Тео. Теодор. Мистер Нотт (СИ) - "Hashirama Senju" - Страница 72

Следующую неделю он посвятил разбору писем. Многие маги самых разных возрастов поддерживали его, кто-то дополнял идеи — устроить курсы на базе Министерства или Хогвартса для введения сквибов в жизнь магического сообщества, но не меньше людей критиковало.

«Мистер Нотт, вы понятия не имеете, как тяжело жить сквибам, рождённым в магических семьях. Помилуйте, вы предлагаете нам добровольно вернуться в мир, где все вокруг полноценны, а мы нет? Избавьте себя от глупых фантазий. Моя семья годами делала всё, чтобы я ненавидел мир магии, и вот они, по вашей задумке, приглашают меня убирать коровий навоз! Идите в жопу с такими идеями!»

Такие письма без подписей приходили от сквибов, от родителей сквибов, от магглорождённых — последние в некоторых случаях увидели опасность для себя.

«Мистер Нотт, ты тупица! Министерство благодаря взвешенной позиции даёт простор для реализации нам, изначально угнетённым чистокровными привычками и идиотскими традициями, а ты предлагаешь заменить нас на сквибов! Перечеркнуть всю политику Дамблдора! Немыслимо!»

Всё это нуждалось в осмыслении, и Теодор перерабатывал конструктивную критику, стараясь придумывать на неё обоснованные ответы, и даже написал несколько писем наиболее конструктивным критикам.

«Господин директор,

Я благодарю вас за внимание к моему скромному интервью, данному накануне. Смею заметить, что это единичная акция, которая не скажется на моей сосредоточенности на учёбе, благодарю за внимание и к этому вопросу.

Действительно, и я согласен с вашими аргументами, текущий порядок вещей в Британии не предполагает изменения отношения к сквибам. Многие семьи считают наличие сквиба среди детей или родственников проклятьем или по меньшей мере постыдной, порочащей доброе имя особенностью. Я, напротив, не считаю, что магическое сообщество может разбрасываться таким числом людей, знакомых и с миром магии, и с миром магглов. Сквибы могли бы стать нашим связующим звеном, теми, кто будет обеспечивать заимствование наиболее успешных и эффективных идей из мира магглов.

Конечно, это не вопрос одного дня и не то, что мы могли бы изменить в себе. Но, как и с особенностями оплаты обучения, мне этот вопрос видится одним из важнейших в перспективе ближайших лет. Я вижу себя в будущем политиком, но не консерватором, как вы могли бы представить, а центристом. Многие идеи из тех, что заявляют ваши сторонники, как бы вы не открещивались от их существования, заслуживают внимания и реализации, а беда Британии в том, что договориться две стороны не могут и не смогут.

Особенно в свете происходящих событий.

С уважением, Т.Н.»

Ещё одно письмо он написал мистеру Уизли, который прислал короткую записку.

«Конечно, как один наследный член Визенгамота другому наследному члену, я не могу не отметить, что ваши слова революционны», писал Артур Уизли. Теодор поблагодарил его за внимание и пообещал в будущем представить более подробно изложенные мысли.

Пока он «страдал бумагомаранием», Дин убежал к семье, с которой отношения у него становились всё более прохладными, а Артур засел за рисунками. С его позволения они установили контакт по переписке с Изольдой, которая мило покраснела при прощании с Артуром и Теодором.

— Ничего не могу поделать, — объяснял он, проглатывая едва прожёванный бутерброд. — Я буквально теряю голову, когда красивая девушка начинает говорить вещи, в которых я ничего не понимаю. Это я теперь понимаю, — говорил он, — почему мне эта Перкс так запала, именно поэтому! Я полгода таскался в библиотеке за Грейнджер, пока они с Поттером не начали обжиматься, у меня… всё в движение приходит, когда они умные вещи говорят!

— Но-но! — одёргивал его Теодор на правах старшего кузена, посмеиваясь. — Никаких движений в ближайшие восемь лет!

— В Британии — шесть! А ей тут понравилось, — дерзил Артур в ответ.

