Тео. Теодор. Мистер Нотт (СИ) - "Hashirama Senju" - Страница 64

В целом все ритуалы были похожи друг на друга. Маленькая недобровольная жертва (чем больше род, тем более магоёмкой требовалась жертва), Теодор предположил, что даже голубя или крысы на ритуалы Ноттов хватит, приносимая в центре ритуального круга, специальным образом ограниченного и оформленного под каждый ритуал, затем формулировка на кельтском языке и, в общем-то, сила намерения.

Более ничего ритуальная магия в себе не несла. В силу того, что понятие «магический род» было явно кельтским и достаточно архаичным, завязанные на современные требования Статута маги сторонились такого набора действий много лет. Нотт даже скорее удивился тому, что его семья практиковала кельтские ритуалы — Нотты пришли на острова вместе с Вильгельмом Завоевателем и были исторически норманнами, а кельтов били нещадно, но такие исторические парадоксы, видимо, тоже имели место в их истории.

Закончив разбираться с ритуалистикой, он вернул записи отца обратно в Гринготтс, заодно переложив все деньги в семейный сейф и закрыв старые счета, и, наконец, написал письмо Тюберам.

Взяв листок бумаги в свои руки, Тео преисполнился воспоминаний. Ему было восемь лет, когда они с отцом провернули авантюру. У Ноттов, как сейчас понимал Теодор, было множество соглашений об опеке с разными семьями чистокровных или полукровных мастеровых. Тюберы, Миддлтоны, Моркоты, Лимпли и несколько других — они разводили разных волшебных существ или торговали какими-то реагентами, и закладные о их покровительстве Ноттами были регулярным источником дохода. В обмен на это Нотты лоббировали интересы этих семей в Визенгамоте и Министерстве, таким образом, все были довольны.

Когда Малфой обманом втянул Магнуса Нотта в авантюру и заставил подписать в долг двести тысяч галлеонов, он зачёл все закладные за сорок тысяч золотых — но когда отец пришёл с ними из банка, Тео стянул из его кабинета одну из закладных, спрятав у себя под подушкой. Малфой так и не прознал об этом, а Магнус известил позднее главу семьи Тюберов о том, что их сотрудничество не прекращается, но временно замораживается.

«Уважаемый мистер Тюбер.

Вас беспокоит Теодор Магнус Нотт. Мой отец поручил мне войти в курс дел относительно нашего с вами партнёрства и обсудить дальнейшие пути развития совместной деятельности. С радостью бы посетил удобную вам для обсуждения локацию в первой декаде июля.

С уважением,

Теодор Магнус Нотт».

В ответ Теодор получил пространное письмо. Мартин Тюбер рассыпался в заверениях о вечном уважении, благолепии того, что Нотты вновь вышли на связь, сетовал на урожай ржи в восточной Польше, результаты турнирной таблицы регулярного чемпионата плюй-камней и приближение чемпионата по квиддичу. Складывалось впечатление от всей этой фантасмагории рассуждений, что Тюберы совершенно не хотели возобновлять сотрудничество, однако в тексте всё же шло приглашение посетить их дом по каминной сети вечером шестого июля.

И вот, получив ответ от Элджерона Лонгботтома и кинув его в камин, Теодор поправил рукав рубашки и, зачерпнув из плошки немного дымолётного пороха, бросил его в камин.

— Тюбер-холл!

Он ступил в зелёное пламя и исчез.

За бесчисленным множеством перемещения по каминам Теодор уже научился «приземляться» на выходе из этого способа транспорта так, чтобы не валиться на пол, как это часто случалось с новичками. Каминная сеть вообще была самым популярным способом перемещения в Британии. Некоторые, конечно, критиковали её (например, в «Вальпургиевой ночи» ребята несколько раз слышали подобные речи) за то, что в действительности эту связь обеспечивали гигантские концентрирующие артефакты в Министерстве, за которыми ухаживал целый отдел вечно занятых магов. В отличие от аппарации, которую было тяжело отследить уже через несколько минут после применения заклинания перемещения.

У каминной связи, конечно, было множество преимуществ. Ею могли пользоваться дети от семи лет, беременные женщины, старики и, как прочувствовал на себе Тео прошлым летом, те, кто уже получил какую-то травму. В противовес этому чары аппарации грозили расщепом каждый раз, когда использовались. Беременным (а значит замужним женщинам вообще) этот вид перемещения был категорически противопоказан, ведь это заклинание накладывалось магом на свою душу: если души в теле две (пусть вторая и лишь в зародыше!), то это тело заклинание могло попросту разорвать надвое. Страшные силуэты на плакатах тут и там по Британии наглядно иллюстрировали опасность такого способа перемещения.

При этом, конечно, чтобы камин работал, его нужно было подключать к министерской сети, а это было дорогостоящим и трудоёмким процессом, требующим согласований, очных осмотров и расчётов. Во многом упрощение бюрократической волокиты именно с точки зрения каминной сети позволили главе Департамента магического транспорта Конелиусу Фаджу занять пост Министра на голосовании в первый раз; впрочем, по слухам, с тех пор система в ДМТ деградировала обратно.

Так или иначе, камин вынес Теодора в светлый и просторный зал Тюбер-холла. Не нарочито роскошный, не сверкающий богатым убранством — и при этом не бедный, а солидный и добротный, освещённый стилизованной под ветвь дерева люстрой, этот зал легко ассоциировался с семьёй потомственных заводчиков, скромно, но честно ведущих своё дело на островах и на континенте.

Теодора уже встречал молодой парень с лицом, на которое явно применялись неаккуратные косметические чары. Нотт видел его в Хогвартсе в свой первый год — но с какого факультета был этот юноша, он не знал.

— Мистер Нотт! Добрый день. Меня зовут Тимоти Тюбер, я наследник нашего семейного бизнеса. Рад с вами познакомиться.

— Теодор Нотт. Очень приятно, взаимно, мистер Тюбер!

— О, мистер Нотт, мистер Тюбер — это мой отец, — улыбнулся юноша, — для вас я просто Тимоти.

— Зовите меня Теодором, Тимоти, — улыбнулся в ответ на искреннюю улыбку Тюбера Нотт.

По лестнице вниз спустился мальчишка лет десяти с грустными глазами, сопровождаемый уже немолодой дамой, похожей на Тимоти. Тюбер поджал губы.

— Позвольте представить вам мою матушку, Алису, — Теодор слегка коснулся губами рук дамы.

— Это мой воспитанник, Джим Пакстон, — представила она уже в свою очередь мальчишку. Тот пожал руку Нотту, что было вообще скорее случайной встречей.

— Мама, я же просил, — услышал Тео шёпот Тимоти. — Прошу за мной, Теодор, отец ожидает вас в кабинете.

Тимоти указал дорогу вглубь коридоров первого этажа, увлекая за собой Теодора. Заворачивая за угол, Нотт услышал, как Джим Пакстон отправляется домой в Пакстон-Манор.

— Помню, у меня в детстве тоже была учительница, мисс Клируотер, — сказал Тео, разрушая неловкое молчание.

— О, я учился с её младшим братом, — по голосу Тимоти было слышно, что он предпочёл бы молчать. Наконец, пройдя несколько тёмных помещений, они вышли к кабинету. За солидного вида дверью, в которую Тюбер постучал с несколькой опаской, скрывался ухоженный кабинет человека, который предпочитает быть, а не казаться. По крайней мере, именно такое впечатление скромной, но солидной обстановкой он произвел на Теодора.

— Спасибо, Тим, — кивнул, пожав Теодору руку, Мартин Тюбер. Он имел короткую клиновидную бородку, скрывавшую такой же, как у сына, безвольный подбородок, и старомодные бакенбарды. Его грубые руки свидетельствовали, что мужчина не чурается грубой работы, а под завёрнутым рукавом голубой рубашки виднелась на правой руке палочка в такой же, как у самого Тео, кобуре.

— Рад приветствовать вас, мистер Тюбер, — нейтрально сказал Тео, садясь на специально поставленный стул для посетителя. Тюбер опустился в своё рабочее кресло.

— Взаимно, мистер Нотт. Вы будете против, если я закурю? — спросил вдруг Мартин. — Понимаю, это маггловская дрянь, и заранее согласен с вами, что она разрушает магическое ядро мага, но не могу никак избавиться от привычки. Как похоронил брата в восьмидесятом…