Тео. Теодор. Мистер Нотт (СИ) - "Hashirama Senju" - Страница 42

Под услугами он подразумевал свои рисунки, конечно же. Неделю назад он закончил картину, на которой стремительно над побережьем летят волшебники на гиппогрифах, причём в волшебниках, пролетающих над этим пейзажем, угадывались черты каждого из друзей Гэмпа, но прямо он этого не говорил. Теперь картина расположилась в гостиной, создавая хоть какой-то антураж, а иногда — даже запах морского бриза и звуки взмахов крыльями.

— Собственно, подводя итог, — Тео подвёл на листе бумаги черту, — на следующий год нам надо отложить много денег, а в этом — затянуть пояса. Но так не выйдет, потому что третьекурсникам что? Правильно. Даётся право на выход в Хогсмид.

Гэмп в отчаянии откинулся на спинку дивана, заложив руки за голову.

— О, ну, должен же быть какой-то выход! Давай отправим Огдену все бутылки твоего отца из подвала, пусть он хоть десяток галлеонов заплатит. Мелкий Джим постоянно рассказывает, как им не хватает бутылок, когда у него просят в долг!

Тео распахнул глаза.

— Ну конечно же!

Письмо мистеру Огдену ушло в тот же вечер. Тео предлагал сначала посчитать бутылки, а потом уже отправлять письмо, но ребята настояли на обратном — следующая неделя была полна квиддичных матчей, почти каждый день в разных частях страны игрались дерби и отборочные, а Огдены слыли большими поклонниками этого вида спорта, хотя и, по словам Арчи, были все, как один, похожи на бочонки со своим собственным же огневиски.

Пересчитывать бутылки было нелегко. Некоторые из них от времени помутнели, какие-то затронула (и к глубокому удивлению ребят) прожгла фиолетовая плесень, чуть убавившаяся в объёмах за половину лета, а некоторые и вовсе относились не к огневиски, а к вину и маггловским напиткам.

— Вот это вот странно, — Дин почесал нос, поставив на стол вторую бутылку к первой. На первой была наклеена маггловская этикетка, почти развалившаяся за время нахождения в подвале, а на второй — заклинанием приклеена гравюра несуществующего магического городка «Огден-тауна», где, якобы, разливалось пойло. Сами бутылки были идентичны. — Другие бутылки не так похожи на маггловские.

Всего бутылок оказалось сто тридцать две. С учётом того, что копились они с 1986 по 1991 год включительно, это было не так много, как ожидал Нотт. Их можно было классифицировать на три равные кучки: наиболее старые — правильные, четырёхугольные бутылки из горного хрусталя, средней старости — стеклянные, но четырёхугольные, и наиболее новые — абы какие, разной формы, объединённые лишь фирменной этикеткой.

— Кризис, — хмыкнул Дин. — Что? Из телевизора постоянно всё детство слышал это слово. Шахтёры, вон, бастовали, вот и кончился хрусталь.

В ответном письме, прилетевшем глубокой ночью, мистер Огден сообщал, что, к сожалению, не принимает в оплату за товар бутылки, однако готов рассмотреть возможность выкупа крупных партий (от 20 единиц) бутылок «старого образца» за три галлеона. Каждая ли стоила три галлеона, или все вместе — решительно не было ясно, но продолжать переписку у мальчишек не было сил.

Впрочем, уже на следующей неделе сделка состоялась, и Теодор Нотт получил на руки ключ от банковской ячейки со ста восьмьюдесятью шестью галлеонами, отдав взамен три ящика со всеми старыми и средне старыми бутылками приказчику мистера Огдена, мистеру Хантеру, неприятному мужчине с повадками торгаша. Это увеличило состояние мистера Теодора Нотта и его друзей в два раза.

После того, как прилетели письма из Хогвартса, Теодору пришлось-таки отправить сову отцу. Он этого решительно не хотел, ему было даже противно думать о родителе после той злополучной беседы, но необходимость подписать разрешение на Хогвартс себе и названному брату от этого никуда не исчезала.

Письмо вернулось в тот же день, подписанное кривым почерком. К нему шла записка.

«Сынок. Я знаю, что ты зол на меня. И всё же обстоятельства подтверждают мою уверенность. К сожалению, то, о чём я думал, не показалось ни мне, ни моим знакомым. Блэк бы не сбежал из Азкабана, если бы не был уверен, что его хозяин вернётся, и это только первая ласточка. Когда всё случится, будь готов. МН».