Последним делом, которое Тео откладывал до последнего, было связано с «движениями» уже отца. Бумаги в семейном сейфе Гринготтса жгли руки — иносказательно, конечно. Он не хотел бы обнаружить, что отец изменял матери до его рождения, или, например, того, что какой-нибудь Томас окажется его родным братом по отцу.

Впрочем, у Томаса дядя, как он рассказывал, должен был пойти в Хогвартс — но погиб по пути.

Бумаги, о которых говорил отец, представляли собой записи в маггловской истрепанной тетрадке. Там были перечислены адреса, имена (не везде) и даты в две колонки: первая стояла за девять месяцев до второй, а во второй в скобках был год поступления в Хогвартс потенциального ребёнка. Теодору мерзко было даже думать о таком детальном подходе к фиксации всех похождений на несколько страниц убористой таблицы, однако он, преодолевая сомнения, решил отправиться тридцатого августа по первому адресу. Отец записывал всё в хронологическом порядке, и первая запись значилась восемьдесят третьим годом, маем — то бишь, если от той связи кто и родился, то он или она могли бы пойти в Хогвартс этим сентябрём.

Уолворт был странным маггловским районом, где магия почти не ощущалась. Бедные, запущенные многоэтажные дома, возле которых играли неопрятно одетые дети, молодые мужчины и женщины, праздно шатающиеся по улицам и явно торгующие телами, в целом это было гораздо хуже Актона.

Добравшись до места, которое значилось первым адресом из списка, Теодор неуверенно постучал в дверь.

— Кто там, — спросил грубый старческий голос.

— Прошу прощения, я могу увидеть Амелию или её ребёнка?

Ответом ему было гнетущие молчание.

— Кто ты такой, мальчишка? — распахнулась дверь. Красноносый старик с язвами на лбу, явно пьяный, в одном белье, смотрел на него с явной ненавистью. — По какой причине тебе есть дело до моей девочки? Она умерла родами, сгорела, это проклятое дитя её выпило изнутри! Откуда ты знаешь про него, говори, ну?!

Теодор отпрянул под неожиданным напором старика.

— Я… я не хотел. Я не знал! Всего хорошего!

— А ну стой, мальчишка!

Теодор бросился бежать, но едва он пробежал два дома, как в боку снова закололо, и ему пришлось перейти на шаг. Вроде бы никто не преследовал его, но крики старика, казалось, продолжали звенеть в его ушах. Проклятое дитя, которые одарил Амелию чистокровный маг Магнус Нотт, высосало все соки из это девушки. Нерождённый маг — а сколько их, нерождённых магов, умерло в Британии из-за его семьи? Сколько записей в тетрадке отца были могилами на кладбищах?

Вернувшись домой, Теодор выпил купленное по случаю зелье Сна без сновидений, чтобы отпустить эту ситуацию. Не помогло.

***

До вокзала ребята добирались так же, как и в прошлые годы — на маггловской электричке. В этот раз Дин всю дорогу прикладывал к щеке холодную тряпку, которую ребята по очереди украдкой заколдовывали, пока никто не видел. Кинжал вернулся домой, и Томас со своим чемоданом попал под горячую руку. Оказалось, что не все проблемы сводные братья решили друг с другом, и Дину перепало по лицу.

Кингс-Кросс встретил их холодным туманом и дождём, и зонт-трость пригодился вновь. Теодор поднял свои вещи в вагон, а затем дождался прибытия большого семейства Уизли, чтобы помочь занести вещи Джинни. Она отклонила его приглашение сесть в одно купе с ним (впрочем, это не слишком расстроило Теодора), предпочтя общество своих подружек, которые у неё, в пику осени её первого курса, уже давно были.

Самого Теодора, едва лишь поезд дёрнулся и начал набирать ход, озаботили гораздо более важной по мнению вопрошающих темой клуба самообороны без противника. Количество желающих присоединиться к клубу только выросло — Тюбер написал, что индейцы подписали сделку даже на больший объём, чем ожидал Мартин, и большую часть времени гости из МАКУСА рвались обсуждать идеи, озвученные Ноттом. Несмотря на следующие события, финал Чемпионата и беспорядки, просочившиеся в прессу за авторством всё той же вездесущей Риты Скитер, слова Теодора не остались незамеченными.