про вонючку.

Наконец, чемпионов пригласили вернуться обратно на площадку, откуда драконологи с трудом вывели разъярённую хвосторогу, и судьи выставили оценки. Поттер и Крам получили наибольшие баллы среди всех, Седрик занял второе место, а Делакур получила максимум лишь от своей директорши.

***

На вечернем пиру в тот же день Хогвартсу было объявлено, что второй тур Турнира пройдёт в конце февраля, а на Рождество состоится Святочный бал, где чемпионы и все другие гости (хотя бы один из пары не младше четвёртого курса) должны были бы исполнять бальные танцы.

Результаты первого тура не оставляли студентов следующую неделю к вящему раздражению всех профессоров. Даже профессор Вектор, обычно индифферентно относящаяся ко всему происходящему, назначила отработку Малфою, которому никак не удавалось успокоиться. Он, пожалуй, тяжелее всех пережил успех Поттера: если все остальные мигом заткнулись и перестали дразнить четвёртого Чемпиона, Драко, до того находившийся в фаворе толпы за активную критику Гарри, получил тяжёлую оплеуху в виде заметки Гринграсс в школьную газету. Она озаглавила её так: «Как отдельные студенты подрывают единство Хогвартса, или пару слов о хорьках», что мгновенно стало причиной смеха всех подряд в сторону Драко. Пусть и не в лицо, но за спиной слизеринцы смеялись, что невыносимо тяготило юношу, пытавшегося выместить гнев на беззащитной в отсутствие Поттера рядом Гермионе.

Невилл, Дин, Симус и Артур в один голос рассказывали, какие ужасные звуки в итоге из себя извергало чудовищное приобретение, которым оказалось яйцо. Теодор видел, ещё когда Поттер прошёл мимо него со своим трофеем на пиру, что оно буквально светилось какими-то рунными конструктами, завязанными на стихийную магию, но ни подсказать, ни уточнить не мог.

Уже на следующий день после пира он, уличив момент, вновь, уже официально и прилюдно, пригласил покрасневшую Джинни составить ему пару на бал. Та ответила согласием, и несколько следующих дней ребята и девушки в стенаниях переживали, с кем им идти на это мероприятие. Пущей неловкости добавляли моменты, когда юноша приглашал девушку, и получал отказ — ведь кто-то другой успел раньше.

Невилл в итоге, набравшись смелости, предложил пойти на бал райвенкловке по имени Луна, за что Бут на него смотрел, как на идиота. Сам Терри пригласил слизеринку-пятикурсницу Бэйнбридж, неприметную полукровку, которая, как оказалось, была дочерью маггловского юриста. Дин пошёл со своей подружкой с Хаффлпаффа, Артур пригласил Сьюзен Боунс «чисто по-дружески, ведь её тётя — глава Департамента правопорядка», а Симус разрывался между десятком девчонок разного возраста, которых очень хотел… позвать на бал. Впрочем, всех их объединяло одно: полное неумение танцевать.

— Ты же наследник чистокровного рода, Нотт! Вы же обязаны все танцевать, как викторианские пэры!

— Финнеган, я колдун, а не заводная обезьянка! Я умею колдовать, понял? Этому я учился и до школы, ясно?

Поскольку все отчего-то считали, что Нотт обязательно научит всех своих друзей танцам, разочарование, которое друзья не стеснялись показывать, крайне раздражало Теодора. Выбежав из библиотеки, он наткнулся в коридоре на Пакстона.

— Джим! Ну-ка расскажи, ты танцевать умеешь?

Мальчишка покраснел.

— Мистер Нотт… я не уверен, что вы хотите позвать меня на бал…

— Что?! Дурак что ли? Я хочу понять, тяжело ли научиться вальсу?

Пакстон покраснел ещё сильнее.

— Я… миссис Тюбер учила меня вальсу, но я не умею танцевать. Только картинки помню, могу изобразить, если хотите.

Это была идея. Договорившись, что Джим подойдёт к нему вечером, Теодор пошёл обратно к друзьям с известием о том, что потренироваться всё же выйдет. На том и порешили.

После очередного занятия по Защите от Тёмных искусств, где Муди заставил всех практиковать ослепляющее проклятье в облегченной версии друг на друге по парам (Забини получил два штрафных балла за неумение терпеть боль, когда Теодор применил на нём это проклятье в первый раз), Нотт получил отработку.

— Мистер Нотт, за неумение рассчитать силу, вам придётся явиться ко мне на отработку, — грозно прорычал Муди. — Сегодня же, после обеда!

По спине юноши пробежали мурашки. Он планировал заняться в тот день эссе по основам зимней посадки плотоядных растений, которое задали по гербологии, однако планы, очевидно, пошли прахом — теперь у него был явный риск не успеть сделать это задание вместе с десятком примеров по нумерологии, так как на следующий день должно было заниматься танцами.

Тем не менее, после обеда он, как и полагалось, вернулся в класс к профессору. По стечению обстоятельств — или по каверзному расчёту аврора, все члены клуба самообороны, а некоторые и не раз, оказывались уже на отработке у бывшего начальника отдела борьбы с тёмными силами. Кроме Теодора. Видимо, наступил момент, когда и ему выпало сомнительное удовольствие отрабатывать разные чары десятки раз.

— Итак, мистер Нотт! — оживился Муди, отбрасывая в сторону свиток какого-то эссе. — Отлично. Я почти успел покрыться пылью от этих треклятых эссе про гриндлоу. Третьекурсникам стоило бы заниматься тем, чем вы занимались весь прошлый год со своими приятелями, а не этой чепухой. Впрочем, — сменил он тон на миролюбивый, — это бы явно не помогло. Ваши приятели полные олухи, а вы сам — тупица!

Теодор опешил.

— Как вы планируете защищать свои новые идеи миролюбия к сквибам и прочим отребьям магического мира, если не сможете постоять за себя? Самооборона без противника — это иллюзия, которую вы себе придумали.

Он явно ждал какого-то ответа.

— Вы же наверняка слышали, что мы занимались из-за того, что профессор Локхарт…

— Напыщенный болван! На втором курсе нужно было обучить вас ставить простейшие щиты — и он не справился, но это не повод быть таким тупым уже на третьем! Вы понимаете, к чему я, мистер Нотт?

— Нет, сэр.

— Тогда вы тупица вдвойне! Чем отличается ваш папенька сейчас от того, кем он был пятнадцать лет назад?

— Эээ… у него выросла борода, сэр.

— Кретин! Ваш отец тогда был оправдан за метку на руке, потому что был вечным хлыщом, что увивался за девчонками! Он никогда не был боевым магом, несмотря на знание пары проклятий фамильной дряни, — Муди наклонился к его лицу. Теодор и не заметил, как он шустро перемещался по кабинету. — Сейчас, я слышал, он убивает афганских шевруди для этого старого контрабандиста Лонгботтома! В том и отличие, ясно? Теперь он боевой маг!