Тео пробежался по ней глазами и кинул в камин, после чего поставил друзей перед фактом — они все трое должны были научиться применять защитные чары до конца августа.

— А есть какое-то описание? Ну, типа, пособие, — спросил Дин, когда с первого раза его палочка выдала лишь хилое потрескивание.

— Есть книги Локонса, можешь прочитать, пока мы их не сожгли, — огрызнулся Артур. У него палочка тоже выдала искры — но в сторону руки. — Я вообще не могу этим колдовать, — слово «этим» он выделил голосом, как бы подчёркивая, что ему совершенно некомфортно. — Проще уж сразу беспалочковой магии учиться.

— Нет-нет, парни, давайте ещё раз попробуем. Смотрите, нужно очертить овал кончиком палочки…

Со второго и третьего раза у них вновь ничего не получилось. Теодор сначала грешил на то, что ребята не до конца понимают механизм проведения воли — ведь магу, как он убедился в разговорах с Локхартом и Магконагалл, необходимо было прежде всего сформировать образ будущего, которое он хочет достичь.

В современном пособии «Теория рун: от древнегерманского письма до образа западной магии» некая Олимпиада фон Дунканф в переводе профессора Бабблинг указывала, что могущественный волшебник может совершить любое колдовство лишь по своей воле, как легендарные Мерлин, Касчей, Салазар, Кетцаль, Ар-Рашид, Иешуа и другие колдуны древности, однако в современности, чтобы облегчить жизнь, маги в римской и латинской в целом традиции используют проводники (палочки), вербальные формы (заклинания) и руны (в том числе описываемые кончиками палочек в воздухе), чтобы направить магию в форму, наиболее точно подходящую для выполнения действий, представляя себе образ будущего, который хотят сформировать. Тут и могла крыться проблема у ребят.

Эта книга была указана как дополнительная литература для предмета Древних рун, но Теодор, несмотря на цену в аж два галлеона, схватился за неё в магазине и приобрёл, несмотря ни на что. Его райвенкловская часть души пела, осознавая всю прелесть деталей, которые стали выстраиваться в единую картину.

— Тео, я тебя сейчас ударю, если ты ещё раз скажешь, что я должен представить себе серебристо-голубое сияние, окутывающее меня полукругом, — яростно прошипел Гэмп. Его палочка в итоге выдавала шипение и дымок подходящего цвета, но никак не щит. У Томаса дела были немногим лучше.

— Может, поменяетесь палочками? — расстроено предложил Нотт. — Не может же такого быть, что палочка просто не слушается вас. У меня, вон, никогда не было палочки, которую мне подобрал Олливандер, и ничего, слушается…

— Тео, мы идиоты! — воскликнул Гэмп. Ребята удивлённо посмотрели на него. Свет люстры моргнул, за окном раздался грохот грома. Третий день шли дожди. — Всё дело в другом! Помнишь, как у тебя оказалась эта палочка?

Тео скривился.

— Помню.

— Ты выхватил её у меня из рук! Палочка приняла в тебе нового хозяина, ведь ты разоружил меня.

— Что это за история такая, — ломающимся голосом пробормотал Дин, с прищуром глядя на друзей.

— Тогда, получается… — пробормотал Нотт. — Экспеллиармус Дуо! — воскликнул он, резко выставляя палочку на друзей. Обе палочки вылетели из их рук прямо в подставленную им ладонь. — Ну-ка… Люмос! Нокс! Люмос! Нокс!

Обе палочки ощущались так же ровно, как и его собственная.

— Держи, — протянул Тео его палочку Дину, и повторил то же с Гэмпом. Томас покрутил пальцем у виска. — Попробуйте сейчас!

И — о чудо! — у них получилось!

***

Впрочем, отрабатывать заклинания друг на друге всё же оказалось глупой затеей. Буквально через неделю, тренируясь в том, чтобы быстро и без лишних движений наложить проклятье недвижимости, «Петрификус Тоталус», ребята уронили Теодора так, что он сломал руку.

В этом виноват был сам Нотт — когда у ребят получились чары простейшего щита, выдерживающие минимальной силы проклятья и заклинания, он предложил им играть в войнушку, как это делали маггловские дети под окнами Нотт-холла